Таисия Удальцова - Молочные берега Страница 38

Пройдя несколько кварталов, Тамара с некоторым удивлением отметила: по-настоящему белокурая мелюзга была в явном дефиците. Если честно, Тамара увидела среди десятков детей всего одну лишь малышку, волосы которой приблизительно соответствовали описанию. Нет, они не были платиновыми и белый тетрадный лист тоже напоминали мало, и все же… Солома соломой! Остальные «блондины» скорее соответствовали очень светлым шатенам.

Так что Тамара удовлетворенно заметила себе: путаницы можно не опасаться. Вряд ли по городу стаями носятся белоголовые оборванцы!

Уже на подходе к рынку фортуна от Тамары отвернулась. Просто девушка не сразу это заметила.

Вначале забеспокоился Крыс. Пошел вдруг медленнее и даже начал нервно озираться по сторонам. А потом встал как вкопанный, выворачивая толстую шею почти на сто восемьдесят градусов — пытался рассмотреть что-то за спиной. И глазки выкатил так, что Тамара невольно фыркнула и посоветовала бультерьеру быть поосторожнее, потеряет еще! На что Крыс обиженно засопел и неохотно потрусил вперед.

Чуть позже Тамара проклинала себя: не обратить внимание на поведение собственного пса! Это ли не скудоумие?

Высмотрев среди рядов, где пенсионерки торговали квашеной капустой и солеными огурчиками, не слишком хорошо одетого мальчишку, Тамара начала действовать. Коршуном налетела на беднягу! Оттащила за руку в сторонку, извлекла из кармана плащовки заранее приготовленную десятку и покрутила перед замызганной мордашкой.

— Пара вопросиков, и она будет твоей!

Пацаненок опасливо покосился на явно ненормальную тетку, шмыгнул носом и с неожиданной практичностью заявил:

— Самая дешевая шоколадка тринадцать стоит.

И выжидательно уставился на Тамару. Та махнула рукой.

— Сможешь мне помочь, добавлю!

— А чо надо-то?

Девушка только хотела начать разговор, как снова забеспокоился и заворчал Крыс. Мальчишка испуганно ойкнул, шарахнулся в сторону и попытался выдернуть руку. Что неудивительно: встревоженный чем-то бультерьер, оскалясь, продемонстрировал прямо-таки устрашающие зубки…

Тамара обозлилась, легонько пнула наглеца и разъяренно прошипела:

— Пока я говорю, ты молчишь, понял, нет?!

Крыс набычился, но захлопнул пасть. Оборванец прекратил дергаться и снова вопросительно уставился на Тамару. Она облегченно вздохнула и наконец сказала:

— Мне мальчишка нужен. Твоего возраста. Примета одна — волосы. Они у него белые. По-настоящему белые, понимаешь? Словно… словно снег! Ты такого знаешь?

Пацан приоткрыл рот, и Тамара едва не рассмеялась: зубы впереди росли через один. И мелкие молочные чередовались с широченными новыми. Мальчишка похлопал короткими рыжими ресницами и осторожно спросил:

— А зачем он вам?

— Честное слово, по делу, — торопливо произнесла Тамара. — Я ему даже заработать дам!

— Заработать? Это как?

— Секрет. Ему скажу. Так знаешь?

Мальчишка с сожалением помотал головой.

— Не-а. Вообще-то белобрысых видел, но чтобы как снег…

Тамара тяжело вздохнула и выпустила горячую ладошку. Мальчишка покосился на по-прежнему зажатую в руке девушки десятку и разочарованно протянул:

— Не дашь?

— Держи уж.

Она смотрела вслед убегавшему мальчишке и думала, что ошиблась. Ну какой из этого пацана беспризорник? И на обычного уличного воришку он мало похож. Грязный, правда, как смертный грех, но и на улице после дождя не очень-то чисто. Зато одет добротно, хотя и дешево. Куртка вон новая совсем и ботинки. А джинсы подвернуты почти на десять сантиметров, явно на вырост брали. Нет, с ним она, Тамара, явно промахнулась. Поэтому он и белоголового не знает, если на рынок лишь по поручению матери ходит.

И тут Тамара самым позорным образом взвизгнула от страха: на ее плечи опустились чьи-то ладони! Даже не ладони, а лопаты какие-то. Широченные и тяжелые. У Тамары аж ноги подкосились.

Первая мысль была: достали! Выследили и достали. Наверняка ей лысый сегодня лапшу на уши вешал, чтобы бдительность потеряла, и она, идиотка, купилась! Привела их на рынок словно на веревочке и дала подслушать себя. А ведь Крыс предупреждал! Теперь бандиты знают, кого она ищет, и могут приняться за поиски и сами. Бедный белоголовый малыш…

Тамара покосилась на жавшегося к ее ногам Крыса и изумленно икнула: вид у него был самым мирным, подремывал даже. Нет, ну, скотина безрогая, любимую хозяйку сейчас убивать будут, а он глазки прикрыл и носище на ее же кроссовки пристроил! Нашел время спать!

Впрочем, особо возмутиться Тамара не успела. Как и порадоваться случайно мелькнувшей мысли: не на рынке же среди толпы ее собираются «мочить»? Заорать она всяко успеет. Или на асфальт упасть и поупираться малость, если вдруг в машину потащат.

Нажим на плечи усилился, Тамара в панике пискнула, а до боли знакомый голос задумчиво произнес:

— Ну и зачем тебе пацан с волосами как снег, а?

Страх мгновенно исчез. Тамара вывернулась из-под действительно широченных ладоней, ткнула опешившего Лешку кулаком куда-то в солнечное сплетение и разъяренно рявкнула:

— Кретин! Ты же меня чуть заикой не сделал! Перепугал до смерти!

— С чего бы это? — искренне удивился Сазонов, не обратив на ее удар ни малейшего внимания.

— С того! — весьма конструктивно объяснила все еще трясущаяся от злости девушка.

Крыс наконец проснулся и с надеждой уставился на хозяйку: неприятный гость сегодня явно не в фаворе, так, может… Он хищно щелкнул челюстями. И ошибся. Потому что Тамара обозлилась еще сильнее, если это вообще было возможно. Пнула несчастного пса кроссовкой и свирепо прошипела:

— Продрых все на свете! Не мог предупредить!

Обвинение прозвучало настолько абсурдно, что несчастный бультерьер обиженно заскулил, а затем вдруг рухнул прямо на мокрый асфальт и закрыл глаза. Как умер.

Тамара опешила. Лешка впервые в жизни посочувствовал своему вечному противнику и обвиняюще воскликнул:

— Ну, ты даешь! Буль-то при чем? Он же всю дорогу на меня озирался, а ты его вперед тащила, я видел!

— Всю дорогу? — непонимающе пробормотала Тамара, действительно почувствовав себя виноватой: она вспомнила.

— Ну да! Я же за вами от самой Тургеневской шел. Уж очень вид у тебя был странный…

Крыс приоткрыл один глаз и с некоторым изумлением покосился на врага. Он не верил собственным ушам: его защищали! Почему-то это показалось обидным, пес шумно вздохнул и отвернулся. Тамара растерянно буркнула:

— А зачем шел?

— Говорю же — вид странным показался.

Некорое время все трое молчали. Крыс оскорбленно сопел. Тамара искоса посматривала на него — ну да, виновата… Лешка пытался сообразить, что именно происходит. Почему-то вдруг вспомнилось непонятное желание Тамары занять чем-то старшую сестру, вечное ее отсутствие дома (это в отпуск-то!), странный интерес к Димке Колосову, постоянно озабоченный вид и прогулки в дождь…

Поэтому Лешка крепко ухватил Тамару за руку, отвел подальше от любопытствующих старушек, забывших даже про свои соленья и увлеченно их разглядывающих, и снова спросил:

— Ты не сказала: на кой тебе белобрысый мальчишка?

— Не белобрысый.

— Да-а? А какой?

— Платиновый.

— Ошибся, каюсь. Так зачем он тебе?

— На парик пущу!

Лешка приоткрыл рот, Крыс — пасть. Тамара торопливо пояснила:

— Понимаешь, цвет волос у него очень редкий, таких сейчас и не встретишь. Вот, надумала у него лохмы состричь. Не бесплатно, не бойся. Надоело ходить темной. Чем я хуже той же Лельки?!

— Ничем. Даже лучше.

Тамара недоверчиво фыркнула. Лешка горячо воскликнул:

— На мой взгляд!

Теперь пренебрежительно зафыркал Крыс, и Лешка пришел в себя. Покраснел и негодующе прошипел:

— За дурака меня держишь?!

— Очень надо! Я тебя вообще не держу! Можешь катиться на все четыре стороны! Скатертью дорожка!

Тамара снова смотрела зло, и Лешка неожиданно успокоился. Закурил сигарету и задумчиво протянул:

— Не хочешь, значит, рассказывать?

— А ты еще не понял? — огрызнулась Тамара.

Крыс с кряхтеньем поднялся и неожиданно для всех и даже для самого себя подкатился к ногам Сазонова, прижался к ним и исподлобья уставился на хозяйку. Причем вгляд у него был таким же негодующим, как у Лешки.

Тамара потрясенно ахнула. Крыс оскалился, нервно зевнул, но с места не сдвинулся. Тамара выдохнула:

— Предатель!

Лешка гулко сглотнул, натужно ухмыльнулся, заставил себя наклониться и потрепать дикую тварь по толстому загривку. Крыс стерпел. Лешка выпрямился и торжествующе заявил:

— Мужская солидарность!

Тамара сжала кулаки и скомандовала:

— Крыс, ко мне!

Бультерьер звучно пукнул и раздвинул лапы пошире. Теперь его и краном с места не сдвинуть!