Маргарита Южина - Ищи ветра в поле Страница 31

– Ну, вот и замечательно. Как вы нас напугали.

– А уж вы-то меня как… – пробормотала Люся и попыталась подняться. Получилось только со второго раза.

Она с удивлением отметила, что валяется в чужой квартире, на ковре, в доме полно народу, а поддерживает ее под голову, конечно же, Василиса. Почему-то лицо у подруги было распухшее, как вареная брюква, и она все время шмыгала носом. Смотреть было не на что, и Люся снова плавно отключилась.

Утро следующего дня подруги встретили у себя дома, в родной, милой обстановке, в уютных постелях и с чувством непередаваемой гордости – ими было раскрыто самое настоящее преступление! Мало того – одно из самых серьезных преступлений года! И не важно, что год едва дотянул до половины, да и раскрыли они его не совсем сами, важен итог! Нет больше маньяка, который долгое время держал в страхе всех окрестных старушек, теперь он пойман! Правда, стыдно сказать, но подруги до сих пор не знают, кто это. Вчера провозились с Люсей, и так им никто ничего и не объяснил. Однако сегодня Пашка обещал после работы самолично притащить всю команду сыскарей сюда, к ним, на рюмочку чая, потому как такой исход дела грех не отметить. Василиса уже сбегала на рынок и притащила полные сумки всякой снеди. Теперь она крутилась на кухне, стараясь удивить всех поварским искусством. На ее голове болтались бигуди, и вся Василиса так и светилась в предвкушении счастья. Еще бы! Пашка, конечно же, приведет Василия, который, к слову сказать, оказался совершенно не насильником.

Люся чувствовала себя уже значительно лучше, но головой старалась сильно не трясти и вообще с дивана подниматься не хотела. Сейчас был тот редкий случай, когда ей гораздо больше нравилось наблюдать, как Василиса готовит, нежели принимать в этом участие.

– Люся, ты бы сняла шапочку, когда гости придут. Что ж ты, будто хоккеист, неприлично.

– Вася, это не шапочка, а марлевая повязка. У меня там рана завязана. Твои гости поймут, не на конкурс красоты пожалуют.

Гости заявились поздно, зато сразу всей гурьбой. Широким жестом Пашка приглашал всех в комнату. Василий с Кириллом немного робели, весело подмигивал Витька Потапов с подружкой. Не было только Кадецкой, но Пашка пообещал, что она с минуты на минуту заявится. Все шумно уселись за стол и уже распили целую бутылку, прежде чем Пашка начал рассказывать.

История эта началась давно. В одной нормальной семье росла нормальная девочка. Все было замечательно, но однажды ее любимый родной папа домой не пришел. Как объяснила этот факт мама, «ушел к старой любви». Девочка таких слов еще не понимала, ей было очень плохо. Потом она понемногу стала привыкать к домашней ситуации, но прежнего счастья и беззаботности уже в доме и в ее душе не было. Если хороший и умный папа бросил такую дочь, значит, она плохая, а жить с таким клеймом было тяжело. У мамы не было времени вникать в дочкины проблемы, надо было работать и устраивать личную жизнь. Опомнилась мать, когда пришло время выдавать девочку замуж. Вернее, все сверстницы дочери замуж уже повыходили, а девочка к этому времени превратилась в робкую, тихую девушку, она не имела даже мимолетных знакомств с мужчинами. Нет, сама она была не прочь и познакомиться, и замуж сходить, но очень боялась, что окажется недостойной нормальной семейной жизни. Некоторые мамины знакомые намекали, что неплохо бы сводить дочь к психологу, слишком явными были комплексы, но мама решила взяться за дело сама. И взялась. В доме стали появляться молодые люди. Однако девушка была настолько невыразительнее и бледнее разбитной и красивой мамы, что женихи моментально забывали, ради кого их пригласили, и кидались ухаживать за старшей дамой. Потом молодые люди уходили и больше уже не возвращались. Остался лишь один. Он был очень хорош собой, замечательно умел говорить и умел заправлять делами. Ходил он в этот дом очень долго, девушка успела полюбить его и даже стала понемногу расцветать. Однако ее жених сделал предложение матери! И мамаша невесты, как ни странно, согласилась. Ей тоже хотелось своего, женского счастья. Девушка уехала от молодоженов и поселилась одна в чужом городе. Теперь она сама решила добиваться любви.

И снова на горизонте замаячил сказочный принц. Скорее, это был нищий. Зато как он был красив, умен, как умел любить свою девушку! Она боялась поверить в эту сказку, но страсть кружила ей голову и парализовала рассудок. И снова до свадьбы дело не дошло. У девушки. Принц-то как раз женился. Женился на старой, толстой, богатой вдове.

И с тех пор девушка возненавидела старух. Она считала, что это именно они отняли у нее самое дорогое и продолжали отнимать. Отца увела старая любовь, первый любимый ушел к матери, которая была совсем не молоденькой, и последнее ее счастье уплыло в руки к богатой старухе. Девушка пыталась бороться со своей ненавистью, и какое-то время ей это удавалось. Но потом появился ОН. Известный журналист, добрый, интеллигентный, интереснейший человек. Его она любила, как только может любить женщина тридцати пяти лет! Для него она научилась быть привлекательной, хозяйкой, подругой, но… Но он так и не попросил ее руки. Он постоянно приходил к ней, но у них были разные дома, разные друзья, разные миры. А потом и вовсе ее кумир стал с восхищением рассказывать ей о старухах! Снова они!! Нет, теперь она никому не отдаст своего любимого!

Она не могла родить, а он приходил и захлебывался рассказами о старухе, которая усыновила пятнадцать детей. Он бредил именем этой Ирбеевой. Целыми неделями она слышала: «Какая женщина! Я должен ее уговорить!» И она убила Ирбееву. Просто так – вызвалась подвезти старуху на машине до дома и прямо в машине… камнем. А уж потом выбросила труп в подвал. Кстати, кто-то даже видел, как она тащила бездыханное тело, но… видно, подумали, что старушке внезапно сделалось плохо. Зато ей самой теперь было хорошо. Спокойно. И даже не было стыдно или страшно. Нет.

Она просто шла к своей цели, устраняя все препятствия, все, что могло ей помешать. Любимый замолчал. Теперь его отношение было бережнее, нежнее, заботливее. Он как будто понял, какой хрупкой может быть человеческая жизнь. Он боялся за свою женщину, глупенький.

С Сухоруковой вышло еще занятнее. Фотохудожница сама предложила изобразить ее портрет: «Дочка старого Леса», так называлась эта картина. На ней Сухорукова увековечила собственного палача в виде невинной березки. Сюжет потряс всех, и любимого в первую очередь. Но, когда он произнес фамилию Сухоруковой, когда снова стал бредить репортажем о ней, молодая женщина уже знала, что делать. Она заявилась к художнице прямо домой и, застав ее в квартире одну, церемониться не стала.

Любимый опять закручинился. Она ему усердно пыталась подыграть и, видимо, переусердствовала. Однажды в телевизоре он увидел выступление одной яростной особы:

– Смотри, какая бабуська интересная! Вон как за свой подъезд грызется. Сразу видно старую закалку. Таким до всего есть дело. Не знаю… Люблю и жалею стариков… Они на подлость не способны. Хотя покричать горазды.

– Это он меня, негодяй, бабуськой обозвал! – тряхнула больной головой Люся, прерывая художественный рассказ Пашки.

– Люсенька, дай послушать. Что дальше-то было? – дернула сына за рукав Василиса.

– А то и было.

Влюбленная до одури женщина решила пойти другим путем. Не совсем для нее обычным. Она захотела сделать так, чтобы любимый сам возненавидел стариков. Возненавидел так, как их ненавидела она сама. Журналист уже давно бредил какой-то Зайцевой Дарьей Семеновной, которая только тем и была хороша, что сумела забрюхатеть в семьдесят лет. И женщина придумала, как убить сразу двух зайцев…

– Понятно. Это она меня направляет к Зайцевой и вызывает милицию, чтобы меня взяли тепленькую, так сказать, во всей красе… – опять перебила Люся.

– И не только милицию, но и телевизионщиков. Однако тебе, теть Люсь, удается опоздать. Но ты уже прочно сидишь у нее на крючке. Она уже знала про тебя все до мелочей. Поэтому и убивает любимую учительницу журналиста в квартире твоей дочери. Чтобы окончательно разозлить любимого, а заодно и отучить его вечно тыкать ей в пример Анну Никитичну.

– Так почему она в этот раз не вызвала милицию?

– Здесь она промахнулась. Ей хотелось, чтобы все выглядело естественно. В случае с Зайцевой, как выяснилось, никто не звонил ни пожарникам, ни милиции, а звонок был. Поэтому теперь должны были звонить реальные соседи. Для этого она просто постучалась в дверь на верхнем этаже и сообщила соседу:

– У вас труп в семьдесят четвертой, позвоните в милицию.

Сосед, может быть, и позвонил бы, будь у него дома телефон, но такового не наблюдалось, зато был празднично сервированный стол по случаю Дня Победы. А к нему тянуло сильнее, нежели к телефонной будке. Сосед решил, что о происшествии в доме, кроме него, найдется кому сообщить, и тут же выбросил эту тему из головы. Да, честно говоря, он не слишком-то и поверил в случившееся. А после выпитого не смог вспомнить даже собственное имя.