Любовь, обман и бриллианты. - Сергей Витальев Страница 24

– Ты что, уже не узнаёшь меня? Допился? – плеснула она в меня ещё порцию до отвращения мокрой воды.

– Ты! Вы! Тьфу, с ума сошла?! Что ты ещё выдумала? Зачем опять этот парик?

– Вставай быстрее. Надо ехать.

– Никуда я не поеду, я только что уснул, – прикрыл я глаза с призрачной надеждой, что Ольга отвяжется от меня хотя бы на час.

Но я ошибся. Со всем ожесточением, на которое только была способна эта маленькая мерзавка, она стала тормошить меня, щипать и поливать водой, так что встал я очень быстро. Можно даже сказать, что я вскочил.

Поставив Ольге ультиматум, заключавшийся в том, что, либо я попью воды, либо умру у неё в машине, я просочился сначала в туалет и ванную, а потом на кухню. В ванной у дяди Миши тоже висела одна картина, которую я не прочь был бы повесить у себя дома, но Ольга не дала мне её как следует рассмотреть. Со словами: "нечего здесь пялиться, извращенец" она вытащила меня из ванной, как улитку из ракушки. Счастливчик дядя Миша, которого никто никуда не волок и не поливал водой, лёжа спине, залихватски храпел на кухне. Глотнув холодного чаю, я его покинул. А Ольга уже стояла у входной двери, нетерпеливо покручивая вокруг пальчика ключи от машины.

– Поехали быстрее.

– Да куда ты так спешишь? – недовольно спросил я, проходя мимо неё в открытую дверь.

– По делам, – подтолкнула она меня в спину.

В машине я осведомился, что это за идиотская спешка и какие это дела могут быть у неё, а тем более у меня в такую рань. Ольга ответила, что знает, где лежит шкатулка, и сейчас мы едем за ней. Ещё она сказала, что ей понадобится моя помощь.

Вскоре мы подъехали к дому Светланы и остановились, не доезжая до подъезда.

– Схожу, куплю пивка, – собрался я выбраться из машины, но не тут-то было.

– Сиди, пьянь, – вцепилась в меня девица, не давая выбраться из автомобиля.

– Что мы здесь сидим в сухую, – возмутился я. – Мне нехорошо.

– Не думала я, что ты такой пьяница. Ты хоть помнишь, что вчера было?

– Это не от водки. Просто сказалось напряжение всех этих дней, вот я и расслабился немного.

– Ничего себе расслабился. Колобродили с дядей Мишей полночи, а потом ты полез ко мне объясняться в любви. Я уже сплю, а ты лезешь пьяный и противный. Фу, – сморщила Ольга носик, и мне захотелось укусить её за него.

– Не ври, не было такого. То, что был пьян – да, не буду отрицать. А то, что полез к тебе объясняться в любви, то это ты точно врёшь. Выдаёшь, так сказать, желаемое за действительное.

– Объяснялся-объяснялся, – улыбалась девица.

– Ну, может быть, – лениво согласился я. – По пьянке чего только не бывает.

Немного погодя, я спросил:

– А к чему этот маскарад? – спросил я.

– Узнаешь.

Из подъезда вышла Светлана и направилась в сторону метро. Я даже не сразу её узнал: было в ней что-то необычное, а что, я тогда и не сообразил.

Ольга завела машину, и, развернувшись, мы выехали со двора.

Минут через двадцать мы подъехали к издательству, где, как оказалось, работала Светлана.

– Слушай меня внимательно, Шурик, – обратилась ко мне Ольга деловым тоном. – С той стороны, – она показала пальчиком, – скоро появится Светка. Постарайся, чтобы она тебя не заметила. Не перебивай. Когда она зайдёт в подъезд, посигналь два раза. Я побежала, – выскочила она из машины, проигнорировав мои многочисленные вопросы.

Тогда я решил не забивать свою голову разной ерундой. Она у меня в это утро и без того плохо соображала. Я вышел из машины, купил в ближайшем ларьке бутылку пива и вернулся на место, наслаждаясь живительной влагой.

Когда бутылка почти опустела, из подъезда выскочила Ольга и, подбежав к машине, быстренько нырнула в салон.

– Ничего нет, – сказала она упавшим голосом.

– Чего нет?

– Ничего. Ни шкатулки, ничего. Ни в столе, ни в шкафу.

– Ты что, залезла к ней в стол? Разве так хорошо делать? – спросил я, допивая пиво.

Посмотрев на меня, она возмутилась:

– Мерзавец. А если бы я погорела из-за тебя?

– А если бы я скончался, пока ты отсутствовала?

– Светка ещё не появлялась? Что-то её долго нет, – посмотрела Ольга на часы.

– Кто же будет спешить на работу в понедельник? Разве что какой-нибудь трудоголик, но она, кажется, к этой категории не относится, впрочем, как и её сестрёнка. Может, пробки где-нибудь?

– Какие пробки? Ей всего-то четыре остановки на метро с одной пересадкой. Да тут и пешком пройти – полчаса времени. Странно, куда она пропала?

– Ты-то откуда знаешь, что полчаса?

– Сколько раз ходила, – произнесла Ольга, насупившись.

– Зачем?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – улыбнулась она. – Ладно, поехали.

Ольга завела машину, и, когда мы отъезжали со стоянки, из-за угла вышла Светлана. И тут я понял, что мне показалось в ней странным.

Она была одета точно так же, как и сидящая рядом со мной Ольга. Такая же куртка, джинсы, сапоги на каблуках-шпильках. Только волосы у Светланы были заколоты сзади, а Ольга сидела в своём парике. До этого я видел Светлану в плаще и рядом с собой, а тут, глядя со стороны, отметил, как гордо она вышагивает. И эта куртка, сапоги и джинсы только подчёркивали её величественную поступь. Я даже подивился про себя, что одежда может так дополнять походку, а заодно и раскрывать характер человека. Пожалуй, к девице, так независимо шествующей по улице, не каждый решится подойти.

– Вы что, специально выбираете одинаковую одежду? – повернулся я к Ольге, ловя на себе её изучающий взгляд.

– Когда как. Иногда мы вместе ходим по магазинам, а иногда, не сговариваясь, покупаем похожие вещи. У нас одинаковые вкусы.

– Во всём?

– Почти. Но можешь успокоиться – ты не в её вкусе. Ей нравится немец. Интересно вот, что у неё за пакет в руках? Когда она выходила из дома, никакого пакета не было. – Поникнув, Ольга сосредоточенно вела машину.

– Да не кручинься ты так. Что уж теперь. Тем более, что Светлана обещала, что положит сегодня ваш раритет в банковский сейф, чтобы ты его не увезла за рубеж.

Ответом мне было молчание.

– Ну что, куда теперь? – спросил я.

– Не знаю, – печально ответила Ольга.

Я был поражён. Кажется, впервые с момента нашего знакомства эта девушка не знала, что делать…

9.

Понедельник – день тяжёлый. Лично я на своих плечах почувствовал всю тяжесть этого "замечательного" дня.