Иоанна Хмелевская - Подозреваются все [Мы все под подозрением] Страница 21

Я исчерпывающе ответила на его вопрос, капитан слушал с выражением лёгкого отвращения на лице. Я уже достигла достаточной степени обалдения и, видимо, поэтому внезапно отказалась от ранее принятых намерений, махнув рукой на собственную безопасность. То, что мои безвинные сослуживцы оказались из-за меня замешаны в глупое преступление, для меня было гораздо важнее, а впрочем, я пришла к выводу, что, принимая во внимание отсутствие у меня судимости и безупречный образ жизни, большого срока мне не дадут.

— Сейчас, — прервала я капитана, который что-то говорил. — Я хотела бы сначала объяснить одну вещь.

— Пожалуйста…

— Панове, — чарующе произнесла я, — сначала я хочу вам сказать, что я в вас верю. Ведь в то решающее время я не трогалась с места, что вы, несомненно, уже знаете. Следовательно, знаете, что это не я прикончила Столярека. Вы, конечно, можете подозревать, что у меня был сообщник, что преступление было мной обдумано, запланировано и так далее, но ведь это ерунда. В таком случае я не болтала бы об этом по всей мастерской. Но это ещё не все. Я могу вам доказать мою невиновность, но сначала хотела бы заключить с вами уговор…

Я заколебалась быстро подумав, что сначала все-таки должна доказать свою невиновность. Я закрыла глаза и головой вперёд ринулась в пропасть.

Короче говоря, я объяснила им причины, по которым предпочитала, чтобы Тадеуш Столярек жил долго и счастливо. Призналась, что совместно с покойным в ущерб бюро провернула одну махинацию по продаже в рассрочку, заключающуюся в том, что никто из нас ничего не купил, а, наоборот, я взяла наличные. То есть должна была взять наличные… После этой махинации покойник остался должен мне пять с половиной тысяч злотых, на которых с минуты его смерти я могу поставить крест. Я должна быть поистине не в своём уме, чтобы в этой ситуации его убивать.

— А как вы это сделали? — с интересом спросили следственные власти.

— Не знаю. У Тадеуша был знакомый директор магазина, и всю эту сложную операцию он провёл самостоятельно.

— А зачем вы ему одолжили деньги?

— Потому что у меня не было другого выхода. Так сказать, нож на горле и никакой иной возможности раздобыть деньги. Тадеуш занялся этим делом с большой радостью, рассчитывая на то, что сможет одолжить у меня. Правда, он собирался одолжить только полторы тысячи, а не пять с половиной. Короче говоря, я осталась с носом.

— Хорошо, но почему вы, имея у горла нож, согласились одолжить ему на четыре тысячи больше?

— А что я могла сделать? Он сделал мне одолжение, причём довольно рискованное. Процентов бы с меня не взял, пить водку я бы с ним не пошла, как иначе могла бы его отблагодарить?! Это была единственная возможность.

— Ну, я думаю, при желании можно было бы найти ещё что-нибудь, — злорадно сказал прокурор.

— Несомненно, — немедленно ответила я. — Но в этом случае я бы предпочла, чтобы на месте Тадеуша были, например, вы…

Капитана внезапно охватил приступ кашля, а в голубых глазах прокурора снова появился знакомый блеск.

— Я постараюсь не забыть ваши слова…

— Теперь вернёмся к теме нашего разговора, панове, мне хотелось бы сделать вам одно предложение. Я хотела бы, чтобы вы решились оказать мне чуточку доверия, потому что я могу вам пригодиться. Есть множество таких вещей, которых вы никогда не узнаете путём обычного следствия. Если вы будете относиться ко мне, как к подозреваемой, то я к вам буду относиться, как к врагам, а если наоборот, тогда все будет в порядке. Сотрудничество даст гораздо больше, чем война, а вы даже понятия не имеете, как я хочу обнаружить убийцу. У меня на это есть свои причины…

Окончив свою речь, я ждала результатов. По разным причинам мне очень хотелось принять участие в расследовании.

Трое мужчин посмотрели на меня, и капитан кивнул головой.

— Хорошо. Вы правы. Несколько человек можно исключить, потому что чудес, конечно, не бывает. Убийство должно было занять у преступника какое-то время. Будем сотрудничать с вами на основе доверия.

— Слава Богу! — с глубоким облегчением сказала я. — Спрашивайте.

— Прежде чем мы приступим к обстоятельному разговору, нужно уладить ещё одно дело. Мы вас вызовем в третий раз, а пока покажите, пожалуйста, нам свой носовой платок.

— Носовой платок? — удивилась я. — Господи, но у меня нет никакого платка.

— Как это нет? Ни одного?

— Ни одного. Я постоянно забываю о нем, и сегодня тоже забила. Если вам очень нужно, то могу принести из дома.

— Нет, спасибо. Вы совершенно уверены, что у вас его нет?

— Даю вам слово. Я вполне обхожусь без него.

— А что вы делаете, когда у вас насморк? — неодобрительно спросил прокурор. — Или когда плачете?

— Не помню, когда у меня в последний раз был насморк, может быть, лет десять назад, а плакать — я вообще не плачу. Женщины обычно плачут из-за любимого человека, а у меня его нет.

— А что вы с ним сделали?

— Это служебный или личный вопрос?

— Нет, прошу прощения. Это личный вопрос, и я снимаю его.

— Нет, почему же? Я могу вам ответить, хотя это не имеет никакого значения. Он меня бросил.

— Значит, у вас нет носового платка, — прервал меня капитан очень деловым тоном. — Жаль. Тогда пока пройдите туда…

Ужасно заинтригованная, я прошла в конференц-зал, где уже сидели Веслав и Анджей.

— Веслав, что это? — воскликнула я. — Вас тоже спрашивали о носовых платках?

— У меня было два, и оба я должен был им отдать, — философски заметил Анджей.

— А мой был страшно грязный, потому что я чистил им сегодня туфли, — признался Веслав. — Наверное, это какая-то мания на почве тряпок. Все наши халаты тоже забрали.

Следующей в зал вошла Алиция, сразу после неё Марек и Януш, вся четвёрка бриджистов была в сборе.

— Не могли взять карт? — спросила Алиция с укором.

— Как это не могли?! Разумеется, они здесь! Подожди, в этом кармане твои, а здесь Анджея. Повторить торговлю, кто заказал козыри?..

Не принимая близко к сердцу утрату носовых платков, они уселись около маленького столика, с которого сняли телефон, и вернулись к игре. Эта удивительная беззаботность персонала, наступившая так быстро после происшедшего преступления, в помещении, где ещё совсем недавно лежал покойник, происходила вовсе не от жестокости наших сердец, а просто от атмосферы, царящей в нашей мастерской. Если бы что-либо подобное произошло с кем-то из нас индивидуально, в каком-то другом окружении, мы наверное долго не могли бы прийти в себя. А здесь, среди приятелей, в месте, где много раз падали на нас разные удары судьбы, было легче смириться с происшедшим, особенно потому, что Столярек был только сослуживец, — и то из тех, кто работал у нас недавно. Тот шок, который мы ощутили вначале, был вызван скорее точным соответствием событий моим ужасным фантазиям, нежели фактом как таковым. В последнее время у нас произошло много несчастий как в личном, так и в служебном плане. Казик и Стефан провели несколько месяцев в больнице после автомобильной аварии, сына Збышека с трудом вернули к жизни после несчастного случая, умерла от тяжёлой болезни мать Алиции, дочери Стефана грозил паралич ног в связи с травмой позвоночника, я сама чудом не рассталась с жизнью, попав в аварию… Менее значительные происшествия трудно было вспомнить. И в довершение всего начались какие-то таинственные нападки на работу мастерской, всякие комиссии следовали одна за другой, каждый мелкий промах вырастал до размеров пирамиды, в результате нам угрожало нечто беспрецедентное в нашей стране, а именно — банкротство государственного предприятия. Что в подобной ситуации могло бы ещё больше нас расстроить?

И, наверное, только в нашей мастерской и в нашем обществе удавалось как-то противостоять превратностям судьбы и сохранять хорошее настроение. Мы все как-то позитивно друг на друга влияли и не допускали угнетённого настроения. Столярек умер? Ничего не поделаешь, все мы когда-нибудь умрём. Один из нас убийца? Ну что ж, пусть милиция его найдёт, тогда будем беспокоиться об этом. А пока, прошу вас, шесть без козыря!..

Каждые несколько минут в конференц-зал прибывал следующий член нашего коллектива, обескураженный конфискацией носового платка. Больше всех была обеспокоена происходящим Ядвига.

— Представьте себе, он куда-то исчез. Я могла бы поклясться, что утром у меня был носовой платок, а теперь его нет. Они мне не верят.

— Они для того и существуют, чтобы не верить. Что это им пришло в голову? Пани Ирена, вы должны знать!

— Не знаю. Носовых платков в моем сценарии не было…

— Долго нас будут здесь держать? Не знаете? Черт, даже не на что сесть!..

— Привыкай, в тюрьме вряд ли будут особенные удобства…

Нас выпустили только тогда, когда лишили носового платка последнего сотрудника. Это была Моника. После этого в кабинет позвали меня.

Это был весьма плодотворный допрос, не знаю только, для кого он имел большее значение, для них или для меня. После первых же вопросов, которые я услышала, волосы у меня на голове встали дыбом. Я убедилась, что их сведения о нас представляют неслыханную мешанину, сложенную из фактов, предположений, лжи, сплетён и только из незначительного количества правды. Большинство этих открытий происходило от того времени, когда в нашей администрации работала некая Нюня, гораздо более интересовавшаяся личными делами сослуживцев, нежели своими служебными обязанностями. С Нюней конкурировал Влодек, главный сплетник бюро. Совместно они сложили практически обо всех сослуживцах мифы и легенды, от коих кровь застывала в жилах.