Галина Куликова - Бессмертие оптом и в розницу Страница 24

На Арбате, как всегда, было шумно, многолюдно и весело. Молодежь в большом количестве перетекала из конца в конец улицы, создавая ощущение радости жизни. Среди гуляющих и отдыхающих встречалось много иностранцев.

Войдя в нужный магазин, Виталий поинтересовался у мужчины за прилавком, где ему найти Филимонова. «Мы договорились о встрече», — пояснил он.

Мужчина позвал какую-то девушку, которая повела Виталия по длинному и узкому коридору внутрь помещения. Коридор заканчивался массивной дверью, из-за которой раздавались мужские голоса.

— Проходите, пожалуйста, — пригласила девушка.

Виталий вошел в довольно большую, ярко освещенную комнату, заставленную высокими стеклянными шкафами. Посередине был расположен длинный стол, обитый зеленым сукном, вокруг стояло несколько кресел. Трое мужчин одновременно повернулись к вошедшему.

— Здравствуйте, я Логунов Виталий. Мы договаривались о встрече с Борисом Яковлевичем…

— Да, да, да, — поднялся из кресла высокий худощавый и еще не старый мужчина. — Борис Яковлевич — это я. — Он протянул Виталию руку.

— Проходите, присаживайтесь.

Виталий осторожно сел в неудобное глубокое кресло, расположив на коленях конверт с фотографиями.

— Извините, ровно через десять минут я буду к вашим услугам, — сказал Борис Яковлевич.

И мужчины снова принялись что-то бурно обсуждать. Речь шла, как понял Виталий, о какой-то картине, которую им дали для установления подлинного имени автора — владелец хотел получить экспертное заключение.

Действительно, через десять минут обсуждение прервали, и двое собеседников вышли из комнаты, правда не прощаясь.

— Итак, что у нас? — бодро поинтересовался Борис Яковлевич, пересаживаясь в ближайшее к Виталию кресло. — Предупреждаю: у меня сейчас свободных минут двадцать.

Виталий заторопился:

— Вот, я все сделал, как вы просили. Посмотрите, пожалуйста, — может, это вообще какая-то чепуха или чья-то мистификация. А может быть, какой-нибудь тибетский трактат, так один букинист предположил…

— Ах, букинист, — саркастически усмехнулся Филимонов. — Что ж, и среди букинистов попадаются большие оригиналы. Давайте фотографии.

Раскрыв конверт, Борис Яковлевич вынул оттуда снимки и разложил их на столе. Внимательно посмотрел. Снял очки, вынул из кармана пиджака какие-то другие очки и надел их. Он смотрел на снимки очень долго и очень внимательно. Затем повернулся к Виталию, с надеждой следившему за экспертом, и, пристально посмотрев на него, спросил:

— Скажите, откуда сие у вас? Это не праздное любопытство, поверьте.

— Единственное, что могу вам сказать, — эту рукопись подарили одному человеку, с которым я вместе работаю. Он сейчас в длительной командировке и просил меня выяснить, насколько ценна эта книга. В случае, конечно, если она подлинная.

— Понимаете, — задумчиво произнес Филимонов. — Я, к сожалению, тоже не могу объяснить вам всех нюансов, но… В общем, я не могу определить, что это за книга, хотя и сталкивался с чем-то подобным.

— Как же мне быть? Вы ничем не поможете? — растерялся Виталий.

— Знаете, давайте договоримся так. Вы оставите мне фотографии. Я подумаю, чем можно вам помочь. Хочу предупредить, что могут быть некоторые неожиданности.

— Какие? — уточнил Виталий.

— Нет-нет, не беспокойтесь. В общем… Давайте я вам еще позвоню. Вы до которого часа не спите?

— Звоните в любое время, ради бога, — обрадованный, что есть хоть маленькая надежда, сказал Логунов.

Затем они распрощались, и эксперт проводил его до выхода.

Теперь Виталию оставалось только ждать.

Борис Яковлевич Филимонов, авторитетный эксперт, большой знаток своего дела и человек исключительно порядочный, возвращался к себе домой. Он шел пешком, благо жил в одном из арбатских переулков, в квартире, принадлежавшей когда-то известному советскому писателю.

Уже темнело, но домой совсем не тянуло, а хотелось присесть на лавочке где-нибудь под деревьями и подышать летним теплым воздухом, ни о чем не думая. Однако именно сегодня его ждало весьма неотложное дело, и связано оно было с неожиданным появлением у него Виталия Логунова. Борис Яковлевич даже прибавил шагу.

Переодевшись, он распахнул настежь окно в кабинете, налил чаю и, сев в крутящееся кресло у стола, придвинул к себе телефонный аппарат. Рядом положил пакет с фотографиями, который оставил ему Виталий. Проверил номер по записной книжке, прежде чем набирать цифры.

— Здравствуйте, извините за поздний звонок, это Филимонов. Не найдется ли у вас несколько минут?..

Выслушав ответ, сказал:

— И мне всегда очень приятно… Но не хочу вас долго задерживать, поэтому буду краток. Речь идет о книге, которую вы мне показывали. Точнее — о части книги. Так вот, сегодня ко мне принесли на экспертизу еще одну часть… Да-да, я почти уверен. Сказал бы — абсолютно, но видел лишь фотографии. Очень похожи, просто близнецы… Я знаю, вы хотели выяснить все обстоятельства, касающиеся этой вещи. Пока я в затруднении и ничем помочь вам не смог, аналогов нет.. И коллеги мои ничего подобного не видели… Может быть, если соединить части, тогда… Я подумал, вдруг вас это заинтересует? Молодой человек, говорит, его попросили… Да, его координаты у меня есть, я обещал ему сегодня позвонить, имея в виду в том числе разговор с вами. Сами ему позвоните?.. Да-да, ссылайтесь на меня. Тогда я уже звонить ему не буду, вы предупредите. Конечно, можно попробовать соединить и посмотреть ее как единое целое. Да, если нет еще частей. А там, глядишь, договоритесь с ним… Тогда и встретимся, можно прямо завтра, если вам удобно. Записывайте — Логунов Виталий, телефон… Хорошо-хорошо, жду звонка. До свидания.

С чувством выполненного долга Борис Яковлевич повесил трубку. Он не мог не проинформировать своего дорогого клиента о появлении этой книги, хотя профессиональная этика и воспрещала такие вещи. Филимонов был уверен, что поступил правильно, — все равно парень намекал, что его знакомых интересует цена, значит, скорее всего они хотят ее продать. На аукцион рукописи не возьмут — вещь не атрибутирована, к тому же не целая, а часть. А больше, чем этот его клиент, Борис Яковлевич знал твердо, им никто за часть книги не предложит. Таким образом, действовал он во благо обеих сторон.

С этим Филимонов и уснул.

Ровно в одиннадцать у Логунова зазвонил мобильный. Состоялся короткий разговор.

— Да, здравствуйте, — ответил Виталий, — очень жду. А вы кто? Борис Яковлевич попросил? Сам не смог? А, предварительную экспертизу… Вы хотите прямо сейчас провести? Но уже поздно… Недолго? Хорошо, приезжайте. Запишите адрес.

«Надо же, как работают, — удивился Виталий. — То не допросишься никого заняться этой книгой, то ночью готовы ее исследовать. Может, и правда какая-то редкость? Тут бы не оплошать. Надо Инну предупредить, чтобы не прогадала, если что…»

Когда через двадцать минут раздался звонок в дверь, Виталий удивился еще раз: «Такая оперативность! С мигалками у нас, что ли, ассистенты антикваров разъезжают?»

— Кто там? — спросил он, посмотрев в «глазок».

— Это от Бориса Яковлевича, мы договаривались, что я подъеду…

Виталий широко распахнул дверь и только было собрался что-то сказать, как получил жуткий удар кастетом в переносицу и опрокинулся навзничь. Падая, он ударился затылком о мраморную столешницу маленького декоративного столика, стоящего в прихожей. Раздался противный чавкающий звук, и Логунов остался лежать на полу, не подавая признаков жизни.

Ночной гость аккуратно закрыл за собой дверь, наклонился над хозяином квартиры, понял, что тот мертв, и порадовался, что не придется его добивать. После чего перешагнул через тело и прошел в комнату. Найдя книгу, забрал ее прямо как она была — в спортивной сумке. Туда же отправились ноутбук Виталия, мобильный телефон, ежедневник, записная книжка, визитница, немногочисленные бумажки с записями, лежащие на столе. Ночной гость обыскал карманы пиджаков и курток, висевших в шкафу, потом еще раз внимательно осмотрел квартиру — ничего напоминающего о книге здесь не должно было остаться. Затем прошел в прихожую и склонился над телом Виталия. Быстро и брезгливо пошарил по карманам его брюк, осмотрел рубашку, залез в нагрудный карман и ничего там не обнаружил.

Затем осторожно вышел из квартиры, так же аккуратно прикрыв за собой дверь.

К подъезду дома, где жил Виталий Логунов, тихо подкатила иномарка с тонированными, почти черными стеклами. Была полночь, но из-за жары на улице и во дворе бродило довольно много народа.

Заглушив мотор, трое сидевших в салоне парней браткового типа, мощных, с бритыми головами, стали совещаться.

Старший, которого двое подельников называли Колян, с противным тонким голосом, никак не соответствующим его габаритам, говорил: