Шарль Эксбрайа - Не сердитесь, Иможен! Возвращение Иможен Страница 25

Арчибальд Мак–Клостоу, вопреки до сих пор свято соблюдаемой традиции, решил сжульничать и хоть таким образом наконец сокрушить в три хода непобедимых «черных», как того требовал гроссмейстер, ведущий шахматную рубрику «Таймс». Он уже протянул было руку, но вошедший в кабинет Тайлер спас начальника от безнравственного поступка.

— Шеф…

Арчи поднял глаза.

— Она здесь!

Мак–Клостоу не стал спрашивать, кто именно, — отчаяние, написанное на лице его подчиненного, было достаточно красноречиво. И сержант счел появление мисс Мак–Картри наказанием Божьим. Очевидно, Всевышний решил немедленно покарать его за едва не совершенное жульничество. Впрочем, Мак–Клостоу не пришлось обдумывать дальнейшие действия, поскольку Иможен без приглашения вошла в кабинет.

— Арчибальд Мак–Клостоу, к вам, кажется, труднее проникнуть, чем к премьер–министру?

— Мисс, я воображал себя начальником полиции Каллендера и, как любой гражданин Соединенного Королевства, думал, что в своем доме я хозяин, — смиренно отозвался сержант. — Вероятно, это было ошибкой, раз сюда входят, как в бар, не спрашивая разрешения. Благодарю, что хоть доложили о своем приходе через Тайлера. Весьма полезная предосторожность! Вы, конечно, пришли сообщить мне о новом убийстве?

— Нет.

— Удивительно!

— О двух.

Тайлер со странным хрипом опустился на стул, чтобы не упасть, а его шеф побледнел. Заметив их волнение, Иможен уточнила:

— Но насчет второго я не очень уверена, поскольку тело исчезло.

— Скверная работа, мисс Мак–Картри. Но я убежден, что вы наверстаете упущенное… А могу я узнать имя господина, которого вы отправили в лучший мир?

— Эндрю Линдсей. Он жил в «Черном лебеде».

— Это невозможно… совершенно невозможно, — не поднимаясь со стула, тупо бормотал Сэмюель.

Мак–Клостоу не преминул обратить внимание гостьи на состояние констебля.

— Бедняга никак не может привыкнуть к новым нравам, — вкрадчиво проговорил он, — но не беспокойтесь, мисс, со временем наверняка закалится. А главное, пусть это не мешает вашей деятельности…

Сержант взял карандаш и блокнот:

— Итак, вы говорили, Эндрю Линдсей, проживающий в «Черном лебеде»… Вы что, в ссоре с Джефферсоном Мак–Пантишем?

— Нет, с чего вы взяли?

— Просто я вижу, что благодаря вам он очень скоро потеряет всех клиентов… А где тело?

— В озере.

— Отлично. Тайлер, надо бы предупредить, чтобы его выловили. Не сочтите за нахальство, мисс, но могу я узнать, каким оружием вы воспользовались, чтобы избавиться от этого господина?

— Камнем.

— Как Давид Голиафа… А потом вы, разумеется, его утопили?

— О нет, он сам… Видите ли, когда я разбила Линдсею череп, он пошатнулся от удара и упал в воду.

— Ну да, что может быть естественнее? А второй?

— Насчет второго, как я уже сказала, у меня нет полной уверенности.

— В таком случае, подождем… Да, еще одна мелочь, мисс, если, конечно, вы не сочтете, что я слишком злоупотребляю вашим терпением… Я не сомневаюсь, что у вас были серьезные основания прикончить мистера Линдсея. Но не будете ли вы так любезны тем не менее сообщить их и мне?

— Он украл у меня письмо и…

Тайлер чуть не упал со стула, и шеф тут же призвал его к порядку.

— Что это с вами, Сэмюель? У мисс Мак–Картри немного оригинальный способ забирать свою корреспонденцию, вот и все. Не понимаю, что вас так взволновало? Но сходите все же в соседнюю комнату и позвоните в Эдинбург, это избавит нас от лишней ответственности.

Однако лишь через два часа Эдинбург соблаговолил откликнуться и сообщить, что управление уже в курсе, а сержанта Мак–Клостоу просят не беспокоиться, поскольку выяснилось, что вторую жертву, не менее таинственную, чем первую, звали вовсе не Линдсеем. Но этот человек тоже известен как шпион, и контрразведка уже довольно давно искала случай накрыть его с поличным. Так что, если мисс Мак–Картри будет продолжать в том же духе, возможно, она наконец очистит Англию от всех вражеских агентов, живущих на ее территории.

День клонился к закату. Сержант Мак–Клостоу отпустил Иможен на все четыре стороны, не забыв предварительно поздравить с новым успехом, и она вернулась домой. Шотландка очень устала, и от всех приключений этого дня сохранила лишь сильнейшую мигрень. Она решила лечь спать без ужина, но сначала отправить письмо Нэнси Нэнкетт и сообщить ей последние новости.

«Моя дорогая Нэнси,

Как я рада, что всегда отказывалась следовать этой смехотворной моде на короткие волосы! Можно не сомневаться, что сегодня я осталась в живых только благодаря шиньону… Представьте себе…»

На рассвете рыбаки выловили из озера тело знаменитого Эндрю Линдсея и тут же побежали вытаскивать из постели Тайлера. Доктору Элскотту тоже пришлось встать ни свет ни заря и ехать на экспертизу в дом Корнвея, куда перевезли труп. Гробовщик не мог скрыть радостного оживления, а узнав, что и этим новым клиентом он обязан мисс Мак–Картри, завопил от восторга. Врач заявил, что Линдсей умер еще до того, как попал в воду, и обещал в свое время прислать заключение Мак–Клостоу. А пока, буркнул Элскотт, пусть от него отстанут и дадут спокойно отдохнуть те несколько часов, на которые, по крайней мере теоретически, имеет право любой подданный Ее всемилостивейшего Величества. Как только врач уехал, коронер не без удовольствия позвонил мэру, сообщил ему новость, а заодно предупредил, что судебное разбирательство состоится сегодня же в два часа в большом зале мэрии. Потом он поднял на ноги Мак–Пантиша, радуясь случаю отравить врагу утро, и наконец, весело насвистывая, принялся выбирать доски для гроба.

Тем временем констебль в отвратительном настроении отправился в «Гордого горца» выпить укрепляющего, и заодно рассказать Теду Булиту и его жене о последних событиях. Официант Томас, которого послали в бакалею за дегтярным мылом, не преминул пересказать все это Элизабет. Миссис Мак–Грю тут же поделилась новостью с мужем, но, поскольку такая аудитория была для нее явно недостаточна, оповестила всех соседних торговцев. Иможен еще спала, а весь Каллендер уже обсуждал ее новый подвиг. Однако, по правде говоря, вчерашнего энтузиазма сильно поубавилось. По общему мнению, мисс Мак–Картри явно хватила через край, а самые разумные утверждали, что город прекрасно обошелся бы без репутации, которая вполне может отпугнуть туристов. Короче говоря, слава дочери капитана индийской армии потихоньку тускнела, и если пока лишь то тут, то там раздавался ядовитый шепоток, то стараниями мисс Мак–Грю, все еще не простившей Иможен триумфального выступления в ее лавке, он грозил вот–вот перерасти во всеобщее громкое осуждение.

Ничуть не догадываясь, что о ней судачит весь город, мисс Мак–Картри открыла глаза и, как всегда, сразу увидела бюст сэра Вальтера Скотта. Иможен улыбнулась писателю, чувствуя, что все больше напоминает его героинь. Она немного понежилась в постели, считая, что после вчерашнего вполне заслуживает небольшой разрядки. Мысль об Эндрю Линдсее, который, пусть всего несколько дней, казался ей вполне подходящим кандидатом в мужья, вызвала у мисс Мак–Картри легкое сожаление, но ненадолго — бесплодных сожалений шотландка не любила. Впрочем, этот мерзавец не только хотел ее убить, но и признался, что не писал любовного письма, которое Иможен нашла в сумочке…

Так кто же тогда?

Теперь вопрос решался еще проще: либо Гован, либо Аллан. Сердцем мисс Мак–Картри мечтала, чтобы это оказался второй, но здравый смысл подсказывал, что скорее речь может идти о Говане. Иможен вспомнила добродушную круглую физиономию и неподдельное волнение, выказанное Россом после судебного разбирательства. Разумеется, он нисколько не похож на сказочного принца, но шотландка прекрасно понимала, что в ее возрасте не следует требовать невозможного.

В ванной мисс Мак–Картри не без тщеславия подумала, что, должно быть, Каллендер с гордостью обсуждает новый подвиг той, кто, несомненно, станет одной из его величайших дочерей. И она решила, что не откажет себе в удовольствии еще раз наведаться в бакалею миссис Мак–Грю. В таком счастливом расположении духа Иможен вышла на кухню. Однако миссис Элрой, даже не пожелав доброго утра, сразу набросилась на нее с упреками:

— Ну что, вчера вечером вы, говорят, опять понатворили дел?

— А вы уже в курсе?

— Еще бы! Все только об этом и говорят! Те, кто знает, что я работаю у вас, липнут с вопросами, как мухи!

Мисс Мак–Картри, радуясь, что ее подвиги вызвали такой переполох, изобразила на лице величайшее смирение.

— Да, мне очень повезло… — скромно заметила она.

— Может, там, в Лондоне, вы и называете это везением, а вот здесь говорят, что с таким ожесточением убивать ближних — очень нехорошо!