Дарья Донцова - Бабочка в гипсе Страница 23

Вторая порция показалась мне почти несъедобной, но я мужественно ее доела, прикрыла остатки чистым кухонным полотенцем, засунула в холодильник и пошла спать. Уже опустив голову на подушку, я ощутила небольшое головокружение, но тут сон целиком захватил меня, и все неприятные симптомы исчезли.

Утром меня разбудил телефонный звонок Макса.

– Нас утро встречает прохладой! – заорал он. – Куда ты подевалась?

– Лучшая защита – нападение, – зевнула я. – Отфутболиваю вопрос: почему ты отключил мобильный? Вчера я весь день пыталась тебя найти.

– Я попал в передрягу, – зачастил Макс, – нас было двое, их шестеро, с автоматами и установкой «Буран», стреляли нам в спину! Мы нападали! И победили!

Надеясь окончательно проснуться, я со смаком потянулась.

– Когда тебе надоест прикалываться? Как можно целиться в затылок нападающему?

– Тактический прием, – не смутился Макс, – делаешь вид, что струсил, а на самом деле…

– Вот-вот, – остановила я Максима, – лучше сразу сообщить про «самое дело». Прямо обидно, что ты считаешь меня дурой. То Гладков Максика за связь с бывшей женой спасителем величает, то ты верхом на ракете «земля – воздух» катаешься.

– Я колесо проколол, – вздохнул Макс. – Поменял, проехал метров двести и запаску тоже продырявил. Прыгал по шоссе, но, как назло, никто мимо не ехал, местность глухая, низина, мобильный не берет.

– Бедненький, – пожалела я приятеля.

– Какие у тебя планы? – спросил Макс.

– Лучше озвучу их при встрече, – проявила я бдительность, – приеду в твой офис к полудню.

– Иес, – обрадовался Макс, – у меня как раз образовалась вакансия ведущего детектива, отличный оклад, ежемесячная премия, страховка и бонус по окончании года.

– Не стоит возвращаться к теме нашей совместной работы, – уверенно ответила я.

– Я и не собирался! – фыркнул Макс. – Отлично знаю позицию госпожи Романовой: не спи с боссом!

– Я с тобой пока не сплю! – вырвалось у меня.

– Радует словечко «пока», – ухмыльнулся нахал. – Все течет, все изменяется. Если сидеть тихо на берегу реки, течение непременно прибьет к твоему берегу страстную любовницу. Китайская мудрость.

– Насколько я помню, вторая часть изречения звучит иначе: «Мимо проплывет труп твоего врага».

– Ты цитируешь монаха Лао Ши, а я вспомнил философа Шао Ли, – не растерялся Макс. – Используя свои исключительные умственные способности, я строю силлогизм, то есть логическое заключение. Лампа не спит с боссом, я не босс, значит, Лампа спит со мной!

Я не нашлась, что ответить, а Макс вещал дальше:

– Или другой вариант. Лампа не спит с Максом, Макс может быть шефом, Лампа идет к нему на службу. Меня больше устраивает первый вариант, но и второй не плох, потому что из него вытекает третий: Лампа служит у Максима, он выгоняет ее за лень, Макс больше не шеф, Лампа со спокойной совестью падает в объятия не начальника Макса. Все счастливы, в толпу летит букет невесты!

– Последнее заявление мне следует считать предложением руки и сердца? – ехидно спросила я.

– Ты согласна? – не испугался Макс. – Бегу за кольцом!

Я опешила:

– Нет! Пока нет! Приеду в полдень, надо поговорить.

– Я куплю шампанское, – пообещал Макс, – и закажу марш Мендельсона.

Я швырнула трубку в кресло. Ну как прикажете общаться с таким типом? Макс не способен на серьезную беседу, ерничать он перестает только на работе!

– Вызови им врача! – раздался из коридора голос бабы Нилы.

– Бу-бу-бу, – неразборчиво ответил Колян.

– Позвони в ветеринарку, – настаивала старуха.

– Нормалек! – объявил Рублев.

Я высунулась из комнаты:

– Что случилось?

Колян махнул рукой и стал подниматься на второй этаж. Баба Нила укоризненно покачала головой:

– От мужики! Бесчувственные! Или Колька у меня таким уродился? Ваще не эмоциональный. Вчера весь день его в больницу к Вале пихала, шипела в ухо: «Сходи, проведай жену». А он по телефону звякнул и ответил: «Она в коме, чего там делать? Не увидит, не услышит! Очнется, тогда поеду». Теперь эти быдры, Степан и Петр!

– А с ними что? – забеспокоилась я. – Заболели? Надо позвать ветеринара, вдруг это инфекция, еще на собак перекинется!

Баба Нила поманила меня пальцем:

– Иди сюда.

Я вошла вслед за ней в кухню.

– Во, – ткнула старуха пальцем в тарелку на столе, – сожрали! Вдруг помрут? Колька в этих быдр последние деньги вложил, приплода ждет, а ему вместо быдрят – покойнички. Оно и понятно, что никто не родится, но ведь взрослых продать можно.

Я глянула на полусъеденный темно-зеленый шар и успокоила бабу Нину:

– Это арбуз Томаса, ничего страшного, быдры…

Признаться в ночном обжорстве я не успела, баба Нила схватила останки ягоды:

– Это кактус!

Я плюхнулась на табуретку:

– Прости? Ты о чем?

Старуха поднесла усеченный шар к моему носу:

– Арбуз внутри либо красный, либо розовый, а этот?

– Синий, – в шоке ответила я, – смахивает на… на… – Сравнения не нашлось, желудок стал ритмично сжиматься, в животе громко забулькало.

– Это кактус, – повторила бабка, – и не Томаса, а мой! Я купила его в торговом центре на площади.

– Где же колючки? – прошептала я и начала интенсивно чесать шею.

– Это особый сорт, название ему «Голая голова», – удрученно ответила старуха. – Продавщица дала мне жидкость, велела его дезинфекцией обработать, у него на коже паразиты живут, вошки растительные, если их не перетравить, они на другие горшки переползут.

На меня напала икота.

– Я облила молодца, – вещала баба Нила, – оставила его на ночь на кухне, на столе. С утреца встала, глядь, ушел красавец! Открываю холодильник, он тама стоит, под полотенцем, полусожратый. Оно, конечно, мне зелень жаль, недешево стоила, я на нее с пяти пенсий копила, уж очень кактусы люблю. Но быдр жальче! А ну как они лапки отбросят! У, заразы хитрые! Ножиком отрезали, тряпочкой прикрыли, в холод поставили, под человека косили. Ума у них вагон, а соображения, что это вредно, нет!

Моя икота перешла в кашель, в кухню вошел Колян.

– Во, – потряс он лохматым комком, – это Степан, весел и бодр. А Петя тут! Мама, ты и правда думаешь, что они умеют пользоваться ножом и открывать холодильник?

– Какой же идиот, кроме полоумных быдр, схарчит кактус? – возразила баба Нила.

После этой фразы мне окончательно расхотелось сознаваться в своей оплошности. То-то арбуз показался мне начисто лишенным вкуса!

– Мой мозг плавить остаток водка, – пожаловался Томас, заглядывая в кухню, – иметь нам аспирин?

– Знаю, кто кактусом полакомился, – усмехнулся Колян. – Томми, у тебя вчера гости гудели?

– Долго, – простонал американец, – пробили часы на Спасской башне, пришел Новый год, они уехали. Сам не помнить!

– Ты съел кактус? – прямо спросил Колян. – Не смущайся, пьяному простительно.

– Я? Да? – задумался американец. – Ночью гулял за свежей водой. О! Вкушал от плода! Холодный был!

– Идиот! – всплеснула руками баба Нила и кинулась к шкафчику.

– Я натворил кошмаров? – испугался Томас. – Не строил планов коварства, желаний лишить кактус жизни не имел. Простите доброго молодца!

Баба Нила сунула жильцу кружку.

– Что есть там наплескано? Цвет внушает странное отношение, – засопротивлялся студент.

– Марганцовка, – пояснила старуха, – первое средство от всего.

Томас с подозрением глянул на бабу Нилу:

– Универсам?

– Нет, в аптеке продают, – неправильно поняла его старуха, – дешевая вещь, а работает лучше врача.

Американец покорно проглотил розовую жидкость, а у меня в животе развернулись масштабные военные действия. Вот только, в отличие от бабы Нилы, я понимала: растворенные в воде кристаллы не заменят антибиотиков, надо посоветовать студенту идти к доктору и самой поспешить в аптеку.

– Глотай, глотай, – приговаривала баба Нила, – не морщись, на вкус это лучше водки.

Я кашлянула, открыла рот, и тут в кухню вплыла Прасковья Никитична.

– Нина здесь? – вполне нормальным голосом спросила она.

– Не заходила, – прокряхтела баба Нила.

– Я ушла и не вернулась, – понизила голос мать Силаевой, – говорила я ей: не затевай. А она словно с привязи сорвалась, ополоумела, заорала: «Хочу его выручить, плевать на людей». Ой, плохо получилось! Поймали Нину фашисты, утащили в Краснодон, пытали и убили. За листовки!

Томас подавился марганцовкой и стал отчаянно кашлять. Я похлопала его по спине:

– Не нервничай, Прасковья Никитична бредит, она пересказывает роман писателя Фадеева «Молодая гвардия».

– Продукты она ему не носила, запрет вышел, – монотонно бубнила старшая Силаева, – и о детях не думала. Конечно, он мне сын, но ведь наделал беды! Хорошо, его Гитлер не расстрелял. А теперь за Ниной пришли!

Баба Нила приблизилась к Прасковье, обняла ее за плечи и внятно, словно беседуя с трехлетним малышом, произнесла: