Полуночное венчание - Виктория Лисовская Страница 30

когда Сережке было лет семь. Других родственников у мальчонки не нашлось. Его забрали в детский дом. Хорошо, что он оказался прописан в этой квартире. Семен в свое время подсуетился, все имущество на Сергея оформил. И когда Сергей достиг совершеннолетия, вернулся из интерната, то поселился здесь, в своей квартире. Квартира долгое время стояла пустая, закрытая, а то вдруг я как-то увидела, молодой симпатичный парень дверь открывает своими ключами. Я бдительно поинтересовалась, кто он такой. А он оборачивается — мамочки мои. Стоит вылитый Володька, только глаза мамины, Надькины, красивые голубые. Я его сразу признала, чаем напоила, сказала, чтоб заходил ко мне по-соседски. Я к тому времени давно одна жила. Не сложилась у меня как-то личная жизнь — ни мужа, ни детей не нажила, родители умерли, и я одна как перст осталась. Из родственников только внучатый племянник иногда только захаживает, и стала я присматривать за Сережкой.

Мне стало очень жаль эту уже старую, но до сих пор надеявшуюся на лучшее женщину. Из-за одного глупого поступка, совершенного в далеком прошлом, она всю жизнь корила и ругала себя. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, было видно, как тяжело дается Елизавете Федоровне этот разговор. Было до сих пор не понятно, почему старушка решила с такой легкостью открыть свою душу перед впервые увиденным ею мужчиной. Может, сыграла роль моя должность в следственных органах или просто Овсянникова устала все носить в душе. Не плохой, по сути, человек, она всю жизнь лелеяла и хранила в душе чувство вины перед всей семьей Большаковых. Возможно, и замуж потому и не вышла, и детей не завела, что пыталась таким образом наказать себя за случившееся. Я, конечно, не маститый психолог, но здесь и без соответствующего диплома было видно, как человек страдает и как надоело Елизавете все это хранить в душе. Сейчас уже сложно сказать, было там проклятие или нет. Я был абсолютно далек от всякой мистики. Возможно, просто произошла автомобильная авария, и вины Овсянниковой здесь абсолютно нет. Но она считала иначе.

Именно авария стала катализатором всех бед в семье Большаковых, и в тот самый злополучный день несчастья посыпались на Володю и Надю, как из ящика Пандоры. Подумать только, столько лет прошло — и, действительно, никому об этом Елизавета Федоровна не могла рассказать. Засмеют и в дурку упрячут. Помощь психолога в данном случае была бы вполне необходима.

Старушка продолжала рассказывать историю своих соседей размеренным спокойным голосом, раскачиваясь из стороны в сторону:

— Я пыталась помочь Сергею, поддерживать его. Хотя бы в память о его умерших родителях, но он сторонился меня… Жизнь в детдоме оставила на нем очень явный след. Именно там он связался с плохой компанией. Сначала они просто курили, хулиганили, а потом молодых парней поймали на краже. Сергею дали два года, я носила ему передачи в тюрьму. Мне больно было видеть, что внук интеллигентного Петра Михайловича и честного трудяги Семена Ивановича оказался за решеткой. И, скорее всего, из-за меня. Я даже ездила в ту самую деревню под Рязанью, хотела поговорить со старой ведьмой, заставить ее все исправить, отдать ей все мои деньги. Если надо было, я была готова даже продать эту квартиру, лишь бы остановить проклятие. Но сказанного и сделанного было уже не вернуть. Оказалось, что ведьма уже много лет как умерла, и сделать ничего было нельзя. После выхода из тюрьмы Сергей одно время завязал, устроился даже на работу в соседний магазин. Хороший был парень, спокойный, но непутевый какой-то. Женился даже на Людке, но она его все пилила, что денег не хватает. Пилила-пилила и допилилась, Сергей в том же магазине, где работал, кассу обчистил, да так неудачно, что его сразу же поймали. Дали уже семь лет. Как только его посадили, Олька у них с Людкой родилась. Но дочь отца почти и не видела. Когда он вернулся, она уже в школу пошла. По сути, для него она была совершенно незнакомый ребенок. Даже на встречи Людка ее не брала, отцу только фотографии показывала. Но не разводились они, Людке квартира очень нужна была, да и куда она пойдет с ребенком? После отсидки Серега никуда устроиться не мог, справка об освобождении закрывала все пути для него. А дома скандал за скандалом. Людка голосистая такая, что, как начнет орать, всем слышно. Через каких-то своих знакомых Сергею как-то удалось получить место охранника в какую-то фирму. Всех-то делов было, что сидеть на стуле у входа и сканворды разгадывать. Его и взяли по блату, кто же захочет с уголовниками работать? Деньги стал домой приносить, его Сергеем Владимировичем все принялись величать, и Людка ненадолго заткнулась. Он ей даже тряпки фирменные принялся покупать, дочку приодели как картинку. А потом грянул этот кризис гребаный. Вот тогда впервые я и увидела Серегу пьяного. Он раньше все на себе тащил, работать пытался, семью содержал, а тут домой я из булочной возвращаюсь — смотрю, матерь Божья, а сосед-то мой уже того, на бровях еле тащится. Да и не вечером, как обычно, а часа в два. Пожаловался мне, что с работы его уволили. Фирма их накрылась, всех сотрудников на улицу пинком под зад выгнали. Вот он с горя и нализался. А Людка в тот день, в обед, не одна была, хахаль к ней захаживал. Дочку в школу отправит и сидит морду себе марафетит, мужика чужого поджидает. А со своего только денег и нужно было получить. Тогда Серега впервые Людку и ударил, и мужика ее с лестницы спустил — визгу было на весь подъезд. Татьяна Семеновна из сорок второй квартиры участкового вызвала, думала, убьет он свою шалаву. Людка-то при живом муже не церемонилась, гуляла, где хотела и с кем хотела, даже не стесняясь дочки. А Ольга росла прямо красавицей писаной, очень на бабку свою покойницу Надежду была похожа. Глазеньки голубые, волосы пшеничного яркого оттенка, даже мамкины ухажеры начали на Ольгу заглядываться. А Люда дурища такая, не хахалей своих выгонять, она принялась дочку учить, за космы по квартире таскать, типа чтоб жопой не крутила, мужиков у матери не отбивала. В такой вот момент воспитания и вернулся с работы в поддатом состоянии Серега. Мужик чужой сидит в трусах на его кухне, улыбается, а жена единственную дочку за волосы таскает. Ольгу он любил, хотя никогда и не говорил ей этого, пахал постоянно как проклятый. А как увидел он такую картину, как пелена на