Эрл Гарднер - Двадцать пять тысяч долларов Страница 3

— Нет, хозяин.

Лицо агента было красным от злости.

— Знаю уже. Визль[3]. Слушай, Визль, это — госпожа Рандерман. Она окажет мне помощь в одной торговой операции. Будешь исполнять ее приказания так, как если бы они исходили от меня.

— Хорошо, хозяин. Позволю себе только обратить ваше внимание, что моя фамилия произносится Бивер. Б-и-в-е-р.

— Ну конечно, Скаттл, Бивер. Как я мог забыть!

— Будьте мне защитой, прошу вас, — сказал Бивер даме, после чего, обращаясь к Лейтсу, прибавил: — Могу я вас спросить, что стало с вашей головой?

Лейтс осторожна прикоснулся к повязке.

— Набил себе шишку, Скаттл, маленькую шишку.

— Желаете ли вы, чтобы я позвонил доктору?

— Нет необходимости, Скаттл. Ничего страшного. Даже не стоило и перевязывать, но поскольку купил бинт… Помнишь, Скаттл?

— Да, хозяин.

— Отлично все склеилось, — и, улыбаясь миссис Рандерман, прибавил: — все происходит как в «Алисе в стране чудес». Стоило моему слуге купить бинт — и я сразу же набил шишку. Пьете ли вы виски с содовой, дорогая?

— Только с водой, — ответила она. Глаза ее смеялись. Лейтс подал знак Биверу

— Два виски с содовой, Скаттл.

И пока слуга готовил напиток, спросил:

— Постарался насчет колье и перстеньков?

— Да, заказал, хозяин.

Лейтс зевнул.

— Когда принесут, надо будет отослать их.

Бутылка чуть не выпала из рук полицейского.

— Надо будет отослать их… — повторил он, как эхо. — Вам они уже не будут нужны?

— Разве я бы стал их отсылать, если бы они мне были нужны, Скаттл?

— Нет, хозяин, не думаю. Но я боюсь, что их не захотят взять. Я заплатил вперед.

Лейтс пренебрежительно махнул рукой.

— В таком случае подари их портье.

— Но, сэр, я не понимаю, как…

— Это меня не удивляет, Скаттл. Мне кажется, что ты мог бы добавить чуточку виски в бокал миссис Рандерман.

— Хорошо, сэр. Но я ни в чем тут не… виноват, скажите?

— Совсем наоборот, Скаттл, — ответил Лейтс с улыбкой, — вашей вины нет, вина моя. Я имел намерение произвести один психологический опыт, в котором бинт, перстеньки и колье играли бы определенную роль, но набил себе шишку и должен отказаться от исследования. Не будем больше говорить об этом.

— Но, может быть, пойти за новыми бинтами, хозяин?

Лейтс потянулся и прикрыл зевок.

— Нет, не нужно, Скаттл. У меня уже столько было в последнее время хлопот с сержантом Акли, что он не поверит в чистоту моих намерений. Смотри за сифоном, приятель!

Шпик, пожираемый любопытством, старался устроить все так, чтобы не выходить из комнаты, где Лестер Лейтс с большим вниманием слушал воспоминания бывшей театральной актрисы. Но его господин нарушил все его планы, резко сказав:

— Благодарю, Скаттл. Я позвоню, когда ты понадобишься.

Слуга вышел на кухню. Оттуда он быстро позвонил в комендатуру. Номера, который он набирал, не было в списке. Агенты специальной бригады могли сноситься таким способом непосредственно с сержантом Акли.

В голосе, ответившем Биверу, не чувствовалось теплоты.

— Да, это я. Что нового, Бивер?

— Он нашел себе Петрарку! Некая миссис Рандерман. Она играла когда-то в театре. Хорошо, если бы вы покопались в ее прошлом. Он отменил приказ на фальшивые бриллианты. Сдается, что это перестало его интересовать. Из бинта он сделал повязку на голову. Якобы набил себе шишку.

— Это вы должны наложить себе повязку на голову, — буркнул сержант. — Ваша мысль оказалась совершенной чепухой.

— Как это?

— Алькотт вовсе не прятал двадцать пять тысяч под повязкой. Наложена она действительно на рану, которая возникла при аварии. Как только я передал вашу мысль капитану Кармайклу, он себя повел так же, как и вы. Недолго думая, он побежал к заключенному и сорвал с него бинт… А когда увидел, то понял, что должен позвать доктора, чтобы снова перевязать Алькотту голову! Он поручил мне передать вам, чтобы вы больше не делали поспешных выводов.

Бивер стиснул трубку.

— Вы сказали капитану, что мысль была моя?

— А разве это неправда?

— Да, вероятно…

— Не вероятно, а верно. Меня интересуют только факты, и я должен сказать, что ни ваше поведение, ни ваши привычки сваливать собственные ошибки на других, Бивер, совсем мне не по душе. Слишком уж много в нашей бригаде типов, которые создают трудности другим своими ошибками.

— Вы правы, сержант.

— Единственный шанс распутать все это дело — ждать, пока Лестер Лейтс разрешит загадку. Расшифрует факты, наложит лапу на деньги, и тогда нам не останется ничего другого, как наложить лапу на Лейтса. Вы постарайтесь, чтобы он не перестал интересоваться этой аферой.

— Но она его уже не занимает!

— Так сделайте что-нибудь, чтобы она его снова начала занимать! Бивер, мне сдастся, что вы не отдаете себе отчета, во что мы влипли. Мандвиль воображает, что полиция устроила засаду, чтобы его скомпрометировать. «Клик Фаст Шуттср Компани» старается свалить все на нас, и к тому же директор Бойен — приятель губернатора. Вы понимаете, наконец?

— Да, сержант.

— Я хочу арестовать Лейтса, но прежде всего мне необходимо знать, где двадцать пять кусков. Мы должны убедиться, у Мандвиля ли они, и если да, разоблачить его. А если их нет, надо выяснить, в чей карман они попали. Хочу выяснить все до конца.

— Да, сержант.

— Я сказал капитану, что считаю своей обязанностью лично распутать это дело. Вы понимаете, Бивер?

— Да, сержант.

— По моему мнению, все тянется уж слишком долго. И это ваша вина, Бивер. Мы в страшном положении, а вы не способны даже разобраться в том, что делается под нашим носом! К делу! Вы понимаете?

— Да, сержант.

— В таком случае — за работу, — закончил Акли, со злостью кладя трубку.

Толстый агент с гневом посмотрел на телефон. Через несколько секунд молчания он начал длинный монолог, в котором описал тихим голосом, не скупясь на мельчайшие подробности, всех предков Акли по женской линии.

Во время обеда Лестер неоднократно звонил своему слуге. Сколько бы раз Бивер ни входил в гостиную, столько раз замечал, что по мере того как в графине снижался уровень янтарного напитка, росла сердечность беседы между его господином и миссис Рандерман. После третьего бокала они начали называть друг друга по имени. После четвертого — театральные анекдотики пожилой дамы стали двусмысленными, а когда Лейтс провожал ее до лифта, их можно было принять за двух старых друзей.

Видя разговорчивость Лейтса, связанную с влиянием виски, полицейский очень справедливо решил, что пришло время ковать железо.

Состроив страдальческую мину, он убирал в гостиной, выливая из бокалов и опорожняя пепельницы, в надежде, что его господин почувствует, наконец, охоту разговаривать и предоставит ему предлог поспорить на известную тему. Через минуту в глазах Бивера появился блеск удовлетворения: он не ошибся. Лейтс после выпивки стал болтать.

— Очень симпатичная женщина, Скаттл.

— Очень, сэр.

— Театр придает интерес человеческой личности, Скаттл.

— Вы правы. Вы сказали, что будете с ней сотрудничать?

Лестер Лейтс грустно покачал головой.

— Ничего из этого не выйдет, Скаттл! — лицо Лейтса приобрело унылый вид. Полицейский понял, что его хозяин может легко начать плакать, и это его вполне устраивало.

— Разве господин слишком молод, чтобы не помнить прекрасные дни кафешантанов?

— Это дата в истории спектакля, Скаттл, — меланхолически ответил Лейтс. Последний бокал виски подействовал на него как будто только что. — Дата… на надгробной плите… под которой покоится искусство, убитое кинематографом… километрами киноленты, служащей для развлечения толпы… Кино… Скаттл… Радио… Это вздор…

— Да, сэр.

— Невоз… воз… воз… на утрата… нет, иначе… Не-воз… воз… Скаттл, что я хочу сказать?

— Награжденная? Нет, невосполнимая утрата, мой господин?

— Да, Скаттл, именно так. Добрый, любимый Скаттл. Всегда он тут, когда его требуют. Нужно господину что-нибудь? Пусть обратится к Скаттлу. Невосполнимая утрата. Именно это я хотел сказать.

— Да, сэр. Но почему вы не желаете воспользоваться фальшивыми драгоценностями? — Бивер хотел использовать душевное состояние, в котором находился его работодатель, чтобы продолжить разговор.

Лейтс уныло покачал головой.

— Невозможно, Скаттл, совершенно невозможно. Сержант Акли настороже.

— Сержант Акли не должен об этом знать.

— Хорошо, старина Скаттл! У тебя сердце лучше, чем разум… нет, наоборот. Твой разум… Тоже нет. Как это сказать? Доброе сердце доказывает твою верность…

— Да, сэр! Но я хотел бы обратить ваше внимание, что до сих пор вы не использовали мою верность.

— Да, это правда, Скаттл. Но Акли не так легко загнать в бутылку. Этот чванливый Акли!