Алена Смирнова - Подруга мента Страница 31

— Те, кто имел привычку пробалтываться, давно дрыхнут на кладбище. Шевелев не ребенок.

— Тем не менее, на кладбище он угодил.

— Стоп, но Полина-то перед нами.

Эта мелочь сильно раздосадовала Юрьева.

— Шевелев ничего особенного не говорил, — испортила я ему пролог. — Мы обеспечивали рекламу. Десятки других то же от нас получают. И все целы и невредимы.

— Виктор Николаевич, а не левый ли спирт они в бутыли закачивают? — воскликнул Юрьев. — Прошерстить бы их заводец, а?

Измайлову версия понравилась. А мне нет.

— Боря, так Шевелев через меня Лизе про спирт трепанулся? Она — намеками Валентину Петровичу, я — мужу. Затем мы принялись душить и стрелять. Кстати, я окурок нашла. В кармане плаща лежит. Курить в своем кабинете Лиза могла позволить только близкому-преблизкому человеку. Либо она была мертва, когда там смолили. Если чинарик не позже на стеллаже очутился.

— Детектив, — уничижительно хмыкнул Борис.

— Прекратите ссориться, — велел Вик, протягивая мне фотографию.

На ней было лето, море, люди. Вот Лиза, ее супруг, главный редактор и высокая темноволосая женщина. Ого.

— Собираясь на свидание к Валентину Петровичу, я старалась походить на нее.

— Это жена главного редактора, Поля.

— Но почему же по описанию вахтерши никто ее не опознал?

— Возможно, потому, что в день убийства Лизы она ходила в парикмахерскую. Постриглась и покрасилась в этакий одуванчиковый цвет.

— Не слишком ли банально?

— Все на земле банально, Поля. Мы ищем оригинальности и сложности, а Иванушка-дурачок обставляет и обставляет нас напропалую.

— Короче, она задушила Лизу, подозревая неутихшую страсть в муже? Как выражался полунинский Асисяй: «Детектива — это любов»? Тогда почему она не уничтожила снимок?

— Мы взяли его дома у Лизы. Дама утверждает, что в редакции не была. Но в парикмахерской не в состоянии вспомнить время ее прихода — ухода. Никто.

— Не сердись, Измайлов. Старая жена может укокошить молодую. А наоборот…

— Поспорим?

— Не отважусь. У тебя ворох случаев из практики. Итак, тайна второй посетительницы раскрыта. Правда, Валентин Петрович чудит. Но это же несущественно. И пусть жена главного была у Лизы. Ты попробуй докажи, что она ее убила.

— Полина, ты мне завидуешь.

— Нет. Я не могу подобрать выражений. Но у нас самих столько накрутилось в последние дни вокруг ревности или на нее, что, по-моему, у тебя в сознании сдвиг. Ты забыл про головорезов из зеленой иномарки.

— Ладно, допускаю, что дама покрывает благоверного, который задушил прежнюю жену за то, что она смешала его с мусором на службе. Но у тебя самой сдвиг на почве головорезов из иномарки. Все хочешь расквитаться за себя и Бориса.

— Поехали, что толку спорить, — призвал Юрьев. — Виктор Николаевич, не доказывайте вы ничего Полине. Она же вам назло рассуждает.

— Если бы, Борис. Она рассуждает назло себе.

Я сочла это достаточным аргументом в свою защиту.

За городом было по-осеннему просторно и роскошно. Мы с Борисом наперебой живописали Вику детали похищения. На сей раз ни капли дождя не пролилось здесь, и мы нашли мои туфли, вмурованные в высохший земляной ком.

— Больно было удирать босиком? — посочувствовал Борис.

— Почему босиком? В колготках…

Конечно, похохотать эти Пинкертоны горазды. Но я привыкла. Теперь предстояло навсегда усвоить, что Вик умный. Ибо с острого клина опушки дивно просматривалось шоссе. Если уж подстраивать побег, то только тут.

Глава 13

— Излагай, Полина, — возжелал поразвлечься и скрасить себе обратный путь Вик.

— Чего изволите, Виктор свет Николаич?

— Всего.

— Воля ваша. В субботу утром в редакции Лизу навестил главный, по совместительству первый муж, затем его жена, возможно, выслеживавшая предполагаемого изменника, и, наконец, сволочи из иномарки. Я считаю душителями их, вы, полковник, — одного из членов редакторской семьи. А вдруг Борис ближе к истине, чем мы оба?

— Ты не простыла? — забеспокоился Юрьев. — В кои веки отозвалась обо мне по-человечески.

Я проигнорировала его выпад. За первым порывом следует шквал, проверено.

— Что, если Шевелев о чем-то проболтался Лизе? Вы не допускаете, что у них помимо меня свои дела могли быть? Потом он опомнился и заказал ее.

— Сволочам из иномарки? — хохотнул Вик.

— Нет, голубчики. Своей супруге. Тоже высокая тощая брюнетка, между прочим. Пусть любовник обеспечил ей алиби на время убийства Алексея. А начало ее уик-энда вы проверяли?

— Вот это поворотец, — крякнул Измаилов.

— Я способная, — закляла я себя на случай новых насмешек. — А бойфренд Лизы, которому она успела растрепать секрет Шевелева, в ночь с субботы на воскресенье прикончил коммерсанта на даче.

— Поля, тогда выходит, что этот оборотистый бойфренд — твой муженек. Не щипайся, пожалуйста. Пистолет его? Его.

— Не факт.

— У тебя все фактами и не пахло, мы терпели. Ты делала последнюю рекламу для Шевелева. Злые дяди по наущению твоего бывшего тебя попугали, а добрый Валентин Петрович попробовал выяснить, не просочилась ли к тебе какая-нибудь информация.

— Далее мужу стало нестерпимо стыдно за организацию мерзостей, и он совершил попытку саморасстрела…

— Нельзя ли без элементов противостояния? — фигурально развел нас с Виком по разным углам Борис. — У меня еще не все ладно с мозгами, пожалейте.

— Ладно. В воскресенье нас с тобой похитили люди, которые последними посещали редакцию. Ты им был без надобности. Меня побили и позволили выбраться на шоссе. Валентин Петрович, покочевряжившись для вида, опоил кофе с какой-то дрянью, транспортировал к себе и приступил к расспросам. Но не успел ничего толком выяснить, меня забрал муж. Добился он своего вчера, узнав про байку Шевелева. Перед этим он удивительным образом отреагировал на звонок якобы шантажистки: попросил зашиты у милиции, но солгал про время встречи.

— Поля, а главный редактор не оставлял вас с этим Валентином Петровичем один на один в кабинете? — уточнил Борис.

— Нет.

— Значит, либо он в курсе, либо просто ждал, когда его попросят удалиться.

— А я вот просто жду, когда мне сообщат, что мужа пытались убить. Господин полковник, его Игорь приканчивал?

Вик выпустил руль. Потом стиснул его и искоса посмотрел на меня. Из расширившихся зрачков сочились изумление и виноватость.

— Игорь — телохранитель? — спросил Борис, которому Измайлов, кажется, без поблажек загружал в больнице сотрясенные мозги.

— Он еще и капитан ФСБ, — подсуетилась я.

Юрьев парень воспитанный, но ругнуться, как выяснилось, умеет многоэтажно. Правда, после извиняется.

— Их что, в ФСБ стрелять не учат? — вырвалось у него.

От повторного «прости» я отмахнулась. В сущности, вопрос Бориса был неплохим ответом. Тут Измайлов собрался с духом:

— Поленька, расстраивать тебя невмоготу, раз. Твой бывший прекрасно знал, кого пасет Игорь, и предоставлял ему возможность работать в обмен, сама соображаешь, на отпущение кое-каких старых грешков, два. Капитан не возражал против доведения до тебя этого. Чтобы дальше нос не совала. Не было Игорю резона рубить сук. Вот остальными охранниками он сейчас вплотную занимается. И я им не завидую. Капитан — мужик лютый.

— А стерва?

— Действительно в саду прогуливалась, мигрень по ветру развеивала. Но откуда тебе известно…

— Какой же кретин станет палить себе за ухо, а не в висок?

— Милая, — нежно и вкрадчиво шепнул Вик, — у тебя не многовато подробностей?

Надеялся поймать на слове? Меня?

— Его подруга ткнула меня пальцем туда, где была дырка. Ощущение гадкое.

— Ах вот оно что.

Вик то ли обрадовался, то ли разочаровался, но продолжил ровным тоном:

— Поля, некто приблизился сзади. Видимо, жертва начала поворачивать голову на звук шагов. Пришлось нажать на курок.

— За чем же они охотятся? Два трупа, травмы Бориса, ранение…

— При любом раскладе объект один — деньги. А ты, оказывается, в состоянии держать язык за зубами.

Возразить было нечего. Мы опустошенно безмолвствовали. Но Измайлову не терпелось:

— Борис, ты предлагал пораздражать Валентина Петровича.

— Есть идея, — согласился Юрьев и не скрыл ее от нас.

В рабочем кабинете Измайлова собрались Вик, Балков, Юрьев и Игорь, который сурово сообщил, что «приобщен к делу». Я потребовала до кучи в компанию Крайнева, на меня шикнули. Мне было велено устрашить Валентина Петровича. Советовали все, и наперебой, и по очереди. На слух это было даже остроумно, однако почти сразу стало очевидно — мы проигрываем. Всухую. Разговаривая с ним в первый раз из автомата, я хулиганила, совершенно не хотела его видеть, но у меня получалось. Теперь же, в присутствии четверых нервничающих мужчин, я никак не могла взять в толк, почему Валентин Петрович не «клюет» на грозные намеки о грядущем разоблачении. Знает сказку Алеши Шевелева? Тогда я обречена на неудачу. Ему уже плевать и на Лизу, и на посетительниц редакции, что бы они там ни натворили.