Дарья Калинина - Киллер на диете Страница 25

– Я местная жительница, – совершенно спокойно пояснила она им. – Родилась в этой деревне. Потом война забросила меня далеко за Урал. Жила там. Вышла замуж, родила детей, овдовела. Дети выросли, внуков воспитывают сами. Я им особенно не нужна. Да и тоскливо както у меня на душе вдруг стало. Вот я и подумала – а не вернуться ли мне туда, где я родилась? Надумано – сделано! Собрала я свои пожитки, да и в путь.

– И дети вас не удерживали?

Легкая улыбка скользнула по лицу женщины.

– Видать, таких уж детей я вырастила, что они и без меня способны управиться. Никто меня особо не задерживал. Да я им и не сказала, что навсегда от них уезжаю. Сказала – погляжу, что на моей родине делается, да и обратно подамся.

– И давно вы тут?

– Да уж года три точно прожила.

– И дети до сих пор вас не хватились?

– Как видите, – пробормотала старуха.

Подругам стало жаль старую женщину. Что за дети у нее такие? Сволочи, а не дети! Старая женщина живет среди леса одна-одинешенька! А вдруг ей станет плохо со здоровьем? Кто ей поможет? Вокруг ведь никого, одни березы да ели.

– А как вас зовут?

– Всю жизнь люди Лизаветой кликали. Ну а для вас, молодых, стало быть, получаюсь я Елизавета Ивановна. Отцато моего Иваном звали. Одно только отчество от него мне в память и осталось. Все остальное война вместе с отцом унесла.

– И вы тут живете совсем одна? Без соседей?

– Есть у меня соседи, – отмахнулась старуха. – Лесник, дядя Паша, любит ко мне заглядывать. Да только какой он мне дядя? Наоборот, во внуки мне годится. Молодой еще. Он мне – мучку и дрожжи, а я ему – пирожки с черникой да с грибами. Он у нас большой охотник до выпечки! А жена его у печки возиться не любит. Она у него ученая, за зверями да за птицами следит. Ну куда ей с тестом возиться! Да и то сказать, детей у них нет. Ради кого ей у печки жариться? Наварит мужику своему сосисок с макаронами, кетчупом все это зальет, сверху чеснока или петрушки покрошит – и кушайте, пожалуйста. Спагетти-томато!

Подруги вновь машинально отметили, что старушка совсем не проста и явно знавала лучшие дни, но продолжали слушать ее дальше. Их не оставляла смутная надежда, что жительница этой заброшенной деревни Прянишкино сумеет поведать им чтолибо о судьбе Петровны. Ведь воспитательница тоже была родом из этого места. Во всяком случае, так было записано у нее в паспорте. И подруги не видели повода, чтобы сомневаться в написанном.

Итак, Петровна была родом из Прянишкина. И уж коли тут все жители носили одну фамилию, стало быть, они были родственниками.

– Скажите, – перебила старуху Мариша. – А Ольга Петровна Прянишкина кем вам приходится?

Старушка тут же забыла про лесника Пашу с его пирогами и научной лентяйкой женой. Глаза у нее загорелись, и она забормотала:

– Ольга? Петра дочь? Это какого же Петра дочь? Того, что Федора сын был? Или того, что Павла?

Вот таких подробностей подруги не знали. Но оказалось, что им и не нужно их знать.

– Нет, – продолжала рассуждать вслух сама с собой старушка. – У дяди Федора детей совсем и не было. Все в младенчестве перемерли. Он под старость, овдовев, к брату жить перешел. А вот у дяди Павла, наоборот, детей много было. Но вот Ольги я среди них чтото не припомню. Хотя, погодите! Была! Была такая девчонка! Перед самой войной она у нас в деревне появилась. И звали ее Ольгой, верно. Только она дяде Павлу не родная была.

– Как не родная?

– А так. Он ее к нам в деревню из леса привел.

– Как из леса?! – еще больше поразились подруги.

– Ну заблудилась она. От своих отстала или еще что… Не знаю. В начале лета дело было. Девочка красивая такая была, в городском платье. Нарядная очень. Туфли, бантики, платье все в рюшах… Мы всей деревней сбежались на нее полюбоваться. Только вредная она была очень. В руках целый кулек шоколадных конфет у нее был, а никому ни одной конфетки не дала. Все твердила, что это ей папа с мамой дали и велели все до крошечки самой скушать. В субботу это было. Дядя Павел уже хотел в понедельник в район ехать, о приблудившейся девочке там рассказать. Да в воскресеньето война и началась. Не до нее всем както стало. В каждую семью повестка пришла. А кому и не пришла, так те сами добровольцами на фронт записались.

И рассказ старухи потек помаленьку. Как многие старые люди, она очень хорошо помнила дела давно минувших дней. И поэтому легко и без напряга вспоминала, как потекла жизнь в деревне после того, как все взрослые мужчины ушли на фронт.

– Одни бабы и дети в деревне остались. Дядя Павел перед уходом на войну все же сказал кому следовало про девочку приблудную. Дескать, заберите найденыша или родителей ее найдите. Только к нам за Олей так никто и не приехал. А жене дяди Павла самой в район ехать было недосуг. На ней и хозяйство, и дети, и мужская работа, и женская. Где уж тут о чужачке беспокоиться. Жива, здорова, ну и слава богу. Родители спохватятся – сами прибегут.

Но время шло, а за противной Олей никто не приезжал. Нарядные ее туфельки быстро истерлись на деревенских камнях. Платье порвалось и запачкалось. А кружевные чулочки превратились в лохмотья, и мальчишки утащили их на реку, чтобы сделать парус для своего игрушечного плота. И скоро все както забыли, что Оля им не родная. Живет себе девочка и пусть живет. Тихая, не шумит, вещей не ломает. А много она все равно не съест, так зачем же лишний раз дергаться?

Перед войной Прянишкино было процветающей деревней. Жизнь тут была сытая. В каждом дворе стояла корова, а то и две, смотря сколько в семье было едоков. Свиней, кур, гусей и овечек тут и вовсе держали без счету. Так что прокормить один лишний рот проблем не составляло.

Но затем жизнь стала тяжелей. Из города регулярно приезжали за провиантом. Нужно было постараться, чтобы выполнить возросшие нормы военного времени. Крепких мужиков в деревне не осталось вовсе. Один только дядя Коля, которому еще в германскую войну оторвало ногу. По этой причине на новую войну его не брали ни под каким видом, хотя он и просился. Вместо этого его назначили старостой над всей деревней. И обложили таким продовольственным налогом, что взвыли даже старики, еще помнившие царскую власть.

А потом стало и вовсе худо. К деревне подошел немец. И так уж случилось, что бои за прорыв к Ленинграду шли именно через многострадальное Прянишкино.

– Тут у немцев был штаб. И палили по нас русские так, что душа делалась маленькой-маленькой, сворачивалась до размеров горошины и проваливалась кудато в желудок. Ну а когда уж в деревне занялся пожар, так мы и вовсе разбежались кто куда.

С тех пор Прянишкино опустело. После пожара и немцев возвращаться сюда никто не захотел. Деревня умерла. И только у одной старушки спустя полвека после окончания войны внезапно в груди затеплился огонек, появилось желание увидеть родной дом. Увидеть, попрощаться и, бог даст, умереть там, где она и родилась. Ведь что может быть лучше – на закате долгого-долгого дня возвратиться туда, где ты увидел свой первый в жизни рассвет!

Глава 9

Подруги еще долго слушали старушку, которая была явно рада поболтать со случайными гостьями. Но внезапно она спохватилась:

– Ой, да что же это я? Вы же заблудились, устали, небось. А ко мне Паша через час должен заглянуть. Пирожков отведать. Пойдемте со мной. Он потом вас и проводит. Вы куда направлялисьто?

– В каменоломню, – брякнула Мариша, не подумав.

Ее слова возымели на старушку какоето странное действие. Сначала она вздрогнула и замерла, словно ее ударили. А потом взглянула на подруг странным испытующим взглядом и повторила свое приглашение. Подруги не отказались, доброжелательность старушки здорово напомнила им поведение некой другой бабушки, которая заманила двух деток к себе, и произошло это в одной старинной немецкой сказке. Разве что там милая старушка посулила детишкам не пирожки, а сладкие прянички, из которых был построен ее домик. Там прянички, тут пирожки. А деревнято, как ни крути, все равно Прянишкино!

Но действительность оказалась совсем не такой страшной. Видимо, старушка привела в порядок один из домов в деревне, а возможно, выстроила себе на месте прежнего новый дом. Он был не велик, но ведь и жила Елизавета Ивановна тут совсем одна.

– Зачем мне одной много комнат? – подтвердила она мысль подруг. – Мне лишь бы крыша над головой была.

Лесник Паша оказался совсем простым парнем, он прямо с порога набросился на приготовленное для него угощение. И он лишь кивал круглой головой в ответ на просьбу старушки – проводить ее гостей к Жихареву. Сама старушка, услышав, что девушкам нужно старое поместье и заброшенная каменоломня, лишь потрясла головой.

– Ничего не знаю. Это поместье еще до меня сгорело. А что касается шахты… Так нечисто там.

– Привидение? Да?

Старушка совсем не удивилась, что подругам чтото известно о призраке старого Барина. Но и разубеждать их она не стала, как и отговаривать от похода в каменоломню.