Наталья Александрова - Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле Страница 23

Тот машинально подхватил темно-красный цилиндр, удержал его на весу…

И вдруг просроченный огнетушитель очнулся, вспомнив свои служебные обязанности. Он заклокотал, затрясся, и из металлического раструба забила мощная струя густой белой пены. Конечно, законы физики работают непреложно повсюду в мире, даже в мясном ларьке на провинциальном рынке. Огнетушитель представлял собой небольшой реактивный двигатель, проще говоря — ракету. Выбрасывая из раструба струю пены, сам огнетушитель со страшной силой полетел в обратную сторону, свалив с ног тщедушного бандита. Темно-красный цилиндр завертелся на полу ларька, выплевывая белую пену, и ударил по ногам огромного бородатого мясника. Тот тоже упал, причем угодил прямиком на своего хлипкого напарника, всем весом придавив его к грязным доскам пола. Густая пена покрыла обоих бандитов, как свежий сугроб, временно лишив их обзора и подвижности.

Надежда Николаевна мгновенно опомнилась. Она была спасена… или хотя бы получила маленький шанс на спасение. В первую секунду она метнулась было к двери ларька, но затем вспомнила про несчастного Мормышкина и сменила направление.

Подскочив к мясницкой колоде, она схватила Константина за локоть и попыталась поднять. Тот, однако, находился в полной прострации и не осознавал происходящее. Тогда Надежда изо всех сил влепила ему звонкую пощечину.

Мормышкин охнул, хлопнул глазами и пришел в себя. Вскочив на ноги, увидел пенный сугроб на полу и барахтающихся в нем бандитов и рванулся прочь — но не к входной двери, а к задней, через которую его недавно втащили в этот ларек.

Эта дверь действительно была ближе, и Надежда Николаевна бросилась за Мормышкиным.

Через секунду они были на улице, позади ларька.

Сообразительный Константин подхватил валявшийся поблизости кол и подпер им дверь. Затем он припустил прочь от опасного места на максимальной скорости.

Надежда на секунду растерялась, но Мормышкин оглянулся на нее и выкрикнул:

— Давай за мной! Они сейчас выберутся!

В этих словах была несомненная правда, и Надежда помчалась следом за Мормышкиным с неожиданной для немолодой и неспортивной женщины прытью.

Константин хорошо знал окрестности рынка.

Он прошмыгнул между двумя сараями, пролез в какую-то калитку, пересек чужой двор, раздвигая развешенное на веревках белье, выскочил из этого двора через щель в заборе и побежал по тропинке между двумя высокими деревянными заборами, при этом на голове у него остался сорванный с веревки атласный лифчик телесного цвета.

Надежда мчалась за ним, стараясь не отставать.

В обычное время она не смогла бы проделать этот путь даже на замедленной скорости, но сейчас ее организм выдал все свои скрытые резервы и совершил возможное и невозможное, поставив личный рекорд в беге по пересеченной местности.

Пробежав по тропинке метров пятьдесят, Мормышкин снова проскользнул в щель между досками, Надежда последовала за ним и оказалась перед одноэтажным кирпичным строением без окон. Константин пригнулся, открыл низенькую дверцу и нырнул в темный лаз. Надежда пролезла следом и наконец перевела дыхание.

Вскоре ее глаза привыкли к полутьме, и она увидела, что находится в просторном полуподвале. Часть его была завалена углем, другая же часть свободна, здесь валялись пустые ящики и мешки.

Мормышкин сидел на одном из этих ящиков и удивленно разглядывал Надежду Николаевну.

— Здесь они нас не найдут, это место никто, кроме меня, не знает… А где это я тебя видел? — спросил он наконец.

— В милиции. Мы там в коридоре встретились, вас на допрос вызывали, и меня тоже…

— А, точно! — Лицо Мормышкина посветлело. — То-то я смотрю — лицо знакомое! А как тебя в этот ларек-то занесло?

— Случайно, — честно призналась Надежда. — Я узбека одного искала, который курагой торгует… ну, да это не важно!

— Ну это как же мне повезло! — дошло наконец до Мормышкина. — Если бы не ты…

— Вообще-то мы вроде на брудершафт не пили!.. — скривилась Надежда Николаевна.

— Чего?! — переспросил Константин. — Какой такой бодершафт? Я такую бодягу вообще не пью, а сегодня и вовсе как стеклышко, хотя, конечно, после такой истории немножко бы не помешало…

— Это я к тому, что мы на ты не переходили.

— Да? — удивился Мормышкин. — Мне так как-то сподручнее. Мы люди простые, темные, до начальства не доросли. Но если вы так хотите, то я, конечно…

— Ну, это тоже не важно, — отмахнулась Надежда. — Лучше скажите, чего от вас хотели эти головорезы?

— Ой, тетя, лучше вы меня про это не спрашивайте! — пригорюнился Мормышкин. — Тут такое дело, что от него лучше подальше держаться! Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь!

— Но я уже так или иначе оказалась в это дело замешана, — напомнила ему Надежда Николаевна. — Теперь эта жуткая парочка меня тоже наверняка будет искать…

— Очень даже запросто, — согласился Мормышкин. — И я вам, конечно, премного благодарен. Однако лишнее сказать тоже не могу.

— Но это как-то связано с тем делом, по которому вас в милиции допрашивали? — догадалась Надежда.

— Ну да, связано… — нехотя признался Мормышкин. — Хотя то дело не сейчас началось и не сегодня кончится. Дело то давнее, и большие люди в нем замешаны. Так что очень вам не советую в него влезать, ничего хорошего из этого не получится!

Он немного помолчал, а потом проговорил с неожиданным интересом:

— А вы-то сами, извиняюсь, конечно, по какому делу в милиции находились?

— Да вызывали как свидетеля по одному делу… — неопределенно ответила Надежда.

— Ой, да я же знаю, по какому! — оживился Константин. — Это ведь не иначе как у вас Юрка Костоломов сумку ночью вырвал!

— У вас в городе все всё знают… — поморщилась Надежда Николаевна. — Ничего не утаишь…

— Это точно, — расплылся Мормышкин. — Город у нас маленький, все про всех известно! Значит, выходит, вас по делу о Юркином убийстве допрашивали…

— Ну, допустим…

— А ведь я Юрку-то той ночью видел!

— Видели? — удивленно переспросила Надежда. — А что же вы в милиции про это не рассказали?

— А меня про то дело никто не спрашивал. А сам рассказывать я не дурак. Кто это сам в милицию побежит лишнее говорить?

— Так все же, где и когда вы его видели?

— Да вот, понимаешь, какое дело — заговорил Мормышкин, наклонившись к Надежде, — было это часа в четыре утра. Мы с напарником тут в одном месте работали… на складе…

— Грабили, что ли, склад этот? — догадалась Надежда.

— Ну, не то чтобы грабили… но кое-что выносили, с разрешения хозяина, значит… — уклончиво ответил Мормышкин. — Но там такое дело, что днем эти вещи выносить несподручно — вдруг кто заметит… в общем, огласка хозяину нежелательна…

— Ясно. — Надежда сообразила, что Мормышкин, как всегда, занимался скользкими темными делишками.

— Короче, стою это я, по сторонам посматриваю — на всякий пожарный, чтоб никто посторонний случайно не приперся, вдруг слышу — мотоцикл подъехал. Я из-за угла тихонько выглянул, а там фонарь горит, и под фонарем этим узнал я Юрку Костоломова. И выходит к нему тут один такой…

— Кто? — не выдержала Надежда.

— А я знаю? — огрызнулся Мормышкин. — Мужик или парень, росту высокого, в куртке темной с капюшоном. Как его разглядишь, особенно в темноте? Юрка, значит, и говорит ему — чего, мол, звал? А тот что-то тихо отвечает, прямо шепчет. Юрка тоже потише стал говорить. А этот отвечает и все кашляет. Так — кхе-кхе, как старик. Потом этот подсел к нему на мотоцикл, и уехали они.

— Так это же убийца и был! — вскричала Надежда. — Больше некому!

— А мне это зачем? — Мормышкин пожал плечами. — У меня своих забот хватает.

Он приоткрыл дверь и прислушался, потом сказал:

— Разбегаемся, тетя. Ежели чего, я вас не знаю.

— Я тоже, — буркнула Надежда.

Она шла домой осторожно, как сапер по минному полю. Однако все обошлось, никто ее не преследовал. И даже место дежурной в холле пансионата пустовало. Надежда порадовалась такой удаче и взлетела на второй этаж.

— Кто там? — привычно завела Галка.

— Да открывай ты! — рявкнула Надежда и с размаху бухнула ногой в дверь. — Мне твои «ктотамы» уже осточертели!

Галка поняла, что не время препираться через дверь, но как назло замок заело, так что Надежда еще обозвала ее тетехой, у которой руки не из того места растут.

Отперев наконец дверь, Галка догадалась отскочить в сторону, чтобы не быть сметенной могучим ураганом, именуемым Надеждой.

Ураганы вообще, как известно, называют женскими именами, и для этого есть основания.

Надежда с размаху пролетела полкомнаты и плюхнулась на диван.

— Надя, — Галка испуганно выглядывала из-за двери, — что с тобой случилось?