Наталья Александрова - Три мужа и ротвейлер Страница 23

— И записки нужно перенести сюда, и сам препарат.

— А Гораций?

— Ничего с Горацием не случится.

— Гораций не любит быть один! — воскликнула я. — Он будет тосковать. К тому же они могут забраться в квартиру ночью и причинить ему вред.

— Ага, стало быть, тебе нужно ночевать там, чтобы в случае чего защитить ротвейлера от бандитов, — усмехнулся Эрик.

— Я животное не брошу!

— Ладно, приведем его сюда, места много. Я сам схожу.

С величайшими предосторожностями мы спустились вниз по лестнице, открыли дверь моей квартиры. Гораций лежал в коридоре и тосковал. Он гак обрадовался моему приходу, что даже облизал меня, чего раньше никогда не делал. Я чуть не прослезилась. В квартире Эрика Гораций сразу же по-хозяйски устремился на кухню и умильно уставился на холодильник.

— Гораций, ты на двухразовом питании! — строго сказала я.

Он негодующе отвернулся.

Эрик с интересом рассматривал содержимое чемоданчика.

— Думаешь, это и есть препарат Валентина Сергеевича? — спросил он.

— А что же еще? Давай читать записки, узнаем, как он попал в подвал дома, который построил Джек.

Мы чинно уселись рядышком за письменный стол, поделили стопку листков — я начала с того места, где остановилась. А Эрик — с начала.

"Горе и одиночество — плохой советчик, — читала я. — Когда прошло время после похорон, я окунулся в работу с головой.

Так мне становилось немного легче. С должности директора института я к тому времени уже давно ушел, еще до смерти жены. Официально считалось, что я заведующий лабораторией, но занимались мы только препаратом В-17. Именно в то время я получил интереснейшее предложение: один из моих старинных знакомых, человек несомненно порядочный, неплохой ученый и блестящий организатор, создал собственную фармацевтическую фирму и пригласил меня возглавить ее научный отдел. Он предложил мне очень высокую оплату, но это не сыграло бы значительной роли в другие времена, однако я думал, что это даст мне возможность уйти из-под контроля тайного ведомства, в особенности — генерала Г. Удержать в институте они меня не могли — возраст давно пенсионный, уйти я мог в любое время.

Я держал в тайне свои переговоры о переходе в частную фирму, но либо кто-то сообщил Г, об этом, либо он сам чувствовал, что работа наша может уплыть из его рук, потому что, как я уже говорил, власти этой некогда могущественной организации приходил конец, иву нас в институте, да и в других местах на ее представителей уже смотрели косо. Тогда они решили действовать нагло. Произошел такой случай — из моего лабораторного сейфа неожиданно исчезло большое количество препарата В-17.

Все указывало на то, что это дело рук если не самого Г., то его подчиненных, особенно мне не нравилась в этом деле роль той женщины, А. Р. Однако их привилегированное положение не позволяло высказать наши подозрения вслух. История возмутила меня до глубины души: если побочные действия препарата в условиях лаборатории хоть как-то находились под научным и медицинским контролем, то теперь джинн выпущен из бутылки и последствия этого поступка могут быть ужасны. Кроме чисто медицинских аспектов использования препарата меня беспокоили аспекты моральные. И даже, возможно, криминальные. Дело в том, что в последних сериях экспериментов, которые курировала А. Р., она, давая одному из подопытных добровольцев значительно увеличенную дозу В-17, добилась того, что в момент действия препарата этот доброволец мог не только передавать свои мысли второму участнику эксперимента, но внушать их ему и заставлять выполнять свои мысленные приказы. У меня сложилось впечатление, что А. Р. особенно настаивала на продолжении этой серии экспериментов, поскольку они сулили ей возможности обогащения и власти.

У меня был крупный разговор с Г. Я сказал, что прекрасно знаю о том, что он сам и его ближайшие сотрудники ведут свою собственную игру, им нет никакого дела до интересов государства, которыми они прикрываются. Что, создавая вокруг моей работы занавес секретности, который только мешает, они в то же время не могут или не хотят предотвратить хищения препарата и не думают о вредном воздействии В-17 на организм участников эксперимента. В завершение разговора я заявил, что ухожу из института и прекращаю работу над препаратом. Г, пытался угрожать мне, но я предварительно заручился поддержкой своего знакомого — того бизнесмена, в чью фирму я переходил, и он прислал мне человека, отвечающего в его фирме за вопросы безопасности. Тот переговорил с Г, на понятном ему языке — языке угроз и шантажа. Мне, разумеется, было неприятно то, что вокруг моей работы царит столь далекая от научной этики атмосфера, но я в тот момент считал наиболее важным вырваться из-под давящей опеки Г, и его ведомства, прекратить эксперименты с непредсказуемыми последствиями, и никак не ожидал, что попаду из огня да в полымя.

Перед уходом я уничтожил свои записи и остатки препарата. После хищения В-17 из сейфа его и так осталось немного, и я воспользовался этим и убедил всех, что украли все запасы. Все необходимое для продолжения работы я постепенно перенес домой задолго до кражи. Несколько нужных сотрудников уходили вместе со мной, а никто из остальных не обладал достаточно полным объемом информации, чтобы самостоятельно продолжать разработку препарата или хотя бы восстановить запасы".

В глазах у меня стало двоиться, потому что была глубокая ночь, и Гораций сладко спал на ковре в гостиной. Я откинулась в кресле и посмотрела на Эрика. Он читал рукопись серьезно и сосредоточенно, морщил лоб и даже шевелил губами. Худое, достаточно некрасивое лицо, да еще и белобрысый к тому же. Тени под глазами, две глубокие морщины вокруг рта. Внезапно мне захотелось сделать ему что-нибудь хорошее… ну, например, принести горячего крепкого чаю с лимоном или помассировать шею и плечи… Что за черт! Я встряхнула головой, как Гораций после купания. Это что еще такое! Никогда в жизни мне не хотелось делать ничего подобного ни для одного мужчины. Как я уже говорила, мужья мои все были совершенно самостоятельными и сами могли все для себя сделать. А если не нравится, считала я, если я их не устраиваю, то — пожалуйста, разойдемся красиво. Что мы и делали. Вот именно. Ведь не только я оставляла их без сожаления, но, что перед собой-то притворяться, и они меня тоже.

Вот только Олег что-то дал сбой. Но в последнюю нашу встречу он что-то бормотал насчет того, что я очень изменилась…

— Устала? — это Эрик отреагировал на мой взгляд.

И проницательная, однако, личность, что-то такое успел заметить в моих глазах, потому что улыбнулся мне ласково. От этого исчезли озабоченные морщинки вокруг рта, и он стал, конечно, не красавцем, но достаточно симпатичным. А может, мне так кажется?

Я встрепенулась и потащилась на кухню, чтобы не оставаться с ним в комнате. Очень мне не понравился этакий обмен взглядами.

Мы пили чай, лимон я, естественно, не нашла.

— Как тебе все это? — осторожно спросил Эрик.

— Ты имеешь в виду записки? Откровенно говоря, голова идет кругом, — призналась я. — И очень жалко старика. Совсем был один!

— Он все равно не стал бы тебе ничего рассказывать, боялся тебя впутывать.

— Откуда ты знаешь? — вскинулась я. — Он что, рассказывал тебе обо мне?

— Говорил, что ты очень хорошая, — улыбнулся Эрик.

— Правда? — Я даже вскочила со стула. — Никто никогда не называл меня хорошей. Валентин Сергеевич меня идеализировал, — грустно призналась я.

Я залпом выпила полчашки горячего чаю, обожгла язык и немного пришла в себя. Что это я тут сижу и откровенничаю с абсолютно незнакомым человеком?

— Значит так, вернемся к нашим проблемам, — строго сказала я. — Ты прочитал часть записок и убедился, что внушение мыслей на расстоянии вполне, как сейчас выражаются, конкретная вещь?

— Допустим, — осторожно ответил Эрик.

— Я не утверждаю, что тебя чем-то опоили или накормили…

— Этого не может быть.

— Подожди! — отмахнулась я. — Я предполагаю, что тебе просто пытаются внушить какие-то действия. В данном случае, — сегодня это было — напечатать и сжечь платежку.

Это — репетиция. А потом, когда придут деньги, они внушат тебе, чтобы ты эту платежку напечатал и сам отправил куда там следует, чтобы они получили деньги.

— Сам понял, — надулся Эрик, — ты думаешь, у меня совсем с головой плохо?

— Теперь еще вопрос — что это за люди и где они находятся? — я решила не обращать внимание на амбиции Эрика и говорила спокойно. — Если верить запискам Валентина Сергеевича, то внушение лучше производить с близкого расстояния. И эти всякие гипнотизеры тоже вызывают человека к себе в кабинет.

— Ты считаешь, у нас в доме живет гипнотизер? — с усмешкой сказал Эрик. — Или знаешь, был такой советский писатель-фантаст — Александр Беляев, я в детстве зачитывался, так вот, у него там один сконструировал такой аппаратик и внушал всем подряд все, что хотел.