Смертельные объятия - Анна Васильевна Дубчак Страница 29

Допрос невозможно было продолжать, а ведь он не спросил у нее главного: почему она не вызвала полицию? Почему, когда заподозрила Льдова в убийстве подруги, ничего не предприняла? Да и вообще, допроса не получилось, они с помощником просто выслушали историю отношений Карины и Льдова.

Вечером Кузнецов получил информацию от экспертов: обнаруженные в спальне Льдова женские предметы туалета, расческа, губная помада, принадлежали убитой. И кровь на постели, изъятой из стиральной машинки, оказалась той же группы, что и у Карины. Были еще некоторые моменты, заслуживающие внимания, но об этом он подумает позже…

И важное — все перемещения Льдова, Али и Карины, снятые камерой, совпадают с показаниями свидетельницы.

Появившемуся на пороге Валерию Реброву, которого Кузнецов воспринял сложно, еще не понимая, как отнестись к его предложению помощи в расследовании, он так и сказал: убийца — Льдов. И начал приводить все доказательства его виновности.

Реброву же, который согласился по дружбе помочь Борису Бронникову в розыске настоящего убийцы Карины Жуковой, тем самым доказав невиновность его подзащитного, выслушавшему коллегу, тоже стало не по себе: улики оказались серьезными, он признавал это.

— Не могу вот так, сразу, сделать вывод, хотя улик против Льдова много, — сказал он, нахмурившись, — но кое-что меня насторожило. Не знаю, как вас…

— И что же вас насторожило?

Кузнецов нервничал, и ему, как подумал Валерий, меньше всего хотелось бы, чтобы посторонние совали нос в его работу.

— Давайте сначала договоримся, что я здесь не для того, чтобы мешать вам, а наоборот — чтобы помочь. И я в отличие от вас, Иван Сергеевич, с самого начала дал себе как бы установку, что Льдов не убивал, а потому буду действовать исходя из этого. Вот в этом и будет наше различие в подходе к расследованию.

— Но против фактов-то не пойдешь! — вскричал, уже начиная выходить из себя, Кузнецов. — Я понимаю, вы с Бронниковым — одна команда, и ваша цель — во что бы то ни стало защищать клиента, и ваше присутствие здесь по меньшей мере незаконно…

— Повторюсь — я здесь, чтобы помочь вам. — Ребров едва сдерживался, чтобы не покинуть уже кабинет взвинченного до предела Кузнецова. Однако он отлично понимал его и вряд ли, оказавшись на его месте, обрадовался бы такой сомнительной помощи. — Понимаю, что раздражаю вас уже одним своим присутствием, но давайте уже работать. Полагаю, вы и сами не хотели бы, чтобы невиновный человек оказался за решеткой. Ну, подумайте сами, зачем бы Льдову убивать девушку в своем доме, да еще и зная, что труп может увидеть домработница? Насколько я знаю, она не была беременной?

Конечно, он блефовал — ничего не знал о беременности.

— Нет, она не была беременна.

— Да если бы даже и беременна, то, поверьте, такой человек, как Льдов, я имею в виду богатый, мог бы без труда содержать сотню беременных от него женщин и воспитать своих детей. Это для него не проблема. Карина, жертва, была, по вашему мнению, вернее, если верить показаниям гражданки Гороховой, домработницы, скромной девушкой, работающей бухгалтером в фирме, торгующей кондитерскими изделиями. Проживала на квартире своей подруги, этой самой Гороховой. И ничего удивительного в том, что она мечтала выйти замуж за миллионера, нет. Вступила в связь с Льдовым, ночевала у него время от времени. Но все это со слов Алевтины, так?

— Да, так. И в доме, как я уже вам сказал, много ее вещей.

— И это тоже нормально. Она привезла в дом самое необходимое, расческу там, зубную щетку…

— Про зубную щетку ничего не знаю.

— Да это не так уж и важно. Главное — ее вещи действительно в доме. И постель Льдова в ее крови. Это факт. Но вот здесь предлагаю задуматься: если Льдов ее убил, то, убирая спальню, зачем ему было засовывать в стиральную машину все это окровавленное? Он что, разве не понимал, что Горохова увидит кровь? Да даже если представить, что она не станет вытаскивать белье, а просто включит машинку, то я не уверен, что она, достав уже выстиранное белье, не заметит следы не отстиравшейся крови на простынях… Не так-то легко отстирать кровь. Он же не идиот, вы поймите! Льдов — умнейший человек, крупный бизнесмен!

— Да, я тоже думал об этом. Но, с другой стороны, когда человек, сотворив такое, находится не в себе, он совершает одну ошибку за другой! Вам ли это не знать, Валерий?!

— Но, поверьте, сложно себе представить Льдова, который, убив девушку, хладнокровно уложил бы ее труп в багажник, причем рискуя, что его за этим занятием застанет домработница, после чего выехал со двора и неподалеку от своего дома, как мусор, вывалил тело на обочину дороги, а потом — спокойно поехал на работу! Это Льдов, понимаете? Человек, может, и с хрупкой душевной организацией, но не идиот, повторяю! Не дурак! И уж если бы он по какой-то там фантастической причине решил убить человека, то, поверьте мне, сделал бы это так, чтобы ни трупа не нашли, ни его не вычислили. На то и существуют мозги.

— Он мог просто помешаться… Сойти с ума. Внезапное помешательство, как вам такой вариант?

— Вот когда найдете его, задержите, тогда и проверьте. А пока что нам надо все хорошенько обдумать, проанализировать.

— Мои люди проверяют сейчас его офис, допрашивают свидетелей. Пытаются выяснить, как вел себя Льдов, не заметили ли они что-нибудь особенное… Ну и все в таком роде.

— Что с телефоном Жуковой?

— Пока не нашли.

Ребров — человек Бронникова, и черт бы их всех побрал!

Иван вдруг поймал себя на том, что и в присутствии Реброва чувствует себя неуверенно. Словно и Бронников, и Ребров сделаны из одного теста. Почему он робеет перед ними? Уж не потому ли, что предполагает, будто бы они и спрятали Льдова и теперь надсмехаются над им, так бездарно прошляпившим его? И теперь кормят этого убийцу с ложечки, пылинки с него сдувают, лишь бы он платил им?

От таких мыслей Кузнецову и вовсе поплохело.

Нет, Борис Бронников не такой. Он уважаемый в столице человек, талантливый адвокат, честный и порядочный человек. Он бы не стал прятать своего подопечного, тем более что Льдов наверняка