Дарья Донцова - Приват-танец мисс Марпл Страница 34

– Так вы полицейский! – сообразила Галя. – Здорово. У меня папа был участковый, сейчас на пенсии. Может, вам лучше айпад взять? Он компактный, легкий, удобный в управлении. А игрушки нравятся не только детям. Сейчас покажу. Толя, у тебя «Энгри бердс» есть?

– А то, – ответил из-за стеллажа звонкий голос.

– Можешь на секунду дать? – попросила девушка.

Над полками показалась рука с планшетником. Галя взяла гаджет.

– Вот. Надо бить свиней птичками. Нажмите сюда.

Дегтярев ткнул пальцем в экран и по-детски удивился.

– Она упала!

– А теперь эту, – азартно предложила Галя.

Через пять минут я решила остановить радостно вскрикивающую парочку.

– Дорогой, у тебя мало времени.

– Беру его, – заявил полковник, – отпад. А птички там будут?

– До фига игрушек найдете, – пообещала продавщица.

Мы пошли к кассе, Галя помахала нам рукой и исчезла в глубине магазина.

– Можешь заплатить? – спросил приятель. – Я поехал за ноутбуком, почти до МКАДа добрался, и тут меня осенило, что кошелек в сейфе оставил. Верну деньги вечером.

– Так вот почему ты мне позвонил, – протянула я. – Теперь понятно. Ладно, выручу. Но что бы ты делал, если бы я не смогла сюда приехать? Или забыла карточку дома?

– Только идиотки выходят из дома без кредиток, – отмахнулся полковник, – ты не такая глупая.

Я рассмеялась. Нет, мой лучший друг неподражаем.

– Нас обслуживала милая девушка, – обратился к кассирше полковник, – хочется написать ей благодарность, пусть начальство поощрит прекрасную сотрудницу. Дайте книгу жалоб и предложений.

– Галка, что ли? – лениво поинтересовалась тетка. – Так она не наша, косметикой торгует, заходила кредит на стиралку оформить. Я слышала, как Галя вам сказать пыталась, что не работает в электронике, а вы в ее руку, словно крокодил, вцепились и не слушали.

Дегтярев побагровел, но, слава богу, удержался от комментариев. К выходу мы шли вдоль рядов компьютеров. Внезапно Александр Михайлович остановился около монитора с клавиатурой.

– Смотри, какой интересный ноутбук, похоже, он разборный.

Я хотела сказать, что это стационарный компьютер, полковник ошибочно принял его за лэптоп из-за того, что у экрана есть подставка, меняющая высоту. Сейчас она находится в максимально низком положении, экран вровень с «клавой», но при желании он легко поднимается.

– Может, все-таки следовало взять такой? – продолжал приятель. – Солиднее смотрится.

– Это не Apple, – начала я, – и не…

Договорить мне не удалось. Александр Михайлович схватил монитор сверху и одним движением уложил его на клавиатуру. Послышался тихий звон. Я онемела, а полковник приподнял опущенный дисплей и растерялся:

– Разбился…

Ко мне вернулся голос:

– Это не ноутбук, его нельзя закрыть. Теперь придется оплачивать сломанный аппарат. Пожалуйста, больше ничего не трогай.

Александр Михайлович стал похож на перезревший бакинский помидор.

– Полное идиотство. Одни захлопываются, другие нет. Что за дурак это придумал? Все, мне некогда, бегу на совещание. Разберись тут сама. Вечером принесу деньги.

Александр Михайлович покрепче прижал к себе коробку с айпадом и был таков, а я поплелась искать продавца, чтобы рассказать ему про случайно поломанный товар.

Едва я села на руль, как позвонила Анфиса с вопросом:

– Вы где?

– Выехала на МКАД, – ответила я.

– Чегой-то у меня машина не заводится, – пожаловалась домработница. – Вообще не фурычит. Когда домой соберетесь, купите, если не трудно, пакет сухого корма и консервы для мопсов.

– Конечно, заеду в магазин, – пообещала я. – Но утром видела в кладовке под лестницей почти полный пакет «сухариков» и штук тридцать банок. Куда все подевалось?

– Не знаю, сама удивилась. Полезла в чуланчик, а собачьих харчей нет, и хрустики отсутствуют, – запричитала Фиса. – Может, у нас завелись мыши?

– У которых вместо зубов открывалки для банок, – засмеялась я. – И грызуны на редкость аккуратны – слопали еду и унесли пустую тару. Наверное, положили ее в мусорный бак при въезде в поселок.

– Вот вам весело, а я всю голову сломала, да так и не поняла, кто корм сожрал, – вздохнула домработница. – Думаете, только хавка исчезла?

– Есть еще пропажи? – встрепенулась я.

– Рулоны туалетной бумаги, бутылочки с жидким мылом, батарейки, – перечислила Анфиса.

– Может, мыши дочь замуж выдают? Приданое ей собирают? – предположила я. – Хорошо, приторможу в начале нашего шоссе, там большой магазин недавно открылся.

В лавке для животных, кроме меня, оказалась еще одна покупательница, стройная блондинка в красных брюках, она вертела в руках коробочку с изображением канарейки. Услышав мои шаги, девушка, не отрывая глаз от упаковки, спросила:

– Можно дать этот корм попугаю?

– Простите, не знаю, – ответила я, – ищу консервы для собак.

Посетительница повернула голову.

– Даша! Рада вас видеть. Когда вы подошли, я подумала, что наконец-то продавец появился. Дверь открыта, товар как на ладони, а на кассе никого, берите что хотите и уходите.

Я прищурилась.

– Аида! Вы изменили прическу и осветлили волосы. Вам идет.

– Ой, правда? – обрадовалась она.

– Очень похорошели, – улыбнулась я. – Вы щеку запачкали, вот здесь, пониже уха, темное пятно.

– Это родинка, – ответила Аида.

– Какая-то она странная, – пробормотала я, – вроде опухла, вокруг краснота.

– Расческой утром задела, повредила слегка. Я поехала к врачу, он мазь выписал, – пустилась в слишком пространные объяснения Аида.

Я молча слушала Рашидову. Изменение цвета волос, прически, родинка чуть ниже уха… У меня неожиданно вырвался вопрос:

– Сколько вам лет?

– Двадцать шесть. А что, выгляжу старше?

– Это же не родимое пятно, – сказала я, – хорошо помню, что вы приходили на репетиции, собрав свои роскошные волосы в хвост, и щека была чистой. Сделали татуировку? Похоже, совсем недавно посетили мастера, поэтому кожа покраснела.

– Какое вам дело до моей личной жизни? – вспыхнула Аида.

Я схватила ее за руку.

– И еще каре вместо локонов. Все это – перекрашенные волосы и татушка – ради Григория Константиновича? Вы стали один в один похожи на Илону!

Рашидова попыталась высвободиться.

– Отстань, сумасшедшая!

Но я вцепилась в глупую девицу, как питбуль в батон колбасы.

– На совести Морозова пять убитых жен, включая Илю.

Аида замерла.

– Врешь.

– К сожалению, это правда, – поежилась я. – У Морозова в особняке есть мемориальная комната, там хранятся фотографии всех несчастных, лежат их обручальные кольца.

– Врешь, – жалобно повторила Рашидова.

Я подтолкнула ее к выходу из магазина.

– Пойдем поговорим в кафе, оно в двух шагах отсюда.

Аида неожиданно покорно пошла к двери.

Глава 26

– Откуда ты узнала, что Морозов зациклен на голубоглазых блондинках с родинкой пониже уха? – спросила я, едва мы сели за столик. – Только, пожалуйста, не лги мне, что не хотела стать клоном Илоны.

– Одна знакомая посоветовала, – призналась Аида. – Пришла вечером в гости и с места в карьер завела: «Свадьба с Григорием сразу решит все твои проблемы. Могу помочь его охомутать. На раз-два получится, не сомневайся. Знаю, на какие кнопки нажимать. Чихнуть не успеешь, как станешь госпожой Морозовой».

Я уронила на пол меню.

– Тебе не показалось странным предложение твоей знакомой? Илона только умерла, рановато вдовцу думать о новой жене. Не находишь?

– Она сказала: «Григорий скоро из поселка смоется, не останется в Вилкине. Упустишь свой шанс, пеняй на себя. Я тебе объясню, как себя вести надо». – Рашидова всхлипнула. – А у меня…

Аида вдруг опустила голову на сложенные руки и тихо заплакала. Я погладила ее по волосам.

– Успокойся. Что случилось?

Она вытащила из вазочки салфетку, вытерла лицо.

– Все вокруг считают меня обеспеченной, думают, я дочь Тахира Рашидова.

– Владельца сети дорогих бутиков? – уточнила я.

– Ага, – жалобно подтвердила глупышка. – Ее тоже Аидой зовут, и у меня отчество Тахировна. Имена Аида и Тахир у мусульман не редкость, фамилия Рашидов распространенная. В Вилкине большая часть жителей поэтому мне во весь рот улыбается. А между тем я своего биологического папочку ни разу в жизни не видела. От него лишь фамилия с отчеством достались, внешне я в маму пошла. Но ее тоже не помню, воспитывалась у тетки. Хотя слово «воспитывалась» не подходит. У Земфиры было пятеро детей, муж, свекровь, свекор, три незамужние сестры, меня сделали домработницей. Первое детское воспоминание – тетка лупит меня по щекам и орет: «Разбила блюдо, косорукое чучело! Мать наркоманкой была, и у дочери руки трясутся!» Мне, наверное, лет пять или шесть тогда было, я посуду мыла и не удержала тяжелую тарелку. А еще она постоянно визжала: «Родилась у Тахира не нашей веры дочка, вся в мать-украинку удалась, ничего от Рашидовых в тебе нет!»