Галина Куликова - Вечная Золушка, или Красивым жить не запретишь Страница 23

– Почему не украла больше, сколько я сказал? – пробормотал тот, воровато засовывая конверт в карман штанов. – Я ведь кассетку дяде вышлю!

– А высылай! – с пьяной удалью разрешила Женя и широко махнула рукой, заехав Пончику прямо в солнечное сплетение.

– Уй! – согнулся тот. – Прекрати! И можешь готовиться к головомойке! Твоему дяде предстоит эксклюзивный просмотр!

Пончик потряс в воздухе сумкой, в которой, как нетрудно было догадаться, лежала злополучная кассета.

– Отдай! – потребовала Женя. – Ты взял у меня баксы, так что кассета теперь моя!

– Ща, разбежалась! – Пончик собрался уходить, но Женя внезапно схватила его за грудки и с нечеловеческой силой притянула к себе.

– Да ты знаешь, – задохнулась она, наполняясь горестными слезами по самую макушку, – что ты мне жизнь сломал! У меня и так жизнь была – не приведи господи! А ты!!!

– Отцепись! – потребовал Пончик, стараясь не повышать голос. – И не ори, словно тебя убивают.

– Ты должен знать правду! – зарыдала Женя, продолжая трясти его изо всех сил, отчего несколько пуговиц с рубашки Пончика оторвались и запрыгали по асфальту.

На сцену начали обращать внимание. Пончик изрядно струхнул. Внимание ему было ни к чему. Поэтому он потащил Женю к скамейке, пытаясь на ходу освободиться от нее и бежать. Но у него ничего не выходило.

– Знаешь, почему я не принесла деньги? Знаешь? – приставала Женя, приближая к нему рот и опаляя его жарким банановым дыханием. – Потому что дядя меня не любит. О, если бы он меня любил! Он бы обратил внимание на то, какие у меня ужасные ботинки!

Пончик непроизвольно посмотрел на ее ботинки и моргнул.

– И еще у меня нет ни одного платья! – захлебнулась, всхлипывая, Женя. – На дядиной фирме я вкалывала как негр, но мне не платили ни копейки! Чтобы купить себе смену нижнего белья, мне приходилось мыть пол в соседнем магазине!

– Я тебе сочувствую, – осторожно сказал Пончик, предполагая, что сочувствие ее разжалобит и слегка расслабит.

Однако Женя накинулась на него с новой силой:

– А на хрен мне твое сочувствие! Ты мне лучше кассету отдай!

В любом другом случае Пончик отдал бы кассету от греха подальше и скрылся навсегда с Жениного горизонта. Но в настоящий момент у него были личные денежные затруднения, и он вдруг подумал, что можно попытаться запродать эту кассету самому Ярославскому. В прошлый раз девчонка излагала, что дядя страсть как не любит скандального поведения и порицает всяческие непристойные выходки. Может быть, чтобы сохранить честь фамилии, он заплатит Пончику жалкие две штуки баксов? А его партнеру даже знать об этом не обязательно.

По крайней мере, с кассетой он сейчас точно расставаться не собирался. Тем временем Женя продолжала цепляться за него, как утопающий за соломинку.

– Ой, гляди, кажется, твой дядя! – схитрил Пончик, ткнув пальцем в пространство. – Георгий Николаевич!

– Где? – Женя послушно повернулась, ослабив хватку, тут он и вырвался наконец из плена и пустился наутек.

Поискав глазами дядю, Женя сложила руки рупором и крикнула Пончику в спину:

– Нет никакого дяди! Ты ошибся! Возвращайся давай!

Но Пончик и не думал возвращаться. Ему потребовалась всего минута, чтобы смешаться с толпой и исчезнуть.

– Обобрал! – громко сообщила Женя всем, кто мог ее услышать. – Стырил мои денежки! Осталась я, как Буратино, с длинным носом.

Женя долго раскачивалась на скамейке и громко завывала. Потом, почувствовав, что окружающие ее горя не разделяют, поднялась на ноги и отправилась путешествовать по Бульварному кольцу. Через несколько часов довольно быстрой ходьбы хмель начал выветриваться из организма, и на нее напала апатия. «Что мне теперь делать? – обреченно думала она. – Дядя, наверное, уже садится ужинать. Скоро хватятся меня».

Вспомнив слова Вени Лаптева о том, что в критической ситуации она может на него положиться, Женя решила, что такая ситуация как раз наступила, и взяла курс на его квартиру. Возможно, Веня разрешит пожить у него недельку, пока она не найдет работу. И даже, может быть, даст взаймы на первый взнос за комнату, которую она рассчитывала снять в какой-нибудь коммуналке.

Но вот уж чего она совсем не ожидала, так это того, что свободные метры в квартире Лаптева окажутся заняты. Веня открыл дверь, не спрашивая, кто пришел. Увидев зареванную Женю, он отступил в сторону, коротко сказав:

– Давай заходи!

В этот момент она и не подозревала о присутствии в квартире посторонних. Еще на лестничной площадке она достала из пакета копию кассеты, посредством которой ее шантажировали, решив сразу рассказать Вене о себе всю правду. Кассета должна была доказать глубину той пропасти, в которую Женя пала. Конечно, она не собиралась демонстрировать Лаптеву саму запись. Рассчитывала просто дать подержать пленку в руках в качестве вещественного доказательства.

– Положи свои пожитки, и пойдем-ка на кухню – я там еду готовлю.

Женя послушно устроила пакет и злополучную кассету на тумбочке под зеркалом и, сбросив башмаки, осталась в белых пионерских носочках с желтой каймой по краю.

– Вкусно пахнет, – сказала она жалобно, устраиваясь на табуретке возле холодильника.

– Угощу тебя своим фирменным пловом, – гордо заявил Лаптев. – Чувствую, раз ты явилась с полным пакетом добра, случилось что-нибудь из ряда вон.

– Я ушла от дяди, – с места в карьер заявила Женя.

– Ага.

Веня повернулся к чугунку и начал колдовать над ним, ничего больше не добавив к сказанному.

– Меня шантажировали, – мрачно заявила Женя, уставившись ему в затылок.

Веня повернулся, держа длинную деревянную ложку на отлете. Глаза его сделались ужасно удивленными.

– Тебя? Боже мой, чем?

– Неужели я не человек, а просто грязь под ногами? Меня уже и пошантажировать нечем?! – рассердилась Женя, которая, как выяснилось, была основательно на взводе.

Именно в этот момент из комнаты донесся громкий раскатистый хохот. Мужской. Женя подпрыгнула на табуретке и испуганно воззрилась на Лаптева.

– Ты что, не один?

– Не один, – спокойно подтвердил тот. – Это мой приятель. Ему сейчас тоже негде жить.

– Какой приятель? – пролепетала Женя.

– Гена Мартынов, ты его не знаешь.

– А… А я думала…

Растерянность Жени тотчас же подсказала Лаптеву все, о чем она думала. Она думала о том, чтобы перекантоваться у него некоторое время. И теперь, прямо на глазах, ее надежды рушились. Выгнать из дому уже устроившегося Мартынова Веня не мог. Он понимал, что следует как-то примирить двух этих людей, чтобы они не разбежались, огорченные им и друг другом.

Вечером Вене предстояла рабочая смена. Она могла затянуться на двое, а то и на трое суток. Уезжая, ему хотелось бы знать, что Женя не отправилась скитаться по дворам, словно побитая дворняжка.

– Кто это – Мартынов? – спросила между тем Женя, которая уже сползла на самый краешек табуретки, намереваясь, вероятно, таким образом показать, что задержится совсем ненадолго.

– Ну… Он занимается трубами, канализацией…

«Дурацкий водопроводчик! – подумала Женя. – Надо же, как некстати у него образовались жилищные проб лемы».

– Ты можешь остаться пожить, – предложил между тем Веня. – Спать будешь в большой комнате на моей софе. Я, понимаешь ли, ухожу на пару ночей на работу. Ну а потом поглядим.

Женя представила себе поддатого водопроводчика, с которым она останется ночью один на один, и потрясла головой:

– Да нет, спасибо, я как-нибудь сама устроюсь.

– Где? – строго спросил Веня.

– Я еще не знаю…

– Ты и через час не будешь знать. А на улице уже темнеет. Кстати, что тебя напрягает? Мартынов?

– В общем-то, да. – Женя решила не темнить. – Я боюсь мужчин.

Взгляд Лаптева сделался отсутствующим. Так бывало всегда, когда он о чем-то усиленно размышлял. Женя терпеливо ждала.

– Он не будет к тебе приставать, – наконец выдал итог своих размышлений Лаптев.

– Почем ты знаешь? – живо отозвалась та. – Приятель приятелем…

– Он переживает большую личную драму. Ему сейчас не до тебя. Да и вообще женщины у него в последнее время не в чести. Сказать по правде, они ему опротивели.

– Как это так?

– Приелись.

– Все?

– Ну, кроме той, которая разбила его сердце.

Женя смягчилась. Водопроводчик с разбитым сердцем совсем не то, что обыкновенный водопроводчик.

– Так ты согласна остаться и разделить с ним, так сказать, кров? – спросил Веня.

– Согласна.

– Только, пожалуйста, держи язык за зубами. Ну, по поводу того, что я тебе про него рассказал.

– Конечно! Мог бы даже не предупреждать.

– Вот и ладненько.

– А он не будет выступать? Этот Мартынов? Из-за того, что я остаюсь?

– Конечно нет!

По правде сказать, Лаптев вовсе не был в этом так уверен. Мартынова ему еще предстояло умаслить. Наверное, тот все-таки будет недоволен. В общем, его можно понять: получить в соседки незнакомую особу, да еще такую специфическую…