Наталья Александрова - Тройные неприятности Страница 33

Милицейская машина остановилась в нескольких метрах от «девятки», из нее вышел позевывающий широкоплечий милиционер и приблизился, поднося руку к фуражке:

— Старший лейтенант Кулик! И куда же это мы направляемся в такой поздний час?

Борис скрипел зубами, следя за медленно проплывающими мимо него темно-красными вагонами бесконечного товарного состава.

Вслед за вагонами поползли цистерны с горючим, потом — платформы с какими-то комбайнами или другой сельскохозяйственной техникой. За это время машина, которую он преследовал, могла проехать не один десяток километров.

Наконец последняя платформа минова-ла переезд, шлагбаум поднялся, и Борис резко сорвал свою машину с места. Это было чисто нервным порывом. Смысла в дальнейших поисках не было никакого. Он проехал до ближайшего перекрестка, свернул направо, промчался в темноте несколько километров, развернулся, доехал до перекрестка и остановил машину. Следовало признать, что дамы его переиграли.

С самого начала этой истории он вынужден был постоянно работать с женщинами. Это его совершенно не устраивало: женщины ненадежны, неуравновешенны, капризны, на них никогда нельзя положиться. Но с этим ничего нельзя было поделать.

Все началось именно с женщины. Ксюша Стрижевская, любовница Бориса, танцовщица из ночного клуба «Какаду», случайно подслушала у себя в клубе важный разговор. Вася Новиков, по кличке Толстый, импресарио популярного певца Феликса, уединился в кабинете с Лехой Гвоздем, человеком из ростовской группировки. Ростовские контролировали клуб «Какаду», поэтому Гвоздь чувствовал себя здесь как дома и не боялся подслушивания. Ксюша, которая случайно оказалась в кабинете управляющего, испугалась, что у нее могут быть неприятности, и спряталась в стенном шкафу, а когда разговор начался, выйти уже не могла.

Она поняла, что после всего услышанного ее не оставят в живых.

Вася Толстый работал под вологодскими.

Это ни для кого в городе не было секретом.

Вологодская группировка в последнее время сильно сдала свои позиции, особенно после того, как в перестрелке погиб лидер вологодских Вагон. И вот теперь Толстый пришел к Лехе Гвоздю с предложением. Он готов был выдать ростовским место и время, где вологодские будут проводить крупную операцию с наркотиками, от которой зависело дальнейшее существование группировки. В случае удачи этой операции вологодские могли вернуть утраченные позиции, в случае провала они больше не поднялись бы.

Вася хотел встретиться непременно с лидером ростовских Могилой, и только ему готов был передать информацию. В этом была своя логика: сообщи он все Гвоздю — и тот приписал бы себе успех операции, а Васю запросто мог бы и пришить.

Гвоздь уже связался с Могилой и получил от него согласие на встречу. Лидер ростовских в это время грел кости на солнышке в Ницце и готов был принять Васю. Толстый, чтобы естественным образом обставить свою поездку, организовал небольшое турне своего подопечного на Лазурный берег. Встречу назначили на следующий вторник, она должна была состояться на террасе отеля «Савой».

Ксюша, трясясь в шкафу от страха, дождалась окончания разговора. Вася ушел в зал к разгулявшемуся Феликсу, Леха Гвоздь отправился на очередную стрелку.

Девушка выбралась из шкафа, кое-как дотянула свою смену в клубе, чтобы не вызвать подозрений, но на следующий день сказалась больной.

Борис почему-то не поверил в болезнь Ксении и стал выпытывать, почему она не выходит на работу. Девушка неохотно пересказала ему подслушанный разговор.

Борис почувствовал, что ему в руки идет крупная карта. Он жил случайными заработками, крутился между криминальными группировками, выполняя разовые поручения. Какое-то время играл малопочтенную роль сутенера, несколько раз прокручивал мелкие аферы, к счастью, ни разу не попался и не бывал на зоне.

Теперь случайно попавшая ему в руки информация могла принести большие деньги и устойчивое положение. Он мог продать Толстого Васю вологодским, мог взять деньги с самого Васи за молчание… Нужно было только получить надежные доказательства его двойной игры, его предательства.

— Ты поедешь в Ниццу, — решительно сказал он Ксюше после длительной паузы.

— Что? — Девушка отшатнулась как от удара. В Ниццу? Зачем? Никуда я не поеду!

— Ну ты даешь! — Борис усмехнулся. — Не в Челябинск же я тебя посылаю и не в Нижний Тагил! Ницца — чудное место, мечта поэта!

— Знаю я это чудное место! Меня там пристрелят и сбросят в море! От таких людей, как Могила, надо держаться подальше! Одно имя чего стоит! Я его и в лицо не знаю…

— А ты и держись от него подальше! Сделаешь издали несколько снимков длиннофокусным объективом… Ты ведь Васю Толстого знаешь хорошо! Снимешь его вместе с тем человеком, который придет на встречу, и сразу же приедешь обратно.

А потом мы с тобой заживем, как Фениморы Куперы. Первым делом улетим отсюда куда-нибудь подальше, например на Сейшелы…

Представляешь — теплое море, белый песок и мы с тобой — совершенно одни.., ну еще черные официанты с ледяными коктейлями…

Борис умел иногда быть очень убедительным.

— А почему ты сам не хочешь поехать в Ниццу? — пыталась сопротивляться Ксюша.

— Ну, во-первых, — ответил Борис, пряча глаза, — я не знаю в лицо Васю, а ты знаешь. А вовторых, меня самого слишком хорошо знают ростовские, если я появлюсь неподалеку от Могилы, это вызовет нежелательные вопросы.

И вообще, девушке гораздо легче подобраться к «Савою»…

В действительности он понимал, как опасна задуманная им операция, и не хотел рисковать собственной головой, предпочитая, по своему обыкновению, таскать каштаны из огня чужими руками.

— А купишь мне норковую шубу? — спросила Ксюша, уже окончательно сломленная.

— Обязательно! — радостно согласился Борис — Хотя на Сейшелах она тебе совершенно не понадобится!

Ксюша сняла комнату с балконом в двух кварталах от «Савоя» и сумела сделать несколько отличных фотографий. На двух из них хорошо был виден Вася Толстый, дружески беседующий с пожилым загорелым мужчиной, волевое морщинистое лицо которого говорило о привычке командовать и умении не задумываясь подписывать смертные приговоры. На третьей фотографии появился еще один человек — звезда российской эстрады Феликс, смазливый длинноволосый юноша с капризным лицом избалованного ребенка.

Феликс вбежал на террасу «Савоя» и недовольно обратился к Толстому:

— Вася, чем ты здесь занят? Я тебя нигде не могу найти. С кем это ты здесь секретничаешь?

О, я, кажется, знаю этого мужика, я его где-то видел…

Хорошая память на лица сослужила Феликсу плохую службу. Могила подтвердил свое умение не задумываясь подписывать смертные приговоры. Российский эстрадный певец Феликс спустя несколько часов, управляя взятым напрокат «ягуаром», не вписался в крутой поворот на горной дороге неподалеку от Ниццы и сорвался в море с пятидесятиметровой высоты.

— Сиди в Ницце, загорай! — приказал Борис своей подруге, когда она позвонила ему на следующий день. — Возвращаться пока опасно.

Когда будет можно — я тебя вызову.

Сам он решил начать готовить почву для сбора урожая.

Поразмыслив, Борис решил, что сдавать Толстого вологодским не в его интересах. Бандиты вряд ли заплатят ему хорошие деньги, а рассчитывать на их благодарность может только очень наивный человек. Другое дело — Вася Толстый. Чтобы спасти свою шкуру, он заплатит любые деньги. И деньги у него, безусловно, есть. Кроме того, что он зарабатывает как импресарио Феликса, Вася балуется еще и торговлей кокаином с молчаливого согласия вологодских, да и кое-какие грешки похуже за ним тоже водятся…

Вася Толстый вернулся в Россию сразу же после трагической гибели Феликса. И буквально на следующий день после возвращения ему позвонил незнакомый мужской голос и предложил купить несколько фотографий, сделанных на террасе гостиницы «Савой».

Вася на какое-то время потерял дар речи.

Надо отдать ему должное, он собрался достаточно быстро и проговорил почти спокойным голосом:

— Сколько вы хотите?

— Миллион. Миллион баксов.

— Это слишком много, — мгновенно отреагировал Толстый.

— А твоя жизнь — это не слишком много? — насмешливо спросил Борис-Ты ценишь ее дешевле? Ну что ж, на фотографии найдутся другие покупатели… Чекан, к примеру…

После смерти молодого рискового Вагона вологодская группировка на какое-то время оказалась без сильного лидера. Двое соперников, претендовавших на главенство, своими попытками свалить друг друга только ослабляли ее. И в это время вышел на свободу старый опытный авторитет по кличке Чекан. Одного из претендентов на главенство у вологодских Чекан убил, второй прибежал к нему с выражениями верности и почтения, и все поняли, что безвластье кончилось.