Дарья Донцова - Страстная ночь в зоопарке Страница 28

Я посмотрела на часы.

– Ты хочешь, чтобы я съездила в коттедж и проверила, не там ли находится твой муж?

– Да-да-да, – подтвердила Раиса, – понимаю, уже очень поздно, ночь. Но в старом домике нет центрального отопления, там маленькая печка, она работает на солярке, ее запас – крохотная канистра. Нет ни продуктов, ни чая, отключено электричество. Толечка может замерзнуть, и он явно проголодался. Представляю, какие доставляю тебе неудобства, но, умоляю, умоляю, умоляю!

Раиса заплакала и сквозь всхлипывания произнесла:

– Вся моя жизнь в Толе. Я служу гению. Подобной чести удостаивается немного женщин. Их по пальцам можно пересчитать! Жена Эйнштейна, Нильса Бора, Ландау, Курчатова. Я бы сама туда помчалась, но эта больница! Выйти отсюда без разрешения врача невозможно!

– Ну, ладно, – пробормотала я, – давай адрес.

– Ты святая! – обрадовалась Раиса. – Старый коттедж вблизи особняка Ольги Сергеевны. Надо пересечь дворик, войти в лес, повернуть налево. Увидишь реку, пройдешь метров триста, и за огромной елью стоит… О! О! О!

– Что случилось? – испугалась я.

– О! О! О! – повторяла Рая. – Река! Бургштайн стоит на берегу Мильфлуса. Вроде неширокая, вполне мирная река, но на самом деле она очень коварна! Боже! Толечка! Там стоит скамеечка… бережок круто обрывается… очень глубоко… течение быстрое…

– Ничего страшного не случилось! – резко оборвала я напуганную до беспамятства Раю. – Погода промозглая, с неба сыплет не то дождь, не то снег. Мало кому придет в голову наслаждаться свежим воздухом, сидя на лавке под пронизывающим ветром. И ты говорила, что муж не выходит на улицу, он затворник.

Раечка неожиданно звонко воскликнула:

– Верно! Толечка чурается людей. Но если он знает, что его никто не увидит, то спокойно прогуливается на природе. Наш старый дом и площадка возле Мильфлуса, – это любимый маршрут супруга. О! О! О! Боже!

– Вспомнила еще что-то? – бесцеремонно перебила я экономку.

– Толечка… он… работа над задачей у него шла в последнее время со скрипом, – еле слышно ответила Рая, – муж стал заговаривать о… ну… об отсутствии смысла жизни… У творческого человека бывают приступы депрессии. Анатолий им подвержен. Боже… Не могу! Мне очень-очень плохо. Голова кружится, тошнит, перед глазами черные мухи прыгают.

– Раечка, немедленно вызывай врача, – приказала я.

– Ночь, – прошептала экономка, – неудобно, доктор небось спит, устал за рабочий день, ему не до моих капризов.

– Дежурный врач в клинике не имеет права дрыхнуть! – повысила я голос. – Сию секунду жми на звонок.

– Я нахожусь тут бесплатно, – уперлась Рая, – и не имею права на истерики. Сейчас все пройдет. Водички глотну, и ладно. Ну, надо же! Бутылка пустая!

– Рая, – сурово сказала я, – ведь у тебя есть медицинская страховка.

– Как без нее, – вздохнула экономка, – Оля, святая душа, купила мне полис в подарок. Она очень заботится о служащих. Всех нас прикрепила к клинике: и горничную, и садовника, и своего шофера.

– Значит, ты в больнице не из милости находишься, – наставляла я деликатную Раису, – имеешь право позвать врача.

– Страховку оплатила Ольга, – напомнила экономка, – я сама не отдала ни одного евро!

– Да какая разница, кто платит, – еле сдерживая раздражение, сказала я, – зови дежурного врача, или я сама сейчас звякну в больницу и подниму тамошних сонь на ноги.

– Ох, не надо! – испугалась Раечка. – Уже жму на кнопку. Когда будешь на месте, пошарь под крыльцом, ключ там.

– Молодец, – похвалила я ее, – сейчас поеду в ваш старый дом, найду Анатолия, доставлю его назад, напою чаем. Не беспокойся.

– Ты мне сообщишь, когда найдешь Толечку? – робко произнесла Рая. – Я не засну, пока не удостоверюсь, что с мужем полный порядок.

– Естественно, – заверила я.

– Вам плохо? – спросил вдалеке женский голос.

– Врач пришла, – шепнула экономка и отсоединилась.

Я бросила трубку на кровать и побежала в ванную комнату принять душ.

– Что случилось? – спросил Юра, когда через пять минут я вернулась в спальню. – Только не говори, что даже в Бургштайне ты ухитрилась попасть в историю.

Я влезла в джинсы.

– Сейчас объясню. Надо помочь одной, на мой взгляд, не очень умной, несчастной, но милой женщине. Поедешь со мной?

Юра кивнул и потянулся к рубашке. Шумаков целый день находится на службе, нам редко удается выкроить время для совместного отпуска. Правда, эротическая ночь в отеле не самая лучшая идея, но Юра не стал гундеть: «Ну вот, зачем тащиться после полуночи невесть куда! Ради чего я летел в Бургштайн?»

Нет. Шумаков очень хорошо меня понимает, и слова «надо помочь человеку» для него не пустой звук.

Я посмотрела на Юру:

– Милый, прости меня! Ты примчался из Москвы, хотел устроить мне сюрприз.

– Не получилось! – улыбнулся Шумаков.

– Нет-нет, все замечательно, – зачастила я, – не знаю ни одной женщины, к которой бы вот так романтично прибыл любимый. Я чувствую себя королевой, царицей.

Юра обнял меня.

– Вилка! Не ври! Ты смущена, потому что не знаешь, как реагировать на мою затею с «Декамероном». Желание воплощать эротические фантазии у тебя равно нулю. Я идиот, послушал приятеля и не подумал о твоих особенностях. Ты не как все, талантливая, очень эмоциональная, но, уж прости, не особенно страстная женщина.

– Что ты! – возразила я. – Обожаю секс!

Шумаков расхохотался:

– Не лги! Я люблю тебя такой, какая ты есть. Что же касаемо интима, то тут ответственность лежит на мужчине. Я делал что-то не так, но какие наши годы, я исправлюсь. Буду более внимателен, стану покупать подарки, говорить ласковые слова.

– Не надо, – быстро проговорила я, – меня все устраивает.

– Ага, – кивнул Юра, – тогда поехали выполнять просьбу твоей знакомой.

Я обрадовалась:

– Давай поторопимся.

Шумаков обнял меня.

– Ты не любительница сексуальных игр, а смесь Шерлока Холмса, Эркюля Пуаро и комиссара Мегрэ.

– Они мужчины, – надулась я.

– Добавить в эту компанию мисс Марпл? – улыбнулся Юра.

– Она старая! – возмутилась я.

– На вас, мадам, не угодишь, – вздохнул Юра, – сплошные капризы! Давай зови местного кудесника, пусть добудет «халве его желудка и розе уст» наемный экипаж.

Глава 18

Не успела я нажать на звонок, как Аладдин материализоваться на пороге.

– Чего изволите, персик моих глаз?

– Такси, – приказала я, – немедленно!

– Уже все? – расстроился джинн.

– Мы еще вернемся, – заверил Юра.

Я вспомнила армию мышей, с аппетитом пожиравших выдавленные на меня взбитые сливки, и вздрогнула. Ну уж нет, больше никакой камасутры с грызунами! Меня вполне устраивает безмятежный буржуазный секс в тихой спальне. Джинн ринулся добывать машину, я оделась, и мы вышли на улицу.

В такси Бургштайна есть особенности, которых нет у московских машин с шашечками. Во-первых, водители не разрешают никому устраиваться на переднем сиденье. А если все же приходится занять место около шофера – допустим, он берет компанию из четырех человек, – тогда нужно доплачивать за того, кто устроился рядом с водителем. И второе. Если вы хотите побеседовать со своим спутником с глазу на глаз, поднимите стекло, отделяющее заднюю часть салона, и тогда водитель не будет свидетелем вашего разговора. Я немедленно воспользовалась этой услугой и рассказала Юре о Нуди, смерти Роберта и обо всем, что случилось за последнее время.

Шумаков вздыхал, тер ладонью затылок и изредка восклицал:

– Ага! Ну да! Интересно!

Бургштайн не Москва, три часа на поездку из одного конца города в другой вы не потратите, к тому же ночью нет пробок. Последние слова я договаривала уже в тот момент, когда мы пешком подходили к сооружению, на мой взгляд, смахивающему на небольшую сторожку.

– Типичная дачка, которую сдают москвичам на лето, – резюмировал Юра, – три окошка, дверь и сортир в огороде. Я думал, гении живут в других условиях.

– Полагаю, в Бургштайне нет зеленых будок над выгребными ямами, – улыбнулась я, – и очень талантливые люди, как правило, не обращают внимания на размер своего жилья. Вот только сомневаюсь, что Анатолий великий математик. Где его научные труды? Доклады? Ученики, студенты, аспиранты? Он просто хорошо устроился, живет за счет Раисы и вместо того, чтобы холить и лелеять жену, постоянно орет на нее и распускает руки. Ну почему некоторые женщины позволяют так к себе относиться?

– Любовь! – вздохнул Юра. – Она, как известно, зла, полюбишь и козла.

Я предпочла не комментировать последнее замечание Шумакова, пошарила под ступеньками крыльца, вытащила ключ и открыла дверь. Она легко поддалась, мы сразу вошли в крохотную, очень холодную кухоньку. Юра щелкнул выключателем, под потолком вспыхнула лампа.

– Свет есть!

– Раечка говорила, что электричество отключено, – протянула я, – о, фонарик! Лежит прямо под рукой, на столике.