Там, где растает мой след - Ольга Геннадьевна Володарская Страница 3

Отработав гонорар, пацан быстро удалился, рискуя потерять еще одно растение: велик подпрыгивал на брусчатке, и горшки, теперь неплотно стоящие, сильно дрожали. Женщина проводила его улыбкой, открытой, искренней, задорной, после чего опустила взгляд на цветок и торчащую между стеблей записку. Брови ее взметнулись вверх. Удивилась русскому языку, но поняла его сто процентов. Фил приглашал даму присоединиться к нему и очень надеялся, что та согласится. Так и написал.

Незнакомка замешкалась. Она не только не сразу поднялась со ступеней, даже не посмотрела на Филиппа. И все же он дождался ее взгляда. На сей раз он не салютовал ей бокалом. Просто ждал решения.

— Как вы узнали, что я русская? — спросила женщина, подойдя. У нее был низкий, чуть хрипловатый голос. Для кого-то грубоватый, но ей он шел.

Фил встал, чтобы соблюсти правила этикета. Отец учил его с детства.

— Я предположил. И, как понимаю, не ошибся. Вы ведь не просто знаете великий и могучий, он ваш родной?

Она кивнула.

— Приятно услышать русскую речь, находясь на чужбине. — Женщина протянула руку и представилась: — Лидия.

— Филипп. — Он легонько пожал ее кисть и хотел отодвинуть стул, чтоб дама села, но его опередил синьор официант. Он не просто выполнял свою работу, а хотел произвести впечатление на даму: был обходительнее и милее обычного, играл глазами, шевелил усами, сыпал комплиментами. Фил отправил его еще за одним бокалом и приборами, но удалился он не сразу, а только после того, как представился Лиде. Звали усача Люцио, и он оказался, как и предполагалось, владельцем ресторанчика.

— Я буду только воду, — сказала Лидия, усевшись. Цветок она поставила рядом.

— Может, хотя бы кофе?

— В жару не хочется.

— Джелато? — Все итальянское мороженое прекрасно, но регион Тоскана, где, собственно, они сейчас находились, особенно им славился.

— Я не голодна, спасибо.

— А я пиццу заказал, — не сдержал разочарования Фил. Не так он представлял их посиделки. Думал, выпьют, вкусно поедят, поболтают, посмеются, потом пойдут гулять по набережной. Но Лида, судя по всему, не настроена на все это. Из вежливости присела за стол, сейчас попьет воды и пойдет по своим делам.

— Это нечестно, — простонала она. — Пицца — это то блюдо, от которого я не могу отказаться.

Фил просиял. А жизнь-то налаживается!

Вернулся Люцио. Принес не только посуду, приборы и воду, но и комплимент от заведения: компот из персиков с жасминовым чаем и миндальное печенье, подающееся к нему. Пиццу обещал подать через пару минут. К счастью, когда она приготовилась, в кафе пришла большая компания, Люцио переключил свое внимание на нее, и фокаччу водрузил на их столик паренек с залитым гелем хохолком, стоявший до этого за барной стойкой.

— Перейдем на «ты»? — сразу предложил Фил. Лида не возражала. — Каким ветром тебя занесло в этот городок?

— Встречным.

— Это антоним к «попутному», но я не очень понимаю…

— Все было против того, чтобы я сюда попала. Мне отказывали в визе, отменяли самолет, я даже в аварию попадала по дороге сюда. И все же добралась.

— У тебя тут живет кто-то близкий? Родственник, друг?

— Нет. Просто я влюблена в этот городок. Искренне, потому что необъяснимо. В Италии столько дивных мест, а моя душа рвется в Марина-ди-Пиза.

— Городок и меня очаровал, но я не смог бы задержаться в нем дольше, чем на неделю. А сколько ты тут находишься?

— Три месяца, и не планирую уезжать.

— Не скучно?

— Если чувствую, что засиделась, еду во Флоренцию. — Она с удовольствием выпила компота, а к печенью не притронулась. — А ты как сюда попал?

— По делам приехал в Пизу, закончив их, решил отдохнуть на море.

— А сам откуда?

— Родом из Баку.

— У тебя есть азербайджанские корни?

— Насколько я знаю, нет. Прапрадед по отцовской линии еще до революции молодым специалистом приехал в Баку из Симбирска, да так и остался. А мама моя сибирячка. С отцом познакомилась в Крыму, на дискотеке санатория «Ялта». Обоим туда дали путевки предприятия.

— Это было еще при СССР? Я думала, ты очень молод. Дала бы тебе тридцать.

— Я старше. — Фил разложил по тарелкам пиццу и взялся за нож и вилку, но, когда Лида ухватила ее руками, отложил приборы. Он при ней хотел соблюсти чуждые Италии приличия, но раз они на одной волне, будут лопать фокаччу со смаком: трогать тесто, позволять расплавленному сыру стекать по подбородку, облизывать пальцы. — Я видел, ты что-то записывала в блокнот, — прожевав первый кусок, продолжил разговор Фил. — Можно узнать, что именно?

— Какие варианты?

— Я ставил на стихи, но не исключал списка покупок.

— Не хочется расстраивать, но ты не был близок. Я писала письмо маме. От руки, потому что она не умеет пользоваться электронной почтой. Да и приятнее это… Получать бумажные конверты со штемпелем другой страны.

— Согласен. Но своей я отправляю открытки.

— Я тоже. И распечатанные фотографии. Еще засушенные листики, цветочки. Картинки, фантики. Мы ведем настоящую переписку в стиле ретро.

— Звоните друг другу хотя бы по мобильному? Или телеграф?

— Вот ты смеешься, а я даже голосовые сообщения не могу отправить, у мамы кнопочный телефон. И естественно, до сих пор не отключен городской. А еще радио!

Она говорила весело и с аппетитом ела пиццу. Сейчас Лида была как девочка, пусть и с морщинками у глаз. Впервые Фил отметил, что она не просто интересная, а красивая. Черты лица крупные, но правильные: выдающиеся скулы, прямой нос, в меру пухлые губы четкой формы, длинная шея, резкие ключицы. Можно было бы сказать, что у нее внешность современной амазонки, если бы не отсутствие мышц. Вид подтянутый, но не спортивный. Лида как будто много ходит и плавает в море, возможно, танцует, но не занимается даже йогой, не говоря уже о фитнесе.

— У меня что-то на лице? — обеспокоенно спросила Лида и принялась вытирать рот. Решила, что перепачкалась, вот он и уставился.

— Нет, все в порядке, — успокоил ее Фил. — Просто засмотрелся на тебя… Ты очень красивая.

— Да? — она была удивлена.

— Разве мужчины до меня не говорили тебе такого?

— Раньше часто. Особенно тут, в Италии. Но я действительно была красоткой и выглядела сногсшибательно, с длинными каштановыми волосами, макияжем, носила платья и каблуки. До Малены в исполнении Моники Белуччи недотягивала, конечно, но образ был похож.

— И почему ты ему изменила?

— Само как-то произошло, — невнятно ответила она.

Насколько Фил знал, женщина даже на десять сантиметров волосы не пострижет без какого-то толчка. Каре для длинноволосой — отчаянный шаг. Как и смена цвета. А тут и стрижка