Наталья Александрова - Перстень Калиостро Страница 3

Значит, я набрала номер и, на мой взгляд, весьма толково объяснила дежурному, по какому поводу звоню. Тот, однако, меня не понял, вернее, понял, но неправильно: он решил, что я его разыгрываю. Он заговорил со мной на повышенных тонах. Я тоже вышла из себя. В последнее время меня может вывести из себя любой пустяк, а тут все-таки труп в собственной прихожей. Точнее, труп-то я восприняла спокойно. Потому что он лежал себе и молчал, но вот когда на меня повышают голос, я реагирую неадекватно.

Дежурный наконец понял, что я не шучу, и сказал, что они приедут как только, так сразу. Я опять позвонила Тамаре Васильевне. Сказала, чтобы она ни в коем случае не выпускала Лешку, пусть хоть привяжет его к ножке кровати. Тамара по моему голосу поняла, что случилось несчастье, но расспрашивать не стала, поинтересовалась только, как я. Я ответила, что пока ничего.

За что уважаю Тамару Васильевну, так это за ее нелюбовь к сплетням. Она не сидит с бабками на лавочке у парадной и вообще с ними не знается. И со мной тоже разговаривает только на отвлеченные темы, в душу не лезет. Неплохая старушенция!

Труп в коридоре мне очень мешал, потому что приходилось все время мимо него протискиваться – то по телефону позвонить, то в туалет, то руки помыть. Милиции все не было, и мне вдруг пришла в голову мысль, что же, собственно, этот тип делал в моей квартире? Кто его убил и почему? Если это грабитель, то что у меня можно взять? И я наконец сообразила пройти в комнаты и посмотреть, что там происходит. Квартирка у меня маленькая. Одна комната проходная, потом идет комната, где спит Лешка, а в углу есть еще маленький закуток, называемый «тещиной» комнатой. Тещи у нас там нет, а стоит старый бабушкин комод. И в этом комоде в самом нижнем ящике лежала раньше одна вещь, которая была единственной ценностью в моей квартире. С замирающим сердцем я вошла в «тещину» комнату. Все ящики комода были выдвинуты, и среди кучи старых Лешкиных штанишек и рубашек, которые я помаленьку извожу на тряпки, валялся его шерстяной носок, в который я прятала вещь. И что бы вы думали? Носок оказался пустой, но вещь лежала тут же, на виду, никуда не делась.

Все деньги, которые у меня на данный момент были, я носила с собой в кошельке. В секретере лежал паспорт и Лешкино свидетельство о рождении, а также абсолютно ненужное мне теперь свидетельство о браке. Но вот остальные вещи в секретере все были перевернуты. Откровенно говоря, лежало там у меня всякое барахло: старые фотографии, Лешкины рисунки, его поздравительные открытки, которые он сам разрисовывал мне к Восьмому марта, – и вот все это было разбросано по комнате. Нижнее отделение секретера, где хранились Лешкины книжки, тоже все было выворочено. Книжный шкаф в проходной комнате носил явственные следы погрома, как это я сразу не заметила. Больше того, две коробки из кладовки тоже были вынуты и раскрыты, а ведь в них хранились только зимняя обувь и мои старые коньки. Пока я в недоумении стояла над всем этим безобразием и пожимала плечами, раздался звонок в дверь.

– Милиция! – зычно крикнули с лестницы. – Открывайте! – Как будто не слышали, что я и так уже открываю.

Вошли двое: один молодой, здоровый, толстый даже, рожа красная – кирпича просит. Второй постарше, похудее, но тоже противный. Пахло от него кислым запахом дешевых сигарет. Этим запахом пропиталось у него все: одежда, волосы, даже лицо было какого-то табачного цвета.

– Ну, – спросил мордатый, не поздоровавшись, – что тут у тебя?

Я молча посторонилась. Они прошли в прихожую, тот, что постарше, протиснулся мимо трупа, присел на корточки и заглянул в лицо. Потом он поморщился, подхватил труп под мышки и постарался перевернуть. Вот оно что! Раны на левом боку я не разглядела, но сквозь распахнувшуюся куртку было видно, что слева рубашка вся красная от крови. Темное пятно было и на коврике в прихожей.

– Ножом тут орудовали, – спокойно сказал мент, а мордатый повернулся ко мне и гаркнул:

– А ну говори, за что хахаля прирезала! От неожиданности я вздрогнула и отшатнулась, а он вдруг попер на меня, как асфальтовый каток, выплевывая вопросы:

– С чего поругались? Куда нож выбросила? Когда все случилось?

Я молчала и только пятилась. Так мы прошли всю проходную комнату и оказались в маленькой. Он все наступал на меня, и наконец я уперлась спиной в стену. Все, дальше отступать было некуда. Он продолжал орать, а я постаралась собраться с мыслями. Его вопли не вызвали у меня ничего, кроме лютой злобы – я уже говорила, что на крик реагирую неадекватно. Ответными криками мне его не взять, глотка-то у него покрепче будет. Хорошо бы его чем-нибудь стукнуть, но нельзя – милиция все-таки. А кстати…

– Вы забыли, – вклинилась я в монолог мордатого.

– Чего? – недоуменно воззрился он на меня.

– Вы забыли предъявить документы. Вы же из милиции, – пояснила я, – вот и предъявите документы.

– Ах ты!.. – Мордатый выругался матом.

– Иван! – послышалось из прихожей. – Полегче… – Из чего я сделала вывод, что прокуренный является в их маленькой группе старшим.

Мордатый сунул мне под нос красную книжечку.

– Федоров Иван Андреич, – прочитала я. – Вам первопечатник не родственник?

– Вот что, Михалыч, – обратился мордатый к своему коллеге, – мне это надоело, давай протокол составлять.

– Давай! – покладисто согласилась прихожая.

– Значит, так. После совместного распития спиртных напитков, – начал мордатый мерзким голосом.

– Где вы тут видите спиртные напитки? – удивилась я.

– А ты бутылки выкинула, – не растерялся мордатый.

– А запах выветрила? – ехидно спросила я.

Хоть я и не люблю детективы, но все же краем глаза по телевизору видела, что если в деле присутствует труп, то обязательно должен быть врач. Не знаю, кто были эти два козла, но уж точно не врачи. И потом, я определенно знаю, что они должны снять с меня официальные показания. У них там такая бюрократия, Тамару Васильевну после случая с украденной пенсией три раза вызывали. А эти у меня даже паспорта не спросили. Стало быть, это они нарочно пугают, думают, что я сразу со страху им признаюсь, что угробила того мужика. Не на ту напали!

Тот, что постарше, поморщился, посмотрел на часы и решительно поднялся.

– Пройдемте на кухню, – обратился он ко мне, – я сниму с вас официальные показания. А ты, Ваня, пока в комнатах все осмотри.

Пока он списывал данные с моего паспорта, я молчала.

– Одна здесь живете?

– С сыном. Он сейчас внизу, у соседки.

Прокуренный посмотрел на меня чуть помягче.

– Этот, на полу, – кто ж такой?

– А я знаю? – удивилась я. – Я же говорила дежурному: прихожу с рынка, открываю дверь, а он лежит мертвый.

– И никогда его раньше не видели? – недоверчиво спросил Михалыч.

– Никогда, – твердо ответила я.

– Так, и зачем же он сюда залез? Ключи вы не теряли?

– Нет.

– А еще у кого ключи есть?

– У мужа бывшего, но он тоже не терял. – По некоторым причинам я пока не хотела впутывать в это дело своего бывшего мужа.

– Вообще-то у вас такие замки, что пальцем открыть можно, – гнул свое прокуренный мент.

– У меня красть нечего! – отвернулась я.

– Кстати, вы проверили, ничего не пропало?

– Михалыч, – это вошел мордатый, – что ты с ней возишься. Ясно же: они поругались, она сама его и убила, а теперь нам лапшу на уши вешает.

– Ну, Ваня, – терпеливо возразил Михалыч, – ну ты сам посуди, удар ножом справа вверх, типичный сильный удар, так на зоне бьют. Ты на нее-то посмотри – в чем душа держится! Ну, допустим, я верю, что в злобе, в аффекте, так сказать… но откуда она знает, как на зоне бьют?

Но мордатому Ване уж очень не хотелось расставаться со своей версией, он жаждал поскорее добиться от меня чистосердечного признания и закрыть дело.

– И потом, куда нож делся? – рассуждал Михалыч. – Здесь, в квартире, она его спрятала? Так ищи. Или в окно выбросила, потому что на помойку она сбегать бы не успела. Вон, бабули на солнышке сидят, мимо них не пройдешь.

– Они подтвердят, что видели, когда она домой шла?

– Конечно, подтвердят, – вмешалась я. – Я с ними поздоровалась и сказала, сколько на рынке сахарный песок стоит.

Менты на мое вмешательство никак не отреагировали.

– Ну что там в комнатах? – спросил Михалыч.

– Искали что-то, – неохотно признал Ваня.

– Так ничего у вас не пропало? – Теперь они соизволили обратить свои взоры на меня.

– Вроде нет.

– Н-да, очевидно, вошли двое, тут из-за чего-то поссорились, один другого пырнул ножом, испугался и убежал. Иного объяснения я не нахожу, – задумчиво пробормотал Михалыч. – Сейчас врач приедет, еще люди, так надо бы пойти, соседей поспрашивать, кто что видел. Бабушек на лавочке подключить, по квартирам походить.

Я хотела спросить, кто будет ходить по квартирам – если мордатый Ваня, то ничего не получится: увидав его кирпичную рожу, люди и дверь-то не откроют, – но промолчала.