Дарья Донцова - Фейсконтроль на главную роль Страница 37

Водкина схватилась за голову.

– Кто рассказал вам подобную чушь?

Я таинственно улыбнулась.

– Вы не хотите говорить мне правду, почему же просите откровенности от меня? Семья Лаврентьевой в ужасе, собирается поднять шум, эксгумировать останки Скавронской.

Водкина вскочила и уронила на пол одну из папок.

– Это невозможно!

– Почему же?

– Тело Софьи кремировали.

– Лишнее доказательство в пользу того, что она жива!

Майя села на стул.

– Как вас зовут?

– Даша Васильева, – снова представилась я.

– Как вы оказались впутаны в эту историю? – устало спросила Водкина.

– Охотно объясню, – обрадовалась я.

Кажется, я сумела найти нужные аргументы. Сейчас Майя выслушает меня, а потом сообщит правду про Скавронскую. Ох, чует мое сердце, разгадка того, что случилось с Ниной, закопана в болотах около дома знахарки. И зарыли ее не вчера, и даже не десять лет назад, а намного раньше.

Интуиция меня не подвела. Узнав про явление привидения в розовом платье и о прочих невероятных событиях, Майя сначала покраснела, затем побледнела и зашептала:

– Несчастная Софья! Люди ужасны! Куту было сделано! Мерзавец!

– Вы о ком? – занервничала я.

Майя сложила перед собой руки.

– Это долгая история.

– Я никуда не тороплюсь.

Водкина сцепила пальцы в замок.

– Ну ладно, расскажу ее вам.

– Давайте, – скрывая радость, сказала я, – надо же разобраться.

О Софье Скавронской в Киряевке и окрестностях болтали всякое. Некоторые матери пугали ею детей, говорили неслухам:

– Вот не будешь слушаться, Сонька-ведьма через трубу влезет и тебя к себе на болото унесет.

А кое-кто из местных баб распускал совсем уж дикие слухи. Дескать, видели они Скавронскую в лесу – ведьма голой каталась по лужайке, а потом, стряхнув с себя росу, села на метлу и полетела над поляной.

Скорей всего, Софья была в курсе этих глупостей, потому что в редкие ее визиты в село ребятня с воплем: «Ведьма приехала!» – разлеталась по домам, а Скавронская, не дрогнув в лице, шла по своим делам. Она никогда не реагировала на эти выходки и не злорадствовала, когда сплетницы возникали на пороге ее избушки и, уткнув бесстыжие глаза в пол, заводили:

– Бабулечка Сонечка, помоги Христа ради!

Самое отвратительное, что, получив лекарство и вылечившись от болячки, они же с презрением говорили:

– Вот ведь дура! Ни копейки не взяла! Ума нет и не наживёт!

Деревенским жителям было непонятно такое бескорыстие. Вот запроси Софья за услуги деньги, построй она в середине села каменный дом, тут бы народ попритих. А целительница жила на болоте, в старой избушке, и поэтому особого уважения не вызывала. Правда, травы, собранные ею, помогали лучше лекарств, купленных в аптеке, вот к Скавронской и ехали из разных мест. И ни одному человеку, даже самому неприятному, знахарка не отказала в помощи.

Однажды в Киряевку заявились археологи. Ученые собрались вскрыть захоронение в холме – там якобы имелись уникальные сокровища.

Киряевцы пришли в ажиотаж. Как же так? Они, оказывается, жили около несметных богатств и не подозревали о своей удаче? Могли ведь и сами добыть золото-изумруды-бриллианты! Опыт грабежа ценностей у киряевцев был. Некогда они растащили по домам имущество барина Панкрата Варваркина, эмигрировавшего из России. Дворянин утек стремительно, спасая свою шкуру. Поговаривали, правда, что самое ценное – небольшой мешочек, набитый камнями – он прихватил с собой, но и брошенного хабара многим хватило: посуда, постельное белье, столовое серебро, льняные полотенца с вышивкой, кружевные скатерти, ковры, мебель… Барин жил красиво. До сих пор в некоторых домах еще сохранились где сахарница, где молочник, где масленка, добротные изделия из серебра с причудливой монограммой «ПВ».

Археологи разбили лагерь у холма и наняли в рабочие местных мужиков. Когда раскопки были в самом разгаре (ученые определили место входа в пещеру и велели рабочим кирками разбить замурованный лаз), случилось невероятное. В лагерь пришла Софья, потребовала встречи с начальником и заявила ему:

– Уезжайте скорей, иначе из пещеры выйдет смерть.

Главный ученый, решив, что имеет дело с выжившей из ума теткой, решил не спорить с больной, а мирно ответил:

– Конечно, прямо завтра и уедем.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Скавронская. – А то ведь легенда не врет. Мертвый генерал себя в обиду не даст – кто в пещеру влезет, тот быстро в божье царство отправится. Причем в страшных мучениях! Волосы вылезут, зубы выпадут, язвы по телу пойдут… А хоронить такого человека надо в камне. Так Марфа велела!

– Это кто такая? – проявил интерес ученый.

Скавронская объяснила:

– Когда жених Фотины заболел, ее отец позвал местных монахинь. Среди них была целительница Марфа. Она осмотрела занедуживших военных и сказала: «Умрут скоро. Лечить не возьмусь, потому что несчастных поразил небесный огонь. Их надо, как чумных, похоронить. Лучше всего в горе, и вход замуровать. А еще всех предупредить: кто мертвых тронет – тот и сам в мучениях умрет, и дьявола выпустит. Мор пойдет. Одни сразу окочурятся, другие поживут, но тоже сгинут. А дети их за родительское долгожительство ответят страшно – будут безглазы, немы и глухи».

– Жуткое пророчество, – согласился археолог. – Но мы же умные люди, и прекрасно понимаем, что все это просто легенда. Короче – неправда.

– Не троньте холм! – настаивала на своем Скавронская.

– Конечно, конечно. Идите, дорогая, домой и не волнуйтесь, – ответил археолог.

Но Скавронская поняла – ее словам веры нет. И побежала в село. Стала ходить по домам и просить жителей:

– Не пускайте родственников в лагерь. Пусть экспедиция сворачивается, без рабочих раскопки не начнут.

На целительницу смотрели как на сумасшедшую. Кое-кто пытался ей объяснить:

– Археологи хорошо платят.

Остальные просто выгоняли знахарку. К вечеру Софья убралась в свою избушку и затаилась в ней.

Через два дня после того, как расковыряли вход в пещеру, умерло двое деревенских парней, затем скончались четыре археолога. Раскопки прекратили, начальник отряда пошел к Скавронской, но та не пустила его на порог, разговаривала через запертую дверь.

– Ничем помочь не могу! – отрезала она. – Легенду вам рассказала, а она сложена, чтобы потомков предупредить. Кто виноват, что вы глухим оказались? Езжайте домой, а пещеру замуруйте. Да, вот еще… В книгах написано, что Марфа и ее сестры, дабы заразу в монастырь не нести, всю одежду сожгли, волосы сбрили и полгода провели в молитвах, постились и часто парились в бане. Коли по-моему получилось, поумирали люди, то хоть сейчас послушайтесь, возьмите с монахинь пример.

Глава 22

Когда Киряевка узнала, что Софья предсказала беду, селяне притихли. Слава богу, череда смертей прекратилась, остальные мужики, нанимавшиеся рабочими в экспедицию, выжили и даже прекрасно выглядели. Деревня стала постепенно приходить в себя. Через два года один из бывших землекопов женился, его супруга родила девочку, и тут Киряевку вновь охватил ужас.

Ребенок получился таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать – несчастное существо, мало похожее на человека, прожило пару недель и к общему облегчению скончалось. Тут местные старухи вновь вспомнили слова Скавронской и понеслись по избам.

– Люди! – кричали они. – У Петьки, который с архологом водился, в прошлом году девка-даун родилась! У Мишки жена парня с шестью пальцами на руках выносила! Теперь новая напасть! Ведьма заклятие наложила! Бей ее, ребята!

Остановила толпу, которая, вооружившись баграми, ломами и вилами, уже направилась к болоту, мать Ларисы Матренкиной.

– Не ходите, люди, – встала она перед разъяренными мужиками.

– Уйди, пока сама не получила! – раздалось в ответ.

– Сегодня полнолуние, – ткнула она в небо пальцем.

– И чего? – удивились деревенские.

– Ведьма самую силу имеет, – предостерегла Матренкина. – Ей сейчас дьявол с сатанятами помогает. Победит вас колдунья, больными сделает. Лучше завтра идите, после полудня.

Мужики почесали в затылках и на всякий случай решили послушать Матренкину. К последней в Киряевке относились с уважением – богомольная женщина, всегда над умершим молитву прочитает и деньги за услуги берет. Своя, правильная, понятная баба.

Когда на следующий день армия мужиков пришла на болото, домик ведьмы оказался пуст. Скавронская исчезла, прихватив иконы.

Лет через десять про Софью забыли и стали считать знахарку покойницей. Потом, правда, кто-то разнес слух, что на болото приезжает тетка, похожая на Скавронскую. Но изба колдуньи вызывала страх даже у молодого поколения. Место считалось гиблым, и хоть лес принадлежал колхозу, председатель не захотел выяснять, кто и зачем бегает по болоту.

А это и в самом деле была Софья, совершенно не постаревшая и даже, вопреки логике, ставшая моложе. Хоть Скавронская и жила теперь в Москве, но целительство не бросила, ездила на свой огород, однако пробиралась к избушке окольными путями, минуя Киряевку. Скавронская знала, что местные жители боятся болота, и не опасалась воровства. Она была готова при случайной встрече с киряевцами сказать: