Ольга Степнова - Своя Беда не тянет Страница 37

— Там красный ящик, в котором хоронят людей!

— Кто в ящике? — спросил я Женьку.

— Не знаю, — пожал он плечами. Вид у него был растерянный. — Я в салон не заходил. Что мне там делать? Я за рулем сидел.

Я обошел автобус вокруг, вернулся к дверям и заржал. Ржал я долго, и почему-то не мог остановиться. Беда с видимым удовольствием залепила мне пощечину.

— Он угнал ритуальный автобус! — объяснил я ей причину своей истерики. — Там на борту написано «Прощальный кортеж», «Печальный телефон», и номер! Наверное, такие машины не боятся держать открытыми! — Я опять заржал, запрыгнул в салон и осмотрел гроб. Он, слава богу, был пустой, обитый дешевой красной тканью, внутри лежала подушечка с белыми рюшечками. Теперь я знал, что делать.

— Всех сюда, по одному! — крикнул я, и Женька радостно продублировал мою команду Плюшко.

Первым в автобус шагнул Яков. Увидев гроб, он замер.

— Это произвол! — прошептал он и шагнул назад. — Я буду жаловаться!

— Молчать! — заорал Плюшко страшным голосом ублюдка-сержанта и подтолкнул его в спину так, будто всю жизнь проработал тюремным надсмотрщиком. — А то скотчем рот заклею! Все по одному заходят, красиво рассаживаются и сидят тихо, как на похоронах! Именем…

Черт, как опасно маленьким людям давать даже маленькую власть.

Плюшко остался в автобусе караулить пленников, а мы с Элкой и Женькой перенесли оружие и полиэтиленовый мешок в салон. Мы положили все в гроб. Получилось живописное зрелище. Поучительное. Символичное. День был прожит не зря.

— Рокки! — заорала Беда.

— Рон хрючит на покрывале за пятьсот баксов у Ильича в квартире, — успокоил ее я.

— Все-таки он удрал! — засмеялась она.

— Ну, ты-то, понятно, а Рон как здесь очутился?

— Понятно тебе, да? — прошипела Элка. — Понятно? — Она топнула ногой в тапке. — Да я здесь из-за него очутилась! Меня цыгане от автобарахолки выследили! Уж не знаю, откуда они узнали, что у меня кобель, только когда я с Рокки погулять вышла, то он как чесанул за какой-то течной сучкой! Я за ним в тапках! Сучка в машину, Рокки за ней, я за Рокки! Там меня под локоток и «Спокойно, барышня!». Старый способ собачников уводить породистых собак. Все вы, кобели, одинаковые!

— Поводком нужно пользоваться! — усмехнулся я.

— А, — отмахнулась она, — больно надо! Руку тянет и мозги грузит. Черт, телефон! Он где-то в доме, они его отобрали!

— Поехали, — я пихнул ее к «аудюхе». — Мы тут такие широкомасштабные действия развернули, что скоро настоящий ОМОН пожалует. Не думаю, что в соседних домах спят. Вон, видишь, занавески колышутся.

Она не стала перечить. Она села в «Ауди», и, конечно — за руль.

— Куда ехать? — высунулся Женька с водительского сиденья «ПАЗика»

— Давай за нами! — приказал я и уселся рядом с Бедой, взяв на колени кейс.

Мы поехали, но автобус не тронулся с места. Беда тормознула.

— Слышь, брат, завестись не могу! — крикнул Женька.

Беда дала задний ход. Для бабы она очень прилично ездила задним ходом — быстро и ровно. Я выскочил и побежал к автобусу. Женька повернул ключ зажигания, но ритуальный уродец чихнул, рыгнул, пальнул черным дымом, но не завелся. Сюрпризы не кончились, и мне предстояло решить, что делать дальше.

— Веревку! — крикнул я Беде, и она притащила самую нужную для любой машины запчасть. Женька быстро помог мне приладить трос.

— Куда ехать-то? — спросила Беда, когда я снова уселся рядом.

— Адрес известный — Колхиани, шестнадцать, здание РОВД. Подкинем туда автобус с начинкой, а сами свалим.

— В ментхауз, — кивнула она, нажимая на газ.

Моя «селедка» крякнула, затрещала, забуксовала, но все-таки сдвинула с места тяжелый гроб на колесах. Более странной кавалькады этот город еще не видел. Слава богу, что ночка выдалась темной.

— Твоя баба регулярно наращивает ногти? — буркнула Беда, бросив взгляд на мое лицо.

— Это Барсик. Он не любит посторонних.

— В прошлый раз это была Марина.

— Ну, а в этот раз — Барсик!

— Ясно. Зоофилия косит наши ряды.

— Наши ряды косит шизофрения. Господи, как ты была хороша с заклеенным ртом!

Беда газанула, Женька сзади коротко мигнул фарами, давая понять, что такой скоростной режим не для дряхлого катафалка. Элка нехотя сбавила скорость.

— А что за боец с именем Родины на устах? Где ты его нарыл?

— Доброволец.

— Крутой дядька. Не сдаст?

— Что ты!

— Что за груз? — кивнула она на кейс.

— Трофей. Еще не вскрывал.

У нее заблестели глаза.

— Бабульки?

— Говорю же, еще не вскрывал!

— Так вскрой, блаженный!

— Ты бы за дорогой следила, а то опять цыгане украдут!

Она заложила такой поворот, что Женька засигналил сзади хриплым надрывным гудком.

— Поаккуратней! — заорал я. — Он отродясь кроме трактора ничего не водил! Не хватало еще ДТП тут устроить с гробом, боеприпасами, наркотой и зеленым водителем, который к тому же еще и в розыске.

Мы поехали тихо. И молча. Но недолго.

— Ты знаешь, — сказала она, — это не они убили Грибанова.

— Да ну? Я и забыл, что мы ищем убийцу. Они, что, так и сказали: «Не мы!»?

— Хорошо, я ничего не скажу.

— Нет уж, скажи! Я натерпелся, разыскивая тебя. У меня огнестрел, и морда, расцарапанная котом. Я мог упасть с крыши.

— А там что ты делал?

— Гулял! С Барсиком.

Она хмыкнула. Эта версия ей понравилась.

— Ладно. Они когда меня привезли, начали пытать: «Ты от Кондрата?» Из разговоров я поняла, что Кондрат этот имеет большой рынок сбыта наркоты в городе и хочет еще больше иметь, вытеснив цыган и переманив клиентов. Войнушка у них конкретная. Еще у Кондрата большая сеть наркокурьеров, которые переправляют отраву на Дальний Восток. Короче, прессовали они меня долго. Лялька эта, которая через забор убежала — дочка Якова. Она сказала, что я на нее на автобарахолке напала и избила. Еще она твердила, что морда у меня больно знакомая и видела она меня не иначе как у Кондрата. Кондрат якобы решил не только их точку в квартире накрыть, но и с барахолки цыган попереть. А я типа почву прощупывала. В общем, надоело мне, и раскололась я, сказала, что журналист.

— Ну да, не последний человек в городе! — хмыкнул я.

Беда зыркнула на меня, но продолжила:

— И что одного из клиентов их убили, и… В общем, они с трудом припомнили, кто такой Грибанов, и это был не цирк! Припомнив, они не напряглись, а снова стали меня утюжить по Кондрату. Кажется, они за меня у Кондрата выкуп запросили. А тут… ты!

— А тут я! Здрасьте, я Кондрат! Слушай, почему они так быстро и дружно лапы вверх задрали? Мужиков полный дом, склад оружия под рукой, а они — мордой в снег?!

— А ты не слышал, что смуглые черноглазые парни — не самые смелые люди? И чем криминальнее их бизнес, тем больше они трясутся за свою шкуру. Хотя точно знают, что рано или поздно столкнутся с недобрыми намерениями.

— Значит, не они?!

— Точно, не они!

— Ну и славненько! Здорово ты в этом убедилась. Хорошо, в тетрадке накалякала, что и где. Если бы не я…

— Если бы, да кабы… — она покосилась на меня.

— Да, зря я лапами сучил. Кондрат бы заплатил за тебя выкуп. Обязательно!

Напрасно я это сказал. Она втопила педаль газа в пол. И педаль заклинило. Чего только не случается с машинами, год выпуска которых обозначен прошлым веком. Мотор взревел, как турбина самолета перед взлетом. От неожиданности Беда резко дала по тормозам, чего не успел сделать Женька Возлюбленный. Катафалк припечатал сзади мою «селедку» так, что Элка ударилась грудью о руль, а я чуть не поцеловал лобовое стекло, потому что не был пристегнут ремнем. Думать о безопасности в своей «аудюхе» мне не пришло в голову.

— Твою мать! — заорала Элка.

— Моя мама тут не при чем! — заорал я и нырнул ей в ноги, чтобы вернуть педаль в первоначальное положение.

— Елы-палы! Вы что тут, сексом занимаетесь? — завопил Женька, подскочив к нам и открыв водительскую дверь.

— Типа того, — выпростался я из длинных Элкиных ног. Движок наконец унялся и заурчал нормальным голосом старой иномарки.

— Все нормально, пацаны? — из автобуса высунулся Плюшко.

— Груз стереги, без тебя разберемся! — махнул я ему рукой, выходя из машины.

Задница у «селедки» выглядела хуже некуда. Оптика накрылась: оранжевое крошево фонарей лежало на асфальте, а багажник открылся, став похожим на сломанную челюсть. «ПАЗик» выглядел лучше — он почти не помялся, а фара у него разбилась только одна.

Беда тоже вышла, держась за грудь и покашливая.

— А че, нормальный «универсал» получился, — попыталась пошутить она.

— Знаешь, кто из моих учеников будет круглым отличником в этом году?

— Конечно, не знаю, — удивилась она.

— Санька Панасюк, заядлый прогульщик.