Она умеет смеяться - Татьяна Семакова Страница 3

которым меня свела нелёгкая два месяца назад. Тот самый, единственный, рядом с которым замирало сердце, а из груди рвался стон. Тот, что торопливо покинул мою постель, увидев у меня под грудью родимое пятно. Точно такое же, как у моей сестры, в форме растущего месяца. Теперь оно служит хвостом для акулы, татуировки, которую я набила полтора месяца назад.

Дом располагался в частном секторе, добираться на перекладных было неудобно, и хоть машина у меня была, использовала я ее лишь тогда, когда отвозила готовый пакет документов. Хорошая машина, один знакомый лично собирал ее из кучи других. Ворованных. И на учете на подставное лицо, тут тоже знакомый.

Я задумалась и услышала скрип тормозов и истошный автомобильный сигнал, а кто-то невежливо подхватил меня под живот и вернул обратно на тротуар. Я опешила, поняв, что едва не угодила под машину, начав переходить улицу на красный, обернулась, чтобы поблагодарить спасителя, но позади меня никого не было. Сердце сделало стремительный скачок, я завертела головой, нелепо заметавшись из одной стороны в другую, разозлилась на себя и заставила отправиться дальше по маршруту и выкинуть навязчивые мысли из головы. Был у меня уже один ангел-хранитель, ничем хорошим это для меня не закончилось.

К дому отца я подъехала уставшей и слегка на взводе, Вика кинулась ко мне, прижавшись к мокрому от снега пальто, а я неловко пристроила руки на ее спине и слегка погладила, прислушиваясь.

— Ты одна? — спросила осторожно и она отстранилась, закивав. — Что стряслось, Вик?

— Я беременна, — выпалила сестра, выбив у меня почву из-под ног. — Линда, я не знаю, что делать… это… так неожиданно, так некстати!

— А что думает Ростислав? — спросила, с трудом разжав челюсть и продолжая стоять, как вкопанная, на пороге.

— Он не знает, — поморщилась Вика, — он… проходи, я сделаю чай.

Развернулась и пошла в сторону кухни, торопливо вытирая слёзы, а я начала раздеваться, с трудом шевеля руками.

«Беременна. От него…» — единственная мысль в моей голове. Душу как будто на части разрывают, почему так больно-то?

— Линда, ты идёшь? — крикнула с кухни.

— Да! — ответила громко, а голос дрогнул. Хотелось выбежать из этого чертова дома, пахнущего уютом. Под снег, под дождь, в грязь, холод, слякоть, плевать, лишь бы подальше.

Едва переставляя ноги я двигалась в сторону кухни, остановилась у зеркала и посмотрела на своё отражение. Щеки впали, под глазами синяки, взгляд безжизненный. Красотка.

— Линда, — вновь позвала, но тише, ближе. Я резко повернула голову и успела увидеть лёгкую усмешку на ее лице. Или показалось? Точно показалось, ее всю трясёт.

— Да, извини, — натянуто улыбнулась и обняла ее за плечи, — мои поздравления.

— Да тут… я рада, конечно, но… нужна твоя помощь.

— К врачу с тобой сходить? — спросила единственное, что пришло в голову, а она поморщилась:

— Нет, я уже сходила. Хотела убедиться. Ростя… мы… мы расстались месяц назад, — и вновь скачок, вниз, в пятки.

— Но почему? — пробормотала в ответ, плюхнувшись на стул. — Ничего не понимаю, расскажи по порядку.

— Я ушла от него, — ответила Вика, поморщившись, — до моего похищения мы встречались совсем недолго, пару недель, сначала радость встречи, а потом… не знаю, он как живое напоминание о том, через что мне пришлось пройти…

Голос ее звучал отстранённо, а фразы казались заученными. Выводы притянуты за уши, но это извинительно, ей всего-то двадцать. Или двадцать один, мне плевать, если честно.

— А что ты думаешь сейчас? — спросила, приняв протянутую чашку.

— Что поторопилась, — вздохнула обреченно и села на стул рядом, — и я так по нему скучаю, ты бы только знала, — она заглянула в мои глаза, а я торопливо моргнула, пытаясь не зареветь или не рассмеяться истерично прямо ей в лицо. В ее красивое лицо.

— Поговори с ним, — пожала плечами, слегка улыбнувшись, — делов-то. Уверена, он все поймёт.

— Я хотела… — вновь поморщилась сестра, — он не берет трубку. Знаешь, мне кажется, он даже номер сменил. Обиделся, наверное…

— Наверняка, — сказала ободряюще, — ты задела его самолюбие. Но обстоятельства изменились, он выслушает. Просто съезди к нему в офис.

— Я ездила, но там было закрыто.

— У него работа такая, весь в разъездах, — попыталась ее успокоить, но получила обратный эффект: она резко смахнула со стола мою чашку и рявкнула, поднимаясь:

— Я же сказала, я ездила! И не один раз! — и тут же села обратно, сказав покаянно: — Извини. Гормоны, наверное.

— Какой срок? — спросила между делом.

— Недель семь или вроде того, — отмахнулась в ответ и тут же заскулила: — Найди его. Найди его, Линда, поговори с ним, умоляю! Я жить без него не могу, я не хочу рожать без него, ребёнок не должен расти без отца! Это неправильно, нечестно! Он мне нужен!

Я не сдержала усмешки, а она резко заткнулась и поморщилась. Все правильно, дорогуша, не по тому адресу ты распинаешься об отцовстве.

— Не думаю, что сообщать такую новость должен посторонний, — сказала по возможности мягко.

— Но я… я просто не могу с ним связаться, я все испробовала. Ты… у тебя связи, как-то же ты меня нашла…

— Я попробую уговорить его выслушать тебя, — сказала, сама себе не веря. Я что, в самом деле собираюсь это сделать? Да я не просто долбанутая, я садомазохистка.

— Спасибо! Спасибо! — обрадовалась Вика и кинулась ко мне обниматься. Да, похоже, все-таки сделаю. Черт. Черт!

— Мне пора, извини, — я торопливо убрала ее руки, чувствуя, что объятия слишком крепкое, как будто она душила меня, как этот дом, пропитанный детским смехом и запахом домашней выпечки.

— Ты позвонишь мне, когда поговоришь с ним? Что бы он не сказал, хорошо?

— Хорошо, — кивнула, спешно обуваясь.

— Обещаешь? — я снова кивнула и практически выбежала из дома, на прощанье махнув рукой, а она стояла у открытой нараспашку двери и смотрела мне вслед, пока я не вышла за калитку.

Дошла до остановки, опустилась на лавку и судорожно вдохнула, не в силах больше сдерживаться. Зарылась лицом в ладони и горько заплакала, просидев так долго, что начало смеркаться. Встала, вытерла лицо и зашла в первый подъехавший автобус, следуя в центр. Пересела на другой, доехала до старой части города, где улочки были уютными, а каждый второй дом — исторический памятник, ещё с полчаса стояла через дорогу напротив его офиса, в окнах которого не горел свет, не решаясь даже подойти, хотя было ясно, что его нет, иначе с чего бы ему сидеть в темноте? Собралась с мыслями, решив, что попробую, только чтобы ответить ей, что ничего не вышло. Пусть рассказывает