Покаяние разбившегося насмерть - Валентина Дмитриевна Гутчина Страница 33

тройное убийство как некую кровавую постановку маньяка, а теперь все и думать о том позабыли, наперебой обсуждая новую сенсацию: причина смерти троих волхвов и медсестры реабилитационного центра – неудачная попытка шантажа малышом Нико! Вполне возможно, что история с фотографиями адюльтера Франсуа Шюни – только начало и, раз таинственный архив попал в чьи-то руки, вскоре всплывут какие-нибудь новые снимки. Интересно, кто будет на них главным «героем»?..

Что бы еще ни произошло, на сегодняшний день можно констатировать факт: малыш Нико был из той породы грязных с рождения тварей божьих, которых даже мать Тереза была бы не в силах перевоспитать в более-менее человека. Мозги у него активно работали в единственно криминальном направлении. Убедившись однажды, что каждый человек в чем-то грешен, но всячески желает это скрыть от родных и близких, Нико решил на том зарабатывать.

Скорей всего, Селин права и у него действительно была портативная видеокамера, которую он пристраивал в разных неожиданных местах. На какие шиши он эту камеру приобрел? Возможно, успел получить за какой-нибудь свой шантаж, ведь пока неизвестно, как давно и насколько успешно он занялся этим прибыльным «бизнесом». Только вот скорей всего на этот раз кроме мягкотелого и трусоватого Франсуа Шюни малыш Нико попытался растрясти на денежки кого-то еще, кто вместо откупа отправил его на небеса.

Скорей всего, все было примерно так: заранее обговоренная встреча в сквере, где шантажист вместо денег получил нож под сердце. Но то ли Нико договорился о группе поддержки в лице Мишеля Дювво, то ли молчун просто скользнул вслед за ним чисто из любопытства, но в итоге, неожиданно оказавшись перед убийцей, только покончившим с Нико, Мишель тут же был отправлен на тот свет вслед за приятелем. Старик Пьер, тоже мог стать случайным свидетелем этого двойного убийства – к примеру, он, взволнованный удачной премьерой, решил прогуляться в сквер, чтобы выкурить сигарету, а в итоге увидел сцену убийства. Бедняга испуганно рванул изо всех сил прочь, чисто на автомате побежав не к центру, а к нашей конторе «Садов», которая ассоциировалась у него с крышей дома…

Тут же передо мной вдруг появился портрет медсестры Розы Брютель, опубликованный после ее смерти во всех газетах: печальные, огромные глаза, детская, немного наивная улыбка…

Как сообщили все газеты, в тот день она неважно себя чувствовала и на премьеру не пришла. Тем не менее, скромная санитарка клиники не слишком уверенно, но заикнулась, что, кажется, видела Розу в холле. Если она действительно не ошиблась, то Роза, заглянув в центр на минутку, чтобы с кем-то встретиться, также могла нос к носу столкнуться с убийцей – допустим, столкнуться с ним в дверях, когда тот возвращался после тройного убийства. Скорей всего она знала этого человека и поначалу ничего плохого не заподозрила. Но на следующий день, когда весь Париж забурлил, обсуждая не совсем понятное убийство трех волхвов… Пришлось убийце взять грех на душу, избавившись и от этого, столь милого свидетеля.

Скорей всего, этот убийца заранее все обдумал и действовал четко по плану. Сразу после убийства первым делом он изъял у Нико его телефон и ключ от комнаты в общежитии, который, по словам Сида Виши, убитый всегда носил на цепочке на груди. Этот ключ дал ему возможность в ту же ночь, до появления полиции, обследовать приют шантажиста, забрав с собой все представляющее опасность: ноутбук, фотоаппарат, все флешки и, возможно, действительно имевшуюся у него крошечную видеокамеру. При том я мог бы поспорить на что угодно: ничего из этого полиция до сих пор не обнаружила, потому как все это в настоящий момент явно находится у убийцы, который сделал первый ход, указав следствию на отличного подозреваемого, которого Нико шантажировал – бухгалтера «Садов» Франсуа Шюни.

Увы, у нашего бухгалтера нет четкого алиби на вечер убийства, его никто толком не заметил, на него никто не обратил внимания, так что он запросто мог исчезнуть, чтобы прикончить целую армию волхвов. Сейчас полиция проверяет наличие алиби у Франсуа на время убийства Розы Брютель, и остается лишь надеяться, что оскорбленная изменой мужа супруга все-таки даст показания в его пользу.

Тут я между прочим подумал, что для меня не будет лишним встретиться с этой дамой, которая, к несчастью, вчера не застала меня в «Садах». Как хотите, но я готов был биться об заклад, что, как и каждый второй парижский обыватель, в поздний вечер убийства медсестры Франсуа Шюни благополучно находился дома в компании своей благоверной…

В этот момент своих размышлений я вдруг замер на месте, оглядевшись. Елки-палки, ноги сами собой привели меня все в тот же район, где несколько дней назад началась вся криминальная история: я стоял перед храмом святого Павла – местом священной службы кюре Дидье, который обнаружил три дня тому назад два трупа на скамейке в сквере и о котором рассказал мне сегодня Сид Виши.

Я невольно вздрогнул, коснувшись рукой ледяной ручки тяжеленной двери и услышав протяжный выдох-стон мрачноватого каменного здания. Прости меня, Господи, и за все сразу – я собирался допросить священнослужителя.

Глава 20. Раскаянье служителя божьего

Все это напоминало некий полнометражный художественный фильм, в который я легко шагнул из реальности, всего лишь открыв высоченную и тяжеленную дверь храма. С первых шагов на меня дохнуло влажным стылым воздухом и одновременно почти оглушили отчаянные рулады органа: звуки музыки, доносившиеся с хорового балкона по правую руку от входа, стремительно уносились под каменные темные своды храма, плакали и рыдали, словно хоронили кого-то дорогого и близкого.

Я, стараясь двигаться бесшумно, шел по центральному проходу мимо пустых скамей, но гулкий звук моих шагов отдавался в воздухе, сплетаясь с оглушительным органом. В конце концов мои шаги услышал и тот, кто выплескивал через импровизацию свои чувства: музыка внезапно прервалась, и пару секунд в ледяном пространстве храма стояла звенящая тишина.

– Кто там? – наконец раздался со стороны балкона тонкий, чуть дрожащий старческий голос.

Я повернулся в сторону, откуда донесся вопрос, и увидел крошечную фигуру в сутане священника. Кюре Дидье – несомненно, это был он – оставив инструмент, принялся торопливыми шажками спускаться вниз, тут же двинувшись мне навстречу, сложив ладони у груди.

– Кто вы? – вновь повторил он свой вопрос, останавливаясь передо мной, пытливо разглядывая и, само собой, не узнавая. – Я – кюре Дидье, зовите меня так… А вас я вижу первый раз.

Я кивнул, с любопытством разглядывая новое лицо. Кюре Дидье был едва ли не карлик – не больше