Маргарита Малинина - Первая мрачная ночь Страница 3

Отдышавшись, я тоже собралась было отчалить, но, споткнувшись об одну из конечностей мертвеца, сызнова упала на него же, вдавив своим небольшим, но все же весом нож поглубже ему промеж лопаток.

– Извините, – смущенно промямлила я.

И тут мне показалось, что труп мне ответил. Что-то вроде «Ничего страшного, приходите еще». Меня оттуда как ветром сдуло.

Не помня себя от ужаса, я добрела-таки до почты и позвонила по на удивление работавшему таксофону в полицию. Конечно, я уже поняла, что ответ мертвого и предшествующий ему полет ведьмы на метле были не чем иным, как игрой больного воображения, и все же убийство есть убийство. Злющая дежурная никак не могла сообразить, чего от нее требуется, и, когда, по ее мнению, сделала мне одолжение, пообещав выслать патрульную машину, я разобрала стремительные шаги у себя за спиной. Не успела я в который раз за этот дивный вечер испугаться, как услышала знакомый голос:

– Юля, ты где?

– Катька! – обрадовалась я: подруга даже в свете последнего недопонимания была мне симпатична куда больше, чем всякие там незнакомые трупы.

К приезду полиции я успела не только рассказать Катьке о всех свалившихся на мою голову неприятностях, включая труп, грузовик и парня, что пытался подвезти, но и встретить на дороге отца. Опера ограничились моими ФИО и бестолковыми объяснениями, где находится убиенный с ножом в спине, и отпустили домой, взяв клятвенное обещание явиться для дачи свидетельских показаний к следователю в прокуратуру.

Родители, как выяснилось впоследствии, в это время тоже не скучали. В самый разгар празднования маме (она у меня стоматолог) позвонил какой-то крутой бизнесмен, у которого очень некстати разболелись зубы. Все платные клиники были закрыты, по телефону дантисты также не кипели желанием отзываться. Наконец мужику повезло: дозвонился-таки до знакомого врача, который сам браться за его челюсть не захотел, но присоветовал мамин телефончик. Тот позвонил, мама бросила все и полетела открывать клинику и спасать больного. Пациент попался щедрый и на радостях отвалил маме двести долларов чаевых.

Когда мы с отцом вернулись, мама уже была дома, в прекрасном настроении, и демонстрировала нам торжественное заныкивание зеленых купюр под матрац. Этого от нее можно было ожидать. Видите ли, у мамы есть интересное хобби – прятанье денег. В каких местах у нас только не оборудовано сейфов! И под цветочными горшками, и под паласом, и в рамке за фотографией, внутри подушки тоже можно найти, а также в помойном ведре в специальном мешочке на завязочках. На вопрос, а зачем, собственно, такие крайности, родительница отвечает логично:

– Ты представляешь себе вора, копающегося в мусоре в поисках денег?!

Лечь удалось только в три, а вставать пришлось в семь пятнадцать и идти в институт. Зато там я наконец-то стала «королевой бала»: Танька всем растрепала, что я нашла труп, тем самым поместив меня в центр внимания всей группы.

Глаза я ночью сомкнуть не могла долго: стоит их закрыть, сразу встает образ трупа с ножом, торчащим из спины. Интересно, кто его все-таки убил, моего деревенского мертвеца? И как там очень вовремя оказались два человека, водитель легковушки и «КамАЗа»? Эта дорога не особо пользуется вниманием автотранспорта, тем более, как я уже отмечала, в ночное время да в праздничный день. И как убитый оказался в кустах? По-видимому, он жил в деревне. Неплохо бы у Кати спросить, может, она знает, кто это?

Повернувшись на другой бок, я начала корить себя за глупость. Какой на фиг житель деревни? Там алкашня да старики, а никак не солидный мужчина в приличном костюме. Уж что-что, а одежду в свете луны разглядеть мне удалось. Не детально, конечно, но все же.

На следующий день вместо лекций я отправилась к следователю. Мама посчитала, что появляться в таких местах, как прокуратура, следует не позднее десяти, потому вставать пришлось опять довольно рано. В итоге в здание прокуратуры я вошла ровно в десять (очень удобно она расположена – в трех минутах ходьбы). Узнав, где находится кабинет следователя, которому поручили дело о позавчерашнем убийстве (мне назвали фамилию – Акунинский), я поднялась на второй этаж и постучала в дверь. Услышав разрешение войти, заглянула в кабинет: за столом сидел упитанный мужчина хорошо за тридцать, очевидно, невысокий, с наметившейся лысиной и холодными внимательными глазами.

Сам кабинет наводил тоску своей обветшалостью и безнадежным зовом о срочном ремонте: обои выцветшие, в некоторых местах ободраны, в шкафу с какими-то папками отсутствовала одна дверца, линолеум давно потерял свой рисунок, походя теперь на блеклую простыню. Кроме сломанного шкафа, кабинет имел следующие предметы мебели: два стола, за одним из которых и работал мужчина, три стула, на одном из которых он и сидел, да пара полок на стенах.

– Вы по какому вопросу? – резко спросили меня, одарив холодным взглядом.

Я слегка растерялась.

– Я про труп… для дачи… с ножом… свидетельских показаний.

Следователь недолго хмурился, затем изрек:

– А! Гражданка, обнаружившая труп господина банкира Крюкова. – Так вот как зовут мой труп! Крюков! – Представьтесь, пожалуйста.

– Образцова Юлия Сергеевна. – Я все еще стояла в дверях.

– Как долго вы знакомы с гражданином Крюковым? При каких обстоятельствах произошло ваше знакомство? Знаете ли вы семью убитого? Когда видели его в последний раз перед убийством? – Вопросы посыпались на несчастную студентку как из рога изобилия.

Дождешься от тебя вежливости, решила я. Закрыв за собой дверь, прошла вперед и, не спросив разрешения, плюхнулась на стул напротив Акунинского.

– А вот при каких, – начала я со второго вопроса, так как он был мне ближе других. – Я потрогала его холодную руку. Так и произошло знакомство, – решила я пошутить, чтобы слегка разрядить напряженную обстановку.

Пауза.

– Вы состояли в любовной связи? – «догадался» следователь.

Вот те раз! «Ты больной?» – чуть было не сорвалось с моих уст, но я придержала язычок.

– Я трогала его, когда он был уже труп. При жизни я его не знала, – снизошла я до пояснения.

– В котором часу вы обнаружили труп? – тут же отреагировал он. Просто непробиваемый какой-то! Говорит о трупах как… ну о вениках, что ли. Хотя в его работе по-другому нельзя.

– Было, наверно, минут двадцать первого. Я шла по Березовке…

– Минуточку, – прервал он даму. Как не стыдно! – Как это шли? Гуляли, что ли? Ночью? Одна?

– Нет! Хотя… ну да, что-то вроде того. Вот. А потом я завалилась в кусты.

– Как это? В нетрезвом виде, что ль, гуляли?

Нет, это просто возмутительно! Как можно перебивать даму на каждом слове? Безобразие!

– Я вообще не пью! – с какой-то особенной гордостью произнесла я. – Меня просто занесло маленько.

Подумав чуть-чуть, я решила хихикнуть, ну, чтобы показать, что я демонстрирую свое чувства юмора (в чьем наличии я уж, честно говоря, видя его реакцию, а точнее, отсутствие подобающей реакции, стала сомневаться), а не говорю на полном серьезе, а то подумает, что у меня не все в порядке с головой.

– Понятненько. Слушайте, почему вы все время ухмыляетесь? Вам что здесь, цирк?

– А почему вы все время возмущаетесь? – почти дружелюбно спросила я, на что он, еле сдерживая ярость, ответил:

– Послушайте меня, Юлия Сергеевна. Вы находитесь в моем кабинете, я следователь…

– Рада познакомиться, – перебил его поток красноречия мой непокорный язык, решивший, что не все хозяину кабинета даму перебивать, можно и нам разок потешить самолюбие, и я сразу поняла, что зря: Акунинский покраснел, вспотел, достал из кармана пиджака платочек очень трогательной расцветочки – голубенький в розовенький горошек – и, вытирая вспотевшую от вырывающегося наружу гнева лысинку, тем не менее продолжил:

– …я следователь, к тому же в два раза вас старше, так что будьте так любезны уважать меня, а именно: вести себя здесь прилично и отвечать на мои вопросы, все понятно? – На этих словах я присмирела, и все было бы хорошо, но черт его дернул добавить еще одну фразу: – Иначе придется сделать вам прививку от бешенства.

Вот и все. Тут должна пояснить, что, имея маму врача, я до смерти, ну просто панически боюсь всяких прививок, уколов, взятия крови из пальца или вены, операций и прочего. А с возрастом эта боязнь все усиливается; заболев даже гриппом, я не позволяю маме вызывать врача на дом и лечусь народными средствами. Я дошла уже до того, что при любом упоминании об анализах незамедлительно падаю в обморок. Что я и сделала.

Очнулась я в палате. Нет, вру, конечно, ни в какой и не в палате, а в обыкновенном медицинском кабинете, находящемся здесь же, в этом здании, на первом этаже. Я видела его, когда мимо проходила. Только вот как Акунинский смог перетащить меня сюда, остается загадкой. И тут в мою больную голову пришла непонятно откуда взявшаяся мысль: он, этот хам, даже не представился мне, то есть я не знаю его имя и отчество!