Иоанна Хмелевская - Кровавая месть Страница 31

— Я здесь случайно, работаю в полостной хирургии. Кто эту девушку так уделал и, хотелось бы знать, зачем?

Майка уже тоже кое о чём догадалась:

— Те две дурынды, вон там, в углу, теперь, похоже, ругаются. Какой-то коновал ей пролежни выдумал, а они выполнили процедуру, да что-то, мне видится, не слишком удачно. Старшая сестра разговаривать не желает, сбежала и где-то прячется.

— Погоди-ка. А эта пациентка давно лежит?

— Сегодня в обед привезли.

— А до того?

— Что «до того»?

— Где лежала и сколько?

— До того лежала у меня на лестнице не больше получаса. Довольно быстро приехали.

— А-а! Это от твоей лестницы у неё пролежни. Понятно. Дай-ка я с ними поболтаю…

Две перепуганные девчушки от Беаты сбежать не успели. Со слезами на глазах обе признались, что так старались выполнить предписание руководства..

— Откуда вы эти пролежни взяли? — сурово допрашивала их Беата.

— Убегайло сказал…

— Только взглянул и сказал…

— И сразу ушёл…

— Что это за Убегайло такое? — с подозрением спросила Майка.

— Врач, — с горечью буркнула Беата.

— Доктор Убегайло, — одновременно с ней ответила одна из медсестёр. — Фамилия у него такая.

— Говорят, что из-за фамилии так быстро смывается, — не утерпела вторая.

— Он прописал пластырь?

— Нет, это не он. Это старшая сестра. Мол, чего мы ждём, сонные тетери, пластыри от пролежней в аптечке…

— А кто отрывал?

Девчушки переглянулись, и у них на глазах опять выступили слёзы.

— Ну, мы… Примчалась опять через два часа, скандал устроила, мол, убрать это, снять немедленно, дуры мы набитые и вообще…

— И всё скорей, скорей, а оглядывалась, будто боялась, что доктор увидит…

— Как раз уже обход начинался…

В последних словах отчётливо слышались язвительность и мстительное удовлетворение. Было очевидно, что девчушки не слишком любили старшую медсестру своего отделения. Впрочем, Майку это совсем не удивило.

— И таким образом вы содрали ей всю кожу с одной ягодицы и половину со второй, — безжалостно констатировала Беата. — Поздравляю. Если она не подаст на вас в суд… Помоги, а? — резко повернулась она к Майке. — Она имеет право, а у нас, господи, денег совсем нет! Кто будет платить? Эти две балды? Та мегера, старшая по отделению? Тот придурок Убегайло? Или министерство со страховой компанией в придачу? Как же, держи карман, пациенты заплатят!

Где-то у них за спиной принцесса издала душераздирающий стон, хотя минуту назад Данута на шведском вела энергичную беседу по сотовому. Не иначе, как попробовала повернуться. Она не прислушивалась к тихому диалогу неподалёку, поскольку занималась устройством служебных и личных дел и совсем забыла об осторожности.

А в Майке вдруг как солнце сверкнуло. Только сейчас до неё дошло, что она видит и слышит. Ягодицы! Задница! Вертижопка с противопролежневым пластырем на заду… Вот это находка!

— Нет, — заявила она уверенно. — Не подаст. Я им сделаю такую экспозицию, что вся Скандинавия сдохнет от зависти, всё это будет её заслугой, и шеф её озолотит! Только умоляю, вытащите её из этого дерьма!

— Сделаем, — пообещала Беата. — Когда дежурство сестры Марты?

Перепуганные девчушки усердно отвечали, перебивая друг друга:

— Сегодня кончилось в два. Только благодаря ей эту пани взяли на обследование и всё сделали…

— Но она была с ночной и ушла…

— Завтра утром точно будет и наверняка займётся. Сестра Марта — просто золото. Ангел!

— Не то что эта гарпия…

— Отлично, я с ней поговорю, — решила Беата. — Майка, ты хорошо её знаешь? Эту пациенту?

— Сегодня на моей лестнице познакомилась, — отвечала Майка удивившим всех беззаботным тоном. — Но ты не переживай, у меня заказ от её шефа. Обо всём уже договорено, она девушка сообразительная и оборотистая. Завтра я ей привезу, что нужно…

— Завтра здесь уже будет моя сестра, — прервала её Данута. — А вечером и мой муж, скорее всего он меня отсюда сразу же заберёт. Я смогу ходить?

Беата задумалась, разглядывая табличку, прикреплённую к кровати.

— Судя по тому, что я вижу, сможете. Но с трудом — поначалу, потом нормально. Если честно, то дольше всего вас будет беспокоить покалеченная, прошу прощения, попа. Ну и позвоночник должен отдохнуть. Завтра, скорее всего, вас положат на живот, я подойду и прослежу, а вот сразу забрать домой не получится. Три дня надо спокойно полежать, что бы там ни говорили о нашей медицине, а больного с внутренней гематомой мы на улицу не выгоняем.

— Во всяком случае, редко, — утешила Майка.

Оживлённого обмена мнениями об особенностях поведения внутренних гематом не прервал даже вечерний обход, который ненавязчиво мелькнул и исчез вдали. Конец дискуссии положила Данута.

— Пусть только этот доктор Выкидайло попробует ко мне подойти! — страшно прорычала она. — Богом клянусь, у самого будут пролежни, а пластырь — железно, уж я позабочусь. Фамилию я услышала. И запомнила!

— Он Убегайло, а не Выкидайло… — робко попыталась её поправить одна из сестричек, которые, проигнорировав обход, по-прежнему торчали у постели проблемной пациентки уже не столько напуганные, сколько озабоченные. Старшая мегера-гарпия делала вид, что их не замечает.

В разговор вступила вторая девчушка:

— Завтра с утра будет доктор Курвель.

— Как?

Вторая смутилась:

— Да я знаю, что он не Курвель, но никак не могу запомнить. Такая хитрая фамилия… Кулер? Бойлер? У меня как этот Курвель застрял, так и остался, по-другому не выходит.

— Куйвелер, — сухо исправила Беата. — И смотри, чтобы он этого «Курвеля» не услышал, он обидчивый. А вообще-то вполне приличный, только ко всем пациентам относится как к бесчувственным чурбанам или на редкость тупым коровам. Людей не видит, одни истории болезни.

— Из большой бутылки раз, — вырвалось у Майки, которой уже никак не удавалось сдерживать своего отличного настроения.

Сказанное привлекло всеобщее внимание, и пришлось его удовлетворить. Майка охотно пересказала историю, которой поделился предыдущий техник, работавший ещё до Вертижопки и красочно описывавший медицинские процедуры, применяемые в армии. Солдаты-новобранцы стоят в строю, все с одним недомоганием — поносом. Пан доктор идёт вдоль шеренги с санитаром и командует: «Из большой бутылки раз!» Сопровождающий его санитар немедленно выдаёт порцию лекарства.

Один солдатик возражает, что никакого поноса у него нет, зато есть сердечная недостаточность. Пан доктор долго думает и, наконец, отдаёт приказ: «Из большой бутылки… два раза!»

И представьте, солдат выжил.

Добычей Майки стал противопролежневый пластырь, который Данута хотела во что бы то ни стало увидеть собственными глазами. И добилась своего. В порядке извинения одна из девчушек позаимствовала из аптечки даже два пластыря, один побольше, другой поменьше, и предъявила потерпевшей. Загадочным образом тот, что побольше, оказался в Майкиных руках, и ей никто не помешал забрать его с собой. Так, на всякий случай…

Нет, определённо знакомство со шведской бизнес-принцессой оказалось бесценным!

— Так вот, из того, что она говорит и делает… или не делает, следует вывод, — оживлённо рассказывала она Боженке. — Это сдирает с человека кожу и исключает любое движение. Где там крутить — она своим задом шевельнуть не может, и ещё неизвестно, восстановится ли та кожа полностью. Огрубевшая отрастёт и совсем станет негодящая для гимнастических упражнений.

Подруги сидели в мастерской озеленителей, поскольку Майка, вдохновлённая своим открытием, подогнала ночью работу и с частью рисунков приехала в офис. Боженка сосредоточенно выслушала отчёт о лестничной катастрофе.

— Это мысль, — похвалила она. — Ведь без своей задницы Вертижопка — ничто. Погоди, говоришь, каждому, у кого настоящие пролежни, так кожу сдирают? Странный какой-то способ лечения…

— Да ты что, вовсе нет. Я узнавала — осторожно отлепляют, медленно и аккуратно. Это те две дурынды испугались и в спешке отодрали.

— Везучая деваха, — сочувственно пробормотала Боженка и встала с кресла на колёсиках. — Анюта должна вот-вот вернуться, но я всё равно кофе заварю. Тут у меня ассоциация появилась, немного из другой области, но по теме, если взять колючую проволоку и кожу, больше всего подходит этот, как его, бизон…

У Майки перед глазами тут же пронеслось стадо бизонов, размалывающих в пыль лежащего на животе наказуемого, но сразу стало понятно, что это не то. Боженка говорит о чём-то другом.

— Бизон? Может, бизун — плётка такая?

— Что? О, господи, и ошибиться нельзя! Ну правильно, плётка, кнут с такими узлами или шипами, лично я дела не имела, но где-то слышала или читала, что кожу разрезает. Погоди, из чего подмётки делают? Из воловьей шкуры, верно? Ну вот, шкуру старого вола спокойно рассекает, а из кого понежнее может бефстроганов сделать. Я бы голосовала «за». Предпочитаю кофе из чашек, потому их тут и держу.