Покаяние разбившегося насмерть - Валентина Дмитриевна Гутчина Страница 27

Я задумался. Итак, как ни старался Шюни скрыть от жены мой визит, ей все-таки стало о нем известно. Ну, а «визиту» полиции она, скорей всего, была свидетельницей, потому как к тому времени должна была находиться дома. Интересно, о чем же она хотела переговорить со мной?..

Покончив с делами «Садов», я направился в комиссариат, где в течение считанных минут подписал все необходимые протоколы, после чего благополучно завершил трудовые будни замечательным ужином в «Бейруте» в компании Рафика, который был настолько деликатен, что тему преступлений на этот раз не поднимал, всецело посвятив наше совместное кофепитие воспоминаниям о московской юности.

– Помнишь моего сокурсника – Андрея Ерастова из Тулы? – подмигнул он, когда кофе был допит, и я уже одевался, собираясь на выход. – У него была любимая присказка: «Жизнь груба». Но произносил он это всегда с такой симпатичной улыбкой, точно делился отличной новостью…

Рафик вздохнул с легкой полуулыбкой, одновременно автоматически поправляя мне шарф на шее.

– Ты знаешь, я всегда вспоминаю это его изречение, когда вдруг наваливается куча неприятностей или просто-напросто на улице ужасная погода, так что не хочется вылезать из-под одеяла… Жизнь груба! Великолепно груба, потому что эта «грубость» лишь подчеркивает мелкий, но ослепительный бисер радости, непременно сопровождающий нас каждую минуту жизни: доносящийся откуда-то беспечный детский смех, шелест травы, мигающие в темном небе звезды, птичьи трели по утрам и удивительный аромат кофе, всегда дарящий новые силы и веру в добро. Да, жизнь груба, но мы всегда держим нос по ветру!

Я отлично понял, к чему Рафик произнес этот оптимистический монолог мне на дорожку, лишь когда вернулся в свой номер в отеле и прочитал пару газет, которые прихватил на входе.

«Сенсация! Благотворительная акция «Садов Семирамиды»: представитель роскошной косметической фирмы роскошно прикончил опекаемых актеров в день их успешной премьеры…»

Попытайтесь представить, что я ощутил, прочитав статьи под подобными заголовками, набранными гигантскими буквами на всю первую полосу! Само собой, комиссар Анжело неплохо поработал в течение нескольких часов после нашего телефонного разговора по поводу адреса Франсуа Шюни: судя по мини-интервью, которое он успел дать журналистам прямо в коридоре полицейского управления, полиция была стопроцентно уверена, что убийца арестован, и волноваться больше не о чем, остается лишь основательно допросить Шюни, и тот выложит все начистоту.

Между тем, как следовало из прессы, после первого, достаточно формального допроса сразу после ареста новоявленный убийца упорно не признавал свою вину, лишь заламывая руки и рыдая.

«Комиссар Анжело воздержался сообщить нам имя арестованного, отметив лишь, что у него имеются все основания для немедленного задержания и проведения тщательных допросов данного подозреваемого.

Но плох тот журналист, который не прознает все из своих собственных источников! Нам стало совершенно точно известно: арестован Франсуа Шюни, бухгалтер косметической фирмы «Сады Семирамиды», спонсора реабилитационного центра и самодеятельного театра «Луна».

Как обычно, комиссар Анжело был в своем репертуаре, сообщив прессе лишь самый минимум: первый, чисто официальный короткий допрос сразу после ареста практически ничего не дал полиции – обвиняемый отвергает свою вину. По словам арестованного, он не переносит даже вида крови, а потому никого не убивал.

Полагаем, чистосердечное признание – лишь дело времени, всем известно, что ни один убийца с первых же допросов не признавался в содеянном. Между тем нам также удалось узнать, что конкретно против Франсуа Шюни серьезные подозрения в убийстве полиции дал внезапно открывшийся скандальный факт: убитый Николас Пертю пытался его шантажировать.

Как сообщил нам наш источник, Франсуа Шюни, женатый человек, изменял своей супруге, а факт измены Нико Петрю умудрился заснять на видео; вполне возможно, что Нико и подстроил данный адюльтер вместе со своей «помощницей». Как вы думаете, неужели благополучно женатый сотрудник благополучной фирмы просто подготовит кругленькую сумму для шантажиста и на том успокоится? Полагаем, он предпочел сразу же, не входя в лишние расходы, устранить источник своих бед. Вот только парень не рассчитал, что у этого шантажиста неожиданно оказались помощники – своего рода охрана! Пришлось убить и их, обставив все как убийство некого маньяка. Правда, пока не совсем понятно, зачем было убивать Розу Брютель? Возможно, полиция сможет заставить убийцу заговорить откровенно…

Между тем, скорей всего, у убитого Нико был еще один, на сей момент пока никому не известный помощник, – тот самый, что выдал Франсуа Шюни, подкинув его скандальные снимки…»

Сами понимаете, после чтения подобных статей мне стало немного не по себе, так что я и сам едва не начал рыдать да заламывать руки не хуже нашего бухгалтера. В довершение ко всему, когда я, приняв успокаивающий душ, уже благополучно нырнул в постель, позвонил отец.

Воздержусь от дословных цитат из его гневной речи, что ядовитым ручьем стекала в мое припухшее ухо в течение семнадцати минут. Отмечу лишь, что, судя по словам отца, он был совершенно разочарован в своем легкомысленном сыне, который не пожелал обеспечить ему приличный отдых на Мальдивах, безответственно разрешив бухгалтеру «Садов» прирезать четверых людей и никоим образом даже не попытавшись предотвратить его позорный арест.

От души высказав все наболевшее, мсье Жюль Муар немедленно дал отбой, совершенно не имея ни времени, ни желания выслушивать мои покаянные стоны. Вот тогда-то мне и припомнились вдруг мирные слова славного Рафика под кофейный аромат его уютного «Бейрута».

«Жизнь груба! Великолепно груба, потому что эта «грубость» лишь подчеркивает мелкий, но ослепительный бисер радости, непременно сопровождающий нас каждую минуту жизни: доносящийся откуда-то беспечный детский смех, шелест травы, мигающие в темном небе звезды, птичьи трели по утрам и удивительный аромат кофе, всегда дарящий новые силы и веру в добро. Да, жизнь груба, но мы всегда держим нос по ветру!»

Наверняка, совсем немного поднапрягшись, я бы смог припомнить немало чудесного бисера этого дня – хотя бы тот же чудесный ужин в «Бейруте», но решил попросту не зацикливаться на «разборе полетов» – у меня просто не было для этого ни сил, ни особого желания. Я ограничился лишь тем, что улыбнулся и, ухнув на бочок, постарался побыстрее уснуть, завершив этот поистине бесконечный день.

Глава 17. Прогулка по набережной Орфевр

Следующий день начался для меня, как и