Наталья Никольская - Зловредная жертва Страница 26

Дальнейшее было неинтересно Игорю. Пока Борис Ильич ходил по первому этажу дома, постукивая по стенам и ворча что-то себе под нос, а рабочие замешивали раствор в старом алюминиевом корыте, Костиков тихонько выбрался с соседской дачи и побежал за поворот, надеясь, что оттуда будет легче наблюдать за подозреваемым. Скоро показался и Садиков. Он торопливо шел по дорожке, ожесточенно жестикулировал и уже в гордом одиночестве ругался на рабочих. Поэтому продолжать наблюдение было легко.

Но подозреваемый повел себя неадекватно. На каком-то этапе пути он вдруг свернул с привычного маршрута и, оглянувшись, шагнул на тропинку, ведущую в лес. Игорь вовремя успел отпрянуть за толстый тополь, росший около дорожки.

В лесу следить было и легче, и труднее. С одной стороны, в тени и обилии растительности легче было замаскироваться, с другой – незнакомец в темном лесу вызывал больше опасений, чем на пути к электричке. Тем не менее, нелогичное поведение Садикова вполне заслуживало того, чтобы отбросить все сомнения и продолжить наблюдение.

Борис Ильич торопливо шагал по лесу, постоянно настороженно оглядываясь и прислушиваясь. Тропка, по которой он шел, была довольно цивилизованной, скорее всего, ей часто пользовались. Это навело Костикова на мысль, что дорожка в лесу, видимо, представляет собой второй вариант пути к электричке. Мало находилось смельчаков, рискующих шляться по лесу водиночку, поэтому в этот прохладный осенний день она была пустынна.

Идти приходилось очень осторожно. Из всех обитателей леса лишь легкомысленные осинки вели себя довольно шумно. Они беззаботно хлопали своими маскарадных расцветок твердыми ладошками и совершенно не разделяли всеобщего унылого настроения. Кроме легкого шума, который слышался из крон осинок, ничего не нарушало покоя леса, готовящегося к медленному, красивому умиранию. Если только одинокий, озабоченный чем-то пожилой дяденька, да изящно и легко крадущийся за ним красивый молодой человек, да шум нечастых электричек, невидимых за пестрой стеной леса и оттого особенно нереальных.

Вдруг Садиков встал. Игорь замер тоже. Дед немного постоял, прислушиваясь к шуму леса и пытаясь по неуловимым признакам вычислить степень его обитаемости, потом резко обернулся. Игорь вовремя успел замаскироваться в густых кустах то ли ореха, то ли ольхи – с ботаникой у него всегда были проблемы. Убедившись, что все спокойно, Борис Ильич свернул с тропинки и углубился в чащу.

«Ого, – подумал Игорь, – дело начинает становиться гораздо интереснее, но и гораздо сложнее».

Стараясь ступать максимально осторожно, он двинулся вслед подозреваемому. Время от времени ехидные веточки тихонько ломались под его ногами, заставляя элегантного, благовоспитанного Игоря зверски кривляться и выразительно шевелить губами. Очень трудно было не потерять из виду синий пиджак Садикова, мелькающего среди частых деревьев и передвигаться тихо, почти незаметно.

Наконец, Садиков остановился. Игорь упал за ближайшую, довольно внушительную кочку и затаился. Позиция для наблюдения оказалась более чем удачная. Посреди леса стоял тип в синем пиджаке и белой шляпе. Из-под кустистых седых бровей злобно и насторожено сверкали маленькие черные глазки. Удостоверившись, что любопытствующих глаз и ушей поблизости нет, он вынул из авоськи старый железный совок для мусора и небольшой сверток, запакованный в целлофан и тщательно замотанный скотчем.

Копать слежавшуюся, с плотным толстым слоем листвы землю плоским, тупым и ржавым совком было неудобно. Пенсионер сначала пытался копать стоя, потом встал на коленки. Действовал он грамотно. Сначала аккуратно подрубил и снял слой дерна, потом стал методично подкапывать землю, не разбрасывая ее по всему лесу, а складывая на расстеленную газетку. Наконец, ямка показалась ему надежной. Садиков встал, перекрестился и, опять упав на колени, нежно положил сверток в могилу. Потом, руками, стал засыпать его прелой землей, пахнущей опятами и тленом. Наконец, дошла очередь до дерна. Покряхтев и неловко покрутившись на месте, Борис Ильич взял обоими руками слой дерна и стал пристраивать на место.

Кто знает, от чего зависит благосклонность капризной Фортуны? Удача, так красиво маячившая прямо перед носом Игоря, лениво зевнула и улетела искать себе более интересное дело. Игорь чихнул. То ли невесомая паутинка коснулась его благородного носа своей блестящей нитью, то ли не самая умная букашка попыталась найти в нем приют на зиму, то ли… Истории это неизвестно.

Чих был аккуратненький и деликатный, но и его хватило для того, чтобы Садиков вскочил, пребольно стукнувшись головой о низкую толстую ветку. Даже с такого далекого расстояния было видно, как затряслись у него руки. Взгляд затравленного зверя остановился на кочке, за которой прятался Игорь. Молодой сильный мужчина похолодел от этого ненавидящего взгляда слабого, старого заслуженного пенсионера. Долгим был этот взгляд. Костикову показалось, что прошла вечность.

«А если у него там оружие?» – мелькнуло у него в голове.

Сколько может не дышать человек? Минуту? Две? Игорю показалось, что он не дышал все двадцать пять. Смотреть, что делает Борис Ильич, он уже не мог, так как боялся поднять голову. Хорошо, что листва, в которую он уткнулся, была почти сухая и пахла вполне приятно, а то долго он не выдержал бы. Когда, наконец, он осмелился поднять голову, лес был девственно пуст. Ничего уже не напоминало в нем о посещении человека. Оглядываясь, Игорь осторожно подошел к месту захоронения свертка. Место было настолько тщательно замаскировано, что постороннее лицо вряд ли догадалось бы, будто в этом месте что-либо могло быть зарыто.

Торопясь и нервничая, Игорь снял дерн и чистыми руками стал отгребать рыхлую влажную землю. В какой-то момент он резко остановился.

«Так ли прост Садиков, как кажется? – подумал он, – ведь смог же он провернуть аферу с наследством, убить Асю Гордеевну, отвести от себя подозрения. А что, если эта поездка – ловушка? Если в свертке – бомба? Если все это сделано только для того, чтобы избавиться от опасного человека, от меня?»

Профессию детектива выбирают обычно люди безрассудные, склонные к риску и смелым поступкам. Поэтому Игорь, махнув рукой и любуясь собой со стороны, стал осторожно раскапывать дальше, как художник-любитель, рисуя в голове заманчивую картину живописного взрыва, разлетающихся комков земли, вздыбленных деревьев. Неизвестно откуда в эту картину вторглась голова самого Игоря, задорно скачущая по кочкам.

– Бред, – выругался Костиков.

Впрочем, выругался он еще и потому, что, как оказалось, в ямке ничего не было.

– Быстрее! – Игорь ворвался в кабинет Малышева и без приглашения плюхнулся в кресло, – быстрее, пока он не успел от него избавиться.

Уже через пятнадцать минут, после сбивчивого изложения сути дела Игорем, две милицейские машины, отчаяно воя сиреной, неслись в разных направлениях города. Одна ехала на захват почетного пенсионера Садикова Бориса Ильича, другая добывала свидетеля Тюрина Сергея Владимировича.

Оба не ожидали того, что милиция когда-либо выйдет на их след, поэтому Тюрина удалось застать на работе, а Садиков преспокойно изучал гору периодики в своей собственной квартире. Когда ему предъявили ордер на обыск, пенсионер побагровел, аккуратно, чтобы не порвать, но довольно живописно и артистично рванул рубашку на груди и начал скандировать что-то на тему «Всех не перебьете», «Я в вашем возрасте дивизией командовал», и «Фашисты проклятые».

Кое-как его удалось усмирить и начать обыск. В понятые прорвалась Таиска. Первый раз в жизни ей выдалась такая честь и удача, поэтому она сидела на стуле гордо, с сознанием собственного превосходства, презрительно поглядывая на замешенного в чем-то дурном авторитета всей дворовой пенсионной братии Садикова.

Борис Ильич, наконец, присмирел. Как только он услышал, в чем его обвиняют, он как-то странно посмотрел на следователя, крякнул и замолчал, словно мучительно обдумывал какой-то важный для него вопрос. Все время, пока проходил обыск, Садиков молчал и рассматривал Игоря, по-собачьи склоняя голову то направо, то налево. Кажется, он силился понять, как удалось этому незнакомцу выйти на его след. Наконец, лейтенант издал победный вопль и, стоя на табуретке, отцепил от занавески сверток, запаянный в полиэтилен и тщательно замотанный скотчем.

– Это он, – оживился Игорь, – я узнал его. Это тот самый сверток, который подозреваемый собирался закопать в лесу.

Садиков побагровел, вскочил со стула и закричал неожиданно высоким голосом:

– Не трожь! Не тобой положено! Собаки, все из-за вас! Собаки, собаки, – продолжал всхлипывать он, упав на стул и закрыв лицо руками.

Малышев, предварительно натянув резиновые перчатки, взял из рук лейтенанта сверток и начал аккуратно разматывать его. С каждым витком повизгивающего скотча Садиков вздрагивал, будто это не заветный сверток освобождали из душного липкого плена, а самого Бориса Ильича герметично заматывали этой не пропускающей воздух лентой.