Наталья Александрова - Черная магия в белый горошек Страница 27

– А в этих пробках всегда промышляет множество людей: и нищие, и продавцы газет, и мелкие жулики.

Илья Аронович просматривал страницы очередного дела, не поднимая глаз на вьющихся вокруг машины предприимчивых представителей городского дна, как вдруг один из них привлек его внимание. Это был одноногий инвалид, который удивительно ловко скользил между застрявшими в пробке машинами, выпрашивая подаяние. Поравнявшись с «БМВ» Ильи Ароновича, одноногий остановился и стал делать ему какие-то знаки. Адвокат невольно покосился на попрошайку и увидел, что тот показывает ему мятый листок, на котором нацарапаны какие-то каракули. Первой мыслью адвоката было, что нищий изложил в письменной форме просьбу о подаянии, чтобы не утомлять голосовые связки постоянным повторением одного и того же текста. Однако, взглянув на записку, он, к своему удивлению, прочел:

«Спасите! Меня держат в сундуке, заставляют попрошайничать. Михаил».

Илья Аронович поморщился: на какие только уловки не идут нищие, чтобы заставить прохожих раскошелиться! Имя Михаил не вызвало у него никаких подозрений – не такое уж оно редкое. Но вдруг инвалид, заметив, что адвокат смотрит на него, воровато огляделся по сторонам и вытащил из кармана маленький блестящий предмет. Луч солнца упал на этот предмет, и Илья Аронович разглядел брелок для ключей в форме статуи Иисуса Христа с раскинутыми в стороны руками. Знаменитой статуи, воздвигнутой на горной вершине рядом с Рио-де-Жанейро.

Точно такой же брелок адвокат, вернувшись полгода назад из Бразилии, подарил своему родственнику. Теперь странная записка, подписанная именем этого родственника, приобрела совершенно другой смысл…

Адвокат торопливо опустил стекло и поманил одноногого:

– Эй, кто тебе дал этот брелок?

– Дай сто рублей, – забормотал нищий. – Все тебе расскажу… Родственник твой сказал, что ты не поскупишься.

– Где он?

– Дай сто рублей!

Илья Аронович полез в кошелек за деньгами, но в это время на одноногого налетели двое здоровенных парней в пятнистых комбинезонах, бывших афганцев, – один с пустым рукавом вместо левой руки, второй на костылях.

– Ты, блин, куда лезешь! – заорал один из афганцев. – Это не твоя территория! Щас мы тебе вторую ногу оторвем! У тебя ваще лицензии от Гоги нету!

Одноногий затравленно огляделся и с удивительным проворством юркнул в просвет между двумя машинами. Адвокат открыл дверцу и хотел проследить за странным курьером, но тот мелькнул возле открытой подворотни и исчез.

– Вот, собственно, и все, – закончил Илья Аронович свой рассказ. – И теперь я не могу перестать думать об этой записке. Может быть, ее действительно написал Михаил, и он просит меня о помощи. А может быть, это ловушка, чья-то хитрость. Не знаю, Леонид, просто не знаю, как поступить.

– Вы точно запомнили текст той записки? – спросил Маркиз.

– Конечно! Вы ведь знаете, память у меня профессиональная. Повторю еще раз, дословно: «Спасите! Меня держат в сундуке, заставляют попрошайничать. Михаил».

– В каком сундуке? – проговорил Леня. – Что еще за сундук? Если его действительно держат запертым в каком-то сундуке или ящике, то как же он может просить подаяние? А если его выпускают на поиски пропитания, почему он не может убежать? Или не пытается сам с вами связаться? Почему ему пришлось посылать к вам курьера? И как, кстати, этот одноногий вас нашел?

– Это как раз можно объяснить, – отозвался адвокат. – Михаил знает марку и номер моей машины и знает обычный маршрут, каким я езжу к себе в офис.

– Допустим, – согласился Леня. – И все-таки, что такое сундук?

– В общем, Леонид, я, конечно, понимаю, что у вас хватает собственных дел, но не могли бы вы постараться что-либо выяснить? Разумеется, небезвозмездно. У меня просто стоит перед глазами эта записка, как будто я слышу крик Миши о помощи! Конечно, это может быть опасно, но ведь вы профессионал.

– Хорошо, Илья Аронович, – согласился Маркиз. – Попробую что-либо разузнать. Есть у меня кое-какие мысли.

Он не смог отказать адвокату, потому что чувствовал себя в долгу перед Михаилом из-за того, что не выполнил его заказ. Если теперь удастся отыскать пропавшего заказчика, тем самым Леня сможет в какой-то мере компенсировать эту неудачу.

– Леонид, вы меня очень обяжете, – с чувством проговорил Левако. – Помните, если вам понадобится хороший адвокат – я всегда к вашим услугам!

– Тьфу-тьфу-тьфу, – Леня сплюнул через плечо. – Лучше как-нибудь обойдусь без вашей помощи. Конфликт с законом не входит в мои ближайшие планы.

Маркиз чувствовал вину перед Михаилом, или, если быть более точным, моральный долг. Поэтому, закончив разговор, он решил немедленно действовать. Вернувшись домой, он сделал кое-какие приготовления, после чего, одевшись в черные джинсы и кожаную куртку, доехал до ближайшей станции метро, оставил машину в сторонке и подошел к окруженной ларьками площадке, облюбованной представителями местного дна – нищими, бомжами и прочей деклассированной публикой.

Впрочем, здесь можно было заметить не только совершенно опустившихся персонажей. Возле одного из ларьков неторопливо потягивали пиво трое мужчин средних лет, довольно приличного вида, оживленно обсуждая последний футбольный матч и ближайшие перспективы «Зенита». Неподалеку от них стояла сгорбленная старушонка с выражением терпеливой озабоченности на сморщенном личике – она дожидалась, когда опустеют пивные бутылки. Чуть в стороне валялись в непринужденных позах три крупные бездомные собаки, рядом с которыми так же свободно развалился в полудреме одноногий нищий. Еще чуть дальше двое рослых, красивых, широкоплечих слепых выводили звучными голосами песню «Малиновый звон».

Леня наметанным взглядом окинул окрестности и притормозил возле одного из пивных ларьков. Он демонстративно вытащил из кармана бумажник и протянул скучающей в ларьке девушке сложенную вдвое купюру:

– Бутылку «Старопрамен»!

Пока продавщица искала пиво и неторопливо отсчитывала сдачу, Маркиз стоял, расслабленно прислонившись к ларьку. Но его спокойствие было внешним, кажущимся. Это было то самое спокойствие, с которым опытный рыболов наблюдает за поплавком, ожидая волнующий момент поклевки.

И Ленино ожидание было не напрасным.

Он почувствовал легкое, едва заметное прикосновение в области кармана, куда он перед тем небрежно засунул пухлый кожаный бумажник. Прикосновение было таким осторожным, что он ни за что не заметил бы его, если бы не ждал чего-то подобного.

Клюнуло!

Леня молниеносно развернулся и в последний момент схватил за руку щуплого светловолосого мальчишку.

– Дяденька, ты чего! – жалобно взвыл тот. – Отпусти, козел, – добавил он гораздо тише. – Отпусти, а то закричу, что ты ко мне пристаешь, извращенец чертов!

– Мужчина, – угрожающе проговорил одноногий нищий, приподнимаясь. – Не трожь ребенка!

Инвалид чуть слышно свистнул, и валявшиеся рядом с ним собаки мгновенно вскочили, угрожающе ощерились и двинулись к Лене. Вид у этих зверюг был весьма серьезный – рослые, косматые, с крепкими желтыми клыками.

– Ох, как тут все запущено, – произнес Леня, не выпуская, однако, тощую руку мальчишки. – Я прямо перепугался!

Звонкоголосые певцы запели громче прежнего, чтобы отвлечь от происходящего внимание случайных прохожих. Впрочем, никто из них и не собирался вмешиваться – кому нужны лишние неприятности? Трое поклонников «Зенита» торопливо допили пиво и устремились ко входу в метро, сунув заждавшейся старушке пустые бутылки.

– Сказали тебе – отпусти мальца, – повторил инвалид, сверкнув глазами. – А то собачки тебя попортят! Так попортят – ни один морг не примет!

– Не горячитесь, граждане хорошие, – с широкой доброжелательной улыбкой сказал Леня, обращаясь сразу ко всем местным обитателям, включая собак. – Разговор есть.

– Некогда нам с тобой базарить, – ответил за всех одноногий. – Отпусти мальца и проваливай.

– О, вы тут все ужасно занятые люди, – восхитился Маркиз. – Я понимаю, саммиты, брифинги, пресс-конференции… по три прямых эфира в день!

– Че? – Одноногий презрительно сплюнул. – Кончай пургу гнать! Сказано – отпусти мальчонку и катись!

– Дяденька, правда, отпусти меня! – визгливо выкрикнул воришка, делая вид, что размазывает по лицу несуществующие слезы. – Лучше отпусти по-хорошему…

– А то что? – Маркиз криво усмехнулся и вытянул левую руку из рукава куртки, так что стала видна татуировка на его запястье.

– Отпусти, зараза, – продолжал мальчишка, но одноногий, обладавший, судя по всему, отличным зрением, снова свистнул, только по-другому, его собаки тут же попятились и улеглись на прежнее место. И сам инвалид привалился к ларьку и сделал вид, что дремлет.

– Митяй, ты чего? – жалобно выкрикнул мальчишка, повернувшись к своему недавнему покровителю. – Митяй, козел, ты меня что – сдал этому фраеру?