Дороти Кэннелл - Чисто весенние убийства Страница 29

– Кто-то на берегу или в воде просит о помощи. – Кто-то! Я почти не сомневалась, что это Том Эльфусс. – Кинь мне покрывало!

Джонас швырнул мне клетчатое полотнище, и я помчалась вниз вслед за успевшим скрыться Беном. Казалось, прошла вечность с тех пор, как мы впервые услышали крик. К тому времени, когда я добралась до ступенек, хлынул дождь.

Но мне некогда было размышлять о равновесии, заляпанной юбке и прочей ерунде. Скользя по грязи, я в деталях представила ужасную картину – Том Эльфусс барахтается в воде, рот разинут в крике, руки бестолково молотят волны.

Все мои силы ушли на то, чтобы в спринтерском темпе преодолеть расстояние до соседней бухты. На узкой полоске пляжа бесновалось море. Чтобы не рухнуть в воду, то и дело приходилось прижиматься к скользкой скале. Наконец впереди показался силуэт человека. Бен! На мгновение мне почудилось, будто он стоит там, где море сливается с небом. Но вот мой ненаглядный ожил, содрал куртку, отшвырнул башмаки и ринулся в воду.

– Будь осторожен, Бен!

Пловец из мужа неважный, а, по словам знатоков, за волнорезами обычно поджидает коварная обратная волна. Перед глазами у меня замелькали картинки мрачного будущего. Вот безутешная вдова, заливаясь слезами, волочит на кладбище двух сироток. Вот она в одинокой холодной спальне клянет судьбу… Запомнят ли Эбби с Тэмом любимого папочку, или его образ выветрится из их маленьких головок? Я всхлипнула. Неужели мне всю жизнь придется ходить в трауре и завистливым взглядом провожать счастливых жен, мужья которых живы-живехоньки…

Сквозь слезы я вглядывалась в беснующееся море. Раздался крик. Бен жив! Радость захлестнула меня, и я опрометью кинулась навстречу волнам. Остановиться меня заставил слабый ответный вопль. Нет, если Бену придется спасать еще и меня, наших деток точно ждет сиротский приют. Вокруг, куда ни взгляни, царило серое уныние. Море вздымалось, закрывая небесную ширь.

Клетчатое покрывало я бросила у скалы. Надо бы подобрать. Подняв куртку Бена, отряхнула ее, выстроила рядышком ботинки. Нервы тикали, как старинные ходики, руки тряслись, зубы выбивали дрожь, а коленки подгибались так, что пришлось опуститься на мокрый песок. Никогда в жизни я не чувствовала такого страха. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем донесся еще один крик. Я вскочила. Кто это был? Бен или Том Эльфусс? Или всего лишь чайка, любительница острых ощущений?

Кошмар кончился, когда я впала в нирвану – следствие безнадежного отчаяния. Сначала послышался всплеск, потом из волн вынырнула темная туша. Это был Бен! Моя единственная и вечная любовь! Туша зашевелилась и разделилась на две части. Бен выволок на берег обмякшее тело.

– Милый! – засуетилась я вокруг. – С тобой все в порядке? Это Том? Ты успел во-время?

Тараторя как полоумная, я прыгала вокруг гигантской мартышкой, нанюхавшейся кокаина. Покрывало развевалось на ветру, куртка Бена подпрыгивала на моих плечах. Со стороны могло показаться, что я разучиваю ритуальный африканский танец.

– Да, это Том, – отдышавшись, ответил Бен и опустил тело на песок. – Пару минут назад он был еще жив. К счастью, он не стал за меня цепляться и тащить вниз. Я сказал, что не очень хорошо плаваю, и он вполне осмысленно отталкивался ногами, когда я подхватил его под мышки.

Я помогла Бену надеть куртку, но он продолжал дрожать. Мы вместе склонились над Томом Эльфуссом. Он был полностью одет, если не считать ботинок, и казался насквозь пропитанным водой. Глаза были закрыты, но он, несомненно, дышал. Если, конечно, вздымающаяся грудь что-нибудь да значит. Накинув на Тома покрывало и подоткнув его по краям, я шепнула Бену:

– Слушай!

– Ну?

– Он что, собирался утопиться?

Дождь стих так же внезапно, как и начался, и из пелены проступили очертания стола, за которым несчастный утопленник отмечал свой одинокий день рождения. Бен начал что-то говорить, но глаза Тома Эльфусса вдруг открылись и он пробормотал:

– Это была случайность. Но разве может порядочный человек с этим жить?

Глава девятая

Во время весенней уборки следует тщательно перемыть всю посуду и протереть ее старыми газетами.

На следующий день, когда старые и малые мирно предавались послеобеденному сну, заявился Фредди. Кузен развалился на стуле и принялся наблюдать, как я увлеченно смешиваю политуру по рецепту Абигайль. Орудуя ложкой, я скромно сообщила, что накануне собственноручно изготовила зелье для чистки серебра. Фредди закатил глаза, изображая крайнюю степень потрясения, после чего поскреб бороденку и осведомился, не подумываю ли я открыть модную линию стиральных порошков и сапожной ваксы. Если так, то он готов помочь – будет с утра до вечера носиться по соседям, стараясь всучить мою продукцию. Я вздохнула. Честно говоря, эта идея занимала меня все больше и больше. Правда, все придется делать самой. У Бена забот по горло в ресторане, а на Фредди рассчитывать не стоит – вряд ли он пойдет ко мне в подсобные рабочие. Остаются дети и Джонас. Но Эбби с Тэмом годятся лишь в качестве экспериментального материала – их одежда вечно усеяна какими-то сомнительными пятнами, а Джонасу моя затея превратить кухню в химический цех вряд ли придется по душе.

Я взглянула на Фредди. Он лакомился остатками шоколадного торта, которые мы прихватили с пикника. Поймав мой взгляд, кузен прошамкал, что негоже пропадать добру. Я отобрала у него последний кусок и отправила в рот. Фредди ничего не сказал, но продолжал многозначительно пялиться на меня.

– Помню, помню, – не переставая жевать, промычала я, – что обещала повидаться с доктором Соломоном по поводу Джонаса.

– А когда этот твой эскулап должен вернуться?

– Сегодня. Думаю пойти завтра утром, пока близнецы в детском саду.

– И зря. Зачем откладывать?

Фредди встал, вразвалочку подошел к холодильнику, распахнул дверцу и замер, разглядывая содержимое с пытливостью антрополога, изучающего древнюю культуру по окаменевшим отбросам. Наконец, почти успев обморозить нос, он достал бутылку молока, ветчину, майонез и горкой сложил добычу на столе.

– Как видишь, – весело провозгласил мой драгоценный кузен, – ты можешь смело удалиться, не опасаясь, что я умру с голоду в твое отсутствие.

– Ты только что съел полторта, – холодно напомнила я.

– Правда? – Он энергично зашелестел упаковкой ветчины. – Как я уже сказал, Элли, ничего не надо откладывать на потом. «Обходи всех на старте» – вот мой девиз!

Послушаться его совета и отправиться к доктору Соломону прямо сейчас? Но я терпеть не могу оставлять неубранную кухню. Кроме того, ингредиенты моего будущего зелья красуются на самом видном месте и Эбби с Тэмом не преминут опробовать их на себе.

– Иди-иди. – Фредди запихнул в рот полсандвича. – А я тут все приберу, пока детки дрыхнут. Не торопись. Как любила говаривать несравненная миссис Мэллой, оплата у меня почасовая.

– Ну, если ты уверен, – с сомнением протянула я, – что справишься, то, пожалуй, отнесу-ка в починку зеркало Джонаса и верну плащ полковнику Лестер-Смиту. К тому же давно пора забрать назад плащ Бена.

С этими словами я облачилась в свой собственный плащ, сдернула с вешалки шарф и сунула в карман.

– А вот и сумочка! – Фредди запихнул мне ее под мышку, когда я уже стояла в дверях с зеркалом в одной руке и полковничьим плащом в другой. Он бесцеремонно вытолкнул меня за дверь, словно я была назойливой торговкой, обманом проникшей в дом, чтобы всучить банку мебельного лака. – И помни, не надо ограничивать себя во времени. В доме полно еды, до утра мне хватит.

– В припадке голода не забудь про детей и Джонаса. Когда эта троица проснется, им надо дать что-нибудь поесть.

– Доверься Фредди!

Кузен поддал коленом мне под зад и поспешил к столу, где от нетерпения изнывала стопка сандвичей. Я вздохнула и поплелась к старине «хайнцу», гревшему ржавые кости под майским солнцем. Ветерок был довольно свежим, но небо не сулило никаких неприятностей. Я выехала за ворота, но вместо того, чтобы свернуть к Читтертон-Феллс, «хайнц» словно сам собой вильнул в сторону Скеллинга и устремился к месту нашего пикника.

Весь вчерашний вечер я размышляла о Томе Эльфуссе. Что означали его слова? «Это была случайность' . Бен решил, что Том пытался извиниться за то, что подверг опасности чужую жизнь. Но у меня на сей счет имелись большие сомнения.

На песке Том лежал недолго, через минуту он поднялся и пристыженным голосом залепетал слова благодарности. Мы с Беном хотели его проводить, но Эльфусс наотрез отказался и даже, как мне почудилось, слегка разозлился. Объяснять, каким образом он очутился в воде, да еще полностью одетым, Том не стал. Мы все же отконвоировали его до дверей дома. Эльфусс коротко кивнул нам на прощание, толкнул незапертую дверь и скрылся, даже не удосужившись спросить, не хотим ли мы подсушиться.