Дарья Донцова - Тайная связь его величества Страница 21

— Признаюсь, я побаивалась, что сыну с его привычками будет трудно создать семью, — завершила рассказ Тефи. — Гарик всегда был тихим, робким, стеснительным, девушки над такими посмеиваются. Сейчас у молодежи темп жизни быстрый: утром познакомились — вечером переспали — на другой день поженились — через девять месяцев родили ребенка — спустя неделю разошлись — подбросили младенца бабушкам — завели новые отношения. А Игорь своим подружкам букеты дарил, приглашал погулять, водил их в кино, в театр, о сексе не заговаривал. Все его романы обрывались спустя пару недель — девицам надоедало ждать, когда кавалер наконец-то перейдет к активным действиям. Вера же полностью совпала с ним по менталитету. Собственно, я что хочу сказать… Все наши знакомые в курсе истории с аварией, мы никогда о ней не говорим. И тебя, Ванечка, прошу не проявлять в дальнейшем чрезмерного любопытства.

— Конечно, не стану, — заверил я и вместе со Стефанией направился в гостиную.

Глава 15

Макс позвонил мне около полуночи.

— Как сходил в гости?

Я зевнул.

— Превосходно. Выступления пианиста не слышал, зато поиграл в фанты, поучаствовал в лотерее и выиграл плюшевую игрушку, наелся вкусных пирожков…

— Узнал что-нибудь интересное? — нервно перебил меня Макс. — Давай, не тяни!

Чтобы не мучить друга, я быстренько рассказал ему все, что узнал от Галины. А потом передал наш разговор со Стефанией Теодоровной.

…Во время фуршета я подошел к Тефи и спросил у нее:

— Ваша дача находится в Авдеевке?

— Да, у нас был там дом, но он давно продан, — удивленно ответила хозяйка. — Откуда ты знаешь, Ванечка?

— На пригорке за поселком стоял голубой коттедж с красной крышей… — завел я.

— Господи, — перебила Гусева, — ну как я сразу не сообразила! Ведь твое имя Иван Павлович Подушкин! Значит, твой отец писатель Павел Иванович, да? Мы, правда, с ним не приятельствовали, твои родители по деревне не гуляли, ни с кем не общались, но я смутно вспоминаю маленького мальчика в смешных замшевых шортах на лямках и в белых гольфах. Такой был серьезный ребенок, всегда с книгой под мышкой!

Я улыбнулся.

— Да, в детстве я очень много читал и ничем иным не занимался. И у меня было личное укрытие — на огромном дубе, что рос не у нас на участке, а стоял, как теперь знаю, на чьей-то частной территории. Один раз я веткой разорвал те самые штанишки и получил нагоняй от Николетты. Шорты отец привез из Германии, в СССР такую одежду для детей не производили.

— То гигантское дерево росло на задах нашего надела, — кивнула Стефания Теодоровна. — Ой! Начинаю припоминать! Один раз писатель пришел к нам и извинился за своего шофера, который, не сообразив, что нарушает частную территорию, построил на ветвях дуба домик для сына хозяина. Павел Иванович тогда сказал: «Сооружение немедленно разберут». А Константин Петрович возразил: «Ни в коем случае! Мы в тот конец участка не ходим, ребенок никому не мешает, пусть играет. Только предупредите парнишку, чтобы не подходил к заброшенному колодцу, который находится на лужайке у дуба». Тогда Подушкин ответил: «Конечно, конечно. Ваня не шаловлив, не шумлив, не проказничает, будет в своем убежище книги читать». Ну до чего тесен мир!..

— В общем, Макс, — завершил я повествование, — Тефи считает, что знает меня с детства. Теперь далее. Как тебе уже известно, у нас с ней завтра днем намечена прогулка по новому дому. Предвидя твои вопросы, объясню. Стефания Теодоровна собралась купить Кириллу квартиру. Мне она сказала: «Сын совсем взрослый, неудобно ему в однокомнатной — хочется позвать гостей, повеселиться, девушку у себя ночевать оставить, а жилплощадь маленькая. Но тсс! Это секрет!» Я немного удивился и спросил, почему бы ей не прихватить с собой не меня, а Кирилла, ему же жить в апартаментах, Тефи прошептала: «Ванечка, я обожаю сюрпризы. И прекрасно знаю, что может понравиться Кирюше. Но одна осматривать новостройку не хочу. Нужен умный мужчина рядом, ведь риелторы очень хитрые, наговорят ерунды, а я поверю». Короче, пришлось согласиться.

— Молодец, Иван Павлович! — похвалил меня Воронов. — Я покопаюсь в биографии членов семейства Гусевых, а ты осторожно расспроси Стефанию, может, еще чего интересного вытянешь из нее про Игоря. Только на рожон не лезь, действуй с оглядкой. Во сколько у вас назначена встреча?

— В три часа я должен забрать Тефи. Куда поедем, она не сказала, — пояснил я.

— Предположим, минут за сорок вы доберетесь до места, там вам два часа за глаза хватит, потом назад тетушку отвезешь, — принялся подсчитывать Максим. — Значит, где-то в районе семи ты освободишься. Будь другом, скатайся потом к матери Пименовой.

— Нет уж, — испугался я, — уволь от обязанности сообщать пожилой даме о смерти ее дочери.

— Надежда Васильевна в курсе произошедшего, — остановил меня Воронов. — Тут, кстати, некая странность прослеживается. Валерия жила одна, в анкете при поступлении на работу в вуз она написала, что отец был военным, мать учительницей в школе, родители давно скончались. Кадровичка информацию проверять не стала — Пименова устраивалась не в то место, где кандидатов на должность через полиграф пропускают, всего-то в не особенно популярный институт. Гена Кругликов, которому я велел съездить на службу к Валерии и разузнать о ней побольше, выяснил, что ее считали сиротой, человеком без семьи. Она не торопилась домой, не делилась с коллегами кулинарными рецептами, не показывала фото мужа и детей, не хвасталась, как провела отпуск на море. И про родителей никогда не упоминала, все полагали, что их давно на свете нет. Валерию характеризуют как приятную, вежливую, никогда не повышающую голос женщину, симпатичную внешне и хорошо одевавшуюся. Правда, отмечают, что она предпочитала спортивный стиль, носила брюки и свитера, коротко стриглась, макияжем не пользовалась.

Мой друг-следователь стал рассказывать, что еще узнал о Пименовой…

Ректор института любит организовывать экскурсии. Студентов сажают в автобус, и они едут, допустим, в Суздаль. В пятницу группа заселяется в гостиницу, суббота-воскресенье посвящены осмотру музеев и достопримечательностей, а затем назад в Москву. Преподавательскому составу очень не нравятся подобные поездки, отели в провинции оставляют желать лучшего, за студентами нужен глаз да глаз, поэтому все, как могут, отлынивают от участия в этих мероприятиях. Единственным человеком, всегда с радостью соглашавшимся сопровождать ребят, была Пименова. Она тщательно готовилась к путешествиям, знала о местах, куда группа направлялась, даже больше профессиональных экскурсоводов.

Валерию уважали, но ни у кого не было с ней близких отношений, к себе в гости она коллег не приглашала, о ее личной жизни им ничего не известно.

Один раз Эмма Соломоновна, заведующая кафедрой политологии, столкнулась с Пименовой в концертном зале «Симфония», и та почему-то смутилась. Однако беседовала с дамой вежливо. Дамы вместе приблизились ко входу в зал, и пожилая капельдинер, стоявшая у дверей, воскликнула:

— Лерочка, рада вас видеть! Вы болели, да? В субботу не приходили. Арсений Шульгин прекрасно играл. Жаль, пропустили его выступление, совсем юный пианист, но очень одаренный.

Эмма Соломоновна не сумела скрыть удивления.

— Вы постоянно посещаете концерты?

— Люблю классическую музыку, — после короткой паузы призналась Пименова.

И тут прозвучал звонок.

— Пошли скорей, — засуетилась Эмма Соломоновна. — У вас какой ряд? Мое место в пятнадцатом.

— Мне удалось приобрести билет в ложу, — пробормотала Валерия.

Эмма Соломоновна переспросила:

— В ложу? Не знала, что туда может попасть обычный слушатель, думала, там сидят исключительно гости директора.

Пименова промямлила:

— Я завела знакомство с кассиршей, она посоветовала мне приходить за час до начала концерта, тогда снимается бронь с ложи.

Женщины разошлись, Валерия на самом деле села на привилегированное место. В антракте она не пошла прогуливаться по фойе — похоже, не желала продолжать беседу с завкафедрой политологии. То, что бывшая спортсменка оказалась меломанкой, постоянной посетительницей зала «Симфония», стало единственной информацией о личной жизни Валерии Алексеевны, которую удалось нарыть сотруднику Максима.

Воронов начал тщательно проверять биографию Пименовой и неожиданно выяснил интересную деталь. У женщины, которая по пожарной лестнице залезла на кухню Гусевых, действительно не было детей, и замуж она официально не выходила, а ее отец, бывший военный, на самом деле давно скончался от сердечного приступа. А вот мать, Надежда Васильевна, жива. Макс связался с ней и сообщил о внезапной кончине Валерии. Подробностей о гибели дочери он пожилой даме по телефону сообщать не стал, сказал, что ему необходимо лично поговорить с ней, и попросил разрешения приехать. В ответ раздались частые гудки. Макс решил, что подвела связь, набрал номер заново и услышал: