Дарья Донцова - Приданое лохматой обезьяны Страница 3

Усков порылся в карманах, достал портмоне, отсчитал купюры и протянул их Ковровой со словами:

– Прямо сейчас отправляйтесь. И поторопитесь, попросите, чтобы мебель доставили к вечеру.

– Дайте лист бумаги, – потребовала Оля.

– Зачем? – удивился Усков.

– Напишу расписку на выданную сумму, – пояснила она.

Николай Ефимович замахал руками:

– Ангел мой, я вам верю! Промокните глаза и действуйте.

Самое смешное было в том, что в шарашкиной конторе, где шили косорылых кошечек и прочих зверушек, Ковровой удалось целиком и полностью удовлетворить свои амбиции. Через месяц Николай Ефимович и шагу не мог ступить без новой помощницы.

Оле сразу стало ясно: Усков только внешне похож на Винни-Пуха, у него нет ни грамма хитрости, присущих этому персонажу. Усков по характеру скорее поросенок Пятачок, наивный и по-детски восторженный. Сказать кому-нибудь «нет» Николай Ефимович был неспособен, поэтому сотрудницы вертели им, как хотели, а магазины, куда глава фирмы сдавал продукцию, забирали кроликов-ежиков-обезьян по демпинговым ценам.

Сначала Оля приуныла, решив, что скоро контора лопнет и ей придется искать другую работу. Потом ей неожиданно стало жаль шефа. Николай Ефимович очень расстраивался из-за бизнеса, постоянно глотал валидол и спрашивал:

– Ну почему у меня так плохо идут дела?

Коврова, давшая себе слово молчать и ни во что не вмешиваться, держала язык за зубами, повторяя про себя, словно мантру: «Мое дело получать жалкие копейки и искать хорошее место работы. Фабрика для меня лишь временный аэродром».

Через месяц запас буддистского оптимизма иссяк, и она спросила Ускова:

– Неужели вы не видите, что вас обворовывают и в грош не ставят?

– Кто? – опешил Николай Ефимович.

– Все! – жестко заявила Оля. – Тетки-швеи, жабы в торговом центре и распрекрасный бухгалтер Виктор.

– Это невозможно! – замахал руками Усков. – С Витюшей мы с детства соседи по даче. Разве он станет близкому человеку вредить? Мотористок я сам нанимал, с каждой побеседовал. Хорошие женщины, семейные, с детьми. Ни пьяниц, ни, упаси боже, наркоманок среди них нет. Что касаемо закупщиков, то я с ними не первый год работаю, как-то неудобно заявить старым знакомым: «Теперь берите партию лохматых обезьян на десять процентов дороже». Согласись, это не по-товарищески.

Коврова с жалостью посмотрела на Николая Ефимовича. За время скитаний по модным журналам она усвоила простую истину: дружба дружбой, а прибыль врозь. Трудно отыскать человека, менее подходящего на роль хозяина фабрики, пусть даже такой крохотной, как мастерская по пошиву зверей, чем Николай Ефимович. Странно, что, пережив перестройку, лихие девяностые и разбойничьи нулевые годы, Усков сохранил веру в людей и доброту.

– Что-то вы плохо выглядите… – пробормотала Оля, растерявшись от такой наивности, – весь бледный, прямо синий.

– Язва шалит, – пояснил Николай Ефимович. И вдруг потерял сознание.

Коврова отвезла директора в больницу, пообещала ему приглядеть за производством и развила бурную деятельность.

Через две недели Николай Ефимович вернулся на предприятие и был сконфужен переменами. Во-первых, Оля уволила его дачного соседа Виктора. Вместо него теперь работала Антонина Михайловна Кириллова.

– Боже мой, – залепетал Усков, оттягивая узел галстука, – но как же… Витя… он… Как я ему в глаза посмотрю?

– Это ему вам на глаза нельзя показываться! – отрезала Антонина Михайловна, шлепая перед Усковым на стол гору папок. – Сейчас объясню механику мошенничества вашего приятеля…

Не успел Николай Ефимович осознать, что милый соседушка нагло запускал руку в его карман и имел от этого неплохой барыш, как позвонила еще одна его знакомая, хозяйка детского магазина «Зайка», и заворковала:

– Коля, я согласна. Теперь берем ассортимент за номером сто пятьдесят по триста рублей. Надеюсь, ты на нас зла не держишь. О’кей?

– О’кей, – в полуобморочном состоянии прошептал Усков, который до сих пор получал от «Зайки» по восемьдесят целковых за набор «Семья мишек», проходивший под номером «150».

Проглотив сообщение директрисы, Усков удивленно посмотрел на Олю. А та зявила:

– Сволочь она, эта «зайкина» владелица. Я не поленилась к ней в торговый зал наведаться. «Семью мишек» отпускают покупателям по 700 рублей. Это как?

– Уф… – выдохнул Николай Ефимович. – Не может быть! Ты не ошиблась? Катенька постоянно твердила: «Мишутки плохо идут, приходится их удешевлять, сейчас выставила набор за девяносто рубликов. Моего навара мизер».

Бухгалтер Кириллова подняла на лоб очки:

– Последнее дело верить людям на слово. Все лгут! Пересмотрите свои жизненные позиции.

Николай Ефимович растерялся, сказать на это ему было нечего. И следующую новость о том, что все швеи уволены, а на их место взяли студенток, желающих подработать, перенес стоически.

Когда Антонина Михайловна, новый бухгалтер, удалилась, Николай Ефимович сказал Оле:

– Наверное, она права, мне следует измениться. Но, боюсь, у меня это не получится!

– Ничего, – утешила шефа Оля, – я не дам вас в обиду.

Прошло два года. Фабрика Ускова стала прибыльным предприятием и из дешевого офисного здания переехала в более приличное место. Количество швей увеличилось, но они теперь получали не фиксированный оклад, а работали на сдельной оплате.

Оля вертелась, как белка в колесе. Договорилась с производителем из города Шалово о поставке дешевой ткани. Фурнитуру для игрушек клепали инвалиды, которым лишняя копейка была в радость. Набивочный материал Оля разыскала в Псковской области, там синтепон отдавали по бросовой цене. Расходы на производство игрушек упали, а поставлять в магазин их стали дороже.

Дальше – больше. Оля договорилась с кинотеатрами. Она заранее узнавала, когда на экраны выйдет новый мультфильм, и в спешном порядке на фабрике изготавливалась партия игрушек в виде главных героев фильма и сдавалась администрации кинозалов. Расчет Ковровой был гениально прост. Любой ребенок, уходя домой, захочет получить игрушку, повторяющую персонажа только что просмотренной сказки. В плюсе оказывались все. Родители отстегивали не очень обременительную сумму, Ускову плыла прибыль, владельцы кинотеатров получали свой навар.

Год назад Николай Ефимович сделал Коврову совладелицей фабрики, и Олечка стала трудиться с утроенной энергией.

Это, так сказать, присказка. А вот и сказка.

Сегодня с утра день начался необычно. Едва Ольга пришла на работу, как в кабинет к Ускову, не поздоровавшись с секретарем, пробежала потная, растрепанная, в мятом платье бухгалтер Антонина Михайловна. Коврова удивилась.

У Кирилловой есть сын Никита, настоящее материнское горе. Юноша безобразничает, пару раз его задерживала милиция. Никита курит, пьет, не желает учиться в медицинском колледже и хамит матери. Кириллова отличный специалист, такого возьмут в любое место, но Антонина Михайловна устроилась к Ускову. Почему она выбрала скромное предприятие, имея возможность возглавить отдел в крупной фирме? Ответ прост: за большой оклад потребуют двадцать пять часов в сутки сидеть на службе – у владельцев финансово успешных предприятий свой отсчет времени. А еще руководители таковых полагают, что за пятницей следует понедельник, понедельник и снова понедельник. Суббота с воскресеньем в графике не предусмотрены.

До перехода на фабрику «Лохматая обезьяна» Кириллова работала как раз в таком месте. За сыном ей не удавалось приглядывать, и в конце концов Антонина сообразила: она потеряет парня, тот станет алкоголиком, не ровен час потянется к наркотикам, свяжется с дурной компанией. Бухгалтер перешла на фабрику игрушек и ровно в шесть, что бы ни случилось, убегает со службы. Живет Антонина в двух шагах от офиса, за Никитой она теперь глядит во все глаза. И надо признать: он стал потихоньку исправляться – учится и даже делает домашние задания. Но Кириллова не теряет бдительности.

Атонина тщательно следит за собой, до сегодняшнего дня Оля всегда видела ее аккуратно причесанной, в отглаженной одежде. А сейчас у дамы был такой вид, словно она спала в офисе. Кириллова просидела в кабинете шефа полчаса, потом выскочила и крикнула: «Ровно час, только час! Вернусь через час, и будь что будет!»

Оля еще больше удивилась. Что произошло со всегда тихой, спокойной Кирилловой? Может, ошибка в финансовых документах? Но долго размышлять ей на эту тему не пришлось, из кабинета выглянул Усков.

– Меня не беспокоить ни по каким вопросам! – приказал он. – У нас есть лимон?

– Нет, – ответила Оля.

– Сбегай купи, – велел начальник, – я жду посетителя. Надо будет чай заварить. Очень крепкий. Очень-очень! Принесешь лимон, ко мне не лезь. Сиди в приемной, а клиента, мужчину, впусти.

Ольге просьба про крепкий чай не показалась странной. Усков всегда пил с клиентами почти чифир, напиток, по цвету напоминающий нефть. А в одиночестве хлебал жиденькую заварку. Почему он так поступал, Оля не знала, да ее это и не особенно волновало. Некоторые любят селедку с вареньем, другие закусывают молоко соленым огурчиком. У Ускова имелась и другая причуда: на работу он всегда приезжал со спортивной сумкой, то есть носил здоровенную торбу, а не портфель. Что он там хранил, помощница не интересовалась.