Артур Кангин - Хроника гениального сыщика Страница 38

Какая потрепанность во всем его облике… Имидж шняжный.

Я наклонился над Джакомо, а он, подлец, схватил меня за горло.

— Х-х-х… — захрипел я.

Рябов навел в висок эротомана браунинг.

Казанова прикрылся мной как щитом. Пока еще живым.

Сыщик опустил оружие.

Через полчаса мы сидели за столиком кафе Кораблестроительного музея и зорко глядели на заморского гостя.

— Я очень стар… — шамкал почти беззубым ртом маэстро. — А вокруг столько женщин! Миллиарды!..

— Тормозните, — предложил я, поливая русскую сосиску византийским перченым соусом.

— В молодости я публично поклялся на Библии у собора святого Павла, что не пропущу ни одну юбку. — Меня может спасти только эликсир из мошонки русского носорога.

Ночью какая-то неведомая сила подняла меня.

Я взял в ванне баночку из-под майонеза, натянул походные пятнистые штаны и отправился…

И крадучись тронулся в Зоологический музей.

Я выдавил головой слуховое оконце полуподвала. Легко проник в апартаменты. Паркетные половицы в истерике закатывались, однако я упрямо шел к своей цели.

Вот он — красавец!

Русский носорог…

Такой матерый детина мог родиться только у нас, в России.

Я интимно подобрался к мошонке, достал перочинный ножик, банку, как вдруг в зале вспыхнул ослепительный свет.

Предо мной стоял сыщик Рябов.

— Не выдержали?

— Я хочу быть альфа-самцом.

— Да, пейте вы кефир, кушайте яичницу-глазунью и никаких проблем с потенцией у вас не будет.

Я сложил перочинный ножик, с тоской глянул на волжского носорога.

До свиданья, приятель. Мы еще с тобой свидимся.

Глава 51

Нос Гоголя

В паутину интернета просочилось дикое: «В усыпальнице Тутанхамона школьниками из Болгарии замечен классик русской литературы, Николай Васильевич Гоголь».

— Вперед, Петя! — окликнул меня сыщик Рябов. — Только Гоголь сможет объяснить нам, что сейчас происходит с горемычной Россией.

В Египте невообразимое количество бродячих собак. Маленькие и лохматые, огромные и хвостатые.

Пару раз псины накидывались на нас, но Рябов одним поднятием бровей останавливал злую свору.

— Кусков, — спросил меня детектив, — вам известно, что Гоголь до чрезвычайности обожал дворняг?

— Да… — согласился я из вежливости.

— Теперь делайте логическое умозаключение, — с тихим торжеством произнес Рябов. — Школяры не ошиблись. Гоголь здесь!

— Однако, инспектор, здесь его я не вижу.

— Наберитесь терпения.

В гробнице Тутанхамона — тихо и торжественно.

Давно уж почивший царственный мальчик сиял золотой маской.

Казалось, он дико счастлив, что все так благопристойно устроилось.

— Не угодно ли, господам, устроить экскурсионный вояж? Всего за бакс? — обратился к нам пожилой египтянин.

— Да тут все и без слов ясно, — возразил я. — Вот — гробница… Тут же — усопший мальчик… А нам нужен Гоголь!

Экскурсовод заметно смешался. Накинул на носатое лицо какую-то египетскую материю, нырнул в толпу.

— Мне его лицо показалось знакомым, — заметил я.

— Это лицо вам известно по учебнику «Родная речь».

— Лермонтов? — сощурился я.

— Сами вы Лермонтов! Это был Гоголь.

— Что же мы его не схватили?

— Он не преступник, Петя, — посерьезнел Рябов. — А вот зачем он в Египте инкогнито, нам еще предстоит выяснить.

Мы блукали с инспектором между илистой долиной Нила и Красным морем.

Мы, буквально, перещупали все пирамиды, а их в Египте предостаточно.

Нигде Николай Васильевич не обнаружился.

— Может, нам померещилось? — скосился я на Рябова.

Тот лишь сжимал могучие челюсти и хранил молчание.

И вот, когда мы в очередной раз устраивались на ночлег в маленькой, полной тараканов и крыс гостинице, Гоголь явился сам.

— Господа! — обратился он к нам со своим характерным гоголевским, слегка в длинный нос, прононсом. — Я уже месяц-другой ищу вас меж илистой долиной Нила и Красным морем.

Детектив указал классику на уютное кресло-качалку.

Не успел Гоголь уютно усесться, как в наш номер ворвались два египетских фараона. В смысле, полицейских.

— Гражданин Гоголь! — картаво воскликнули они на своем варварском языке. — Именем Египетской Федерации вы арестованы.

И что вы думаете?

Эта пара раскормленных боровов увела-таки Николая Васильевича.

— Все потеряно! — воскликнул я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

Сыщик сдержанно усмехнулся:

— Не думаю…

Рябов показал мне небольшого формата рукопись:

— Кое-что он успел передать.

На папирусе, пожелтевшем и довольно замасленном, было начертано не много, а если уж говорить с предельной откровенностью, то и совсем мало.

«Гоголь — мой псевдоним, — читали мы вслух с великим сыщиком. — На самом же деле я — египетский фараон Рамсес VI, попавший в плен к московским скифам.

Из России я был вынужден приехать инкогнито к моему безвременно скончавшемуся золотому мальчику, Тутанхамону!..

Вы спросите меня, что будет с вашей, а когда-то и моей, Россией?

И я вам отвечу!

Пока вместо московского Кремля не будет воздвигнута пирамида, на Руси продлится смутное время. Кто бы не был у вас президентом. Путин, Распутин… Какая разница?

Рамсес VI (Н. В. Гоголь)

P.S. А вы заметили, что все пирамиды в Египте имеют форму моего носа?!»

— Придется нам, несолено нахлебавшись, вертаться домой, — заметил детектив.

— Святые угодники! — воскликнул я. — Мы же должны непременно выручить из Николая Васильевича. Нашего незабвенного Гоголя.

— Угомонитесь, Петя. Негоже нам, русским подданным, вмешиваться в сугубо египетские дела.

Через час-другой за нашими спинами прощально маячили пирамиды, столь напоминающие нос недавно обретенного и тут же утраченного нами гения, человека нелегкой и блистательной судьбы, Николая Васильевича Гоголя.

Утешает только одно.

Гоголь жив!

Рано или поздно он вернется в Россию.

И объяснит, что с нами сейчас происходит.

Глава 52

Скрипка Шерлока Холмса

Все мировые СМИ, как молния, облетела весть о зловещем исчезновении скрипки Шерлока Холмса.

Сыщик Рябов крепко потер свои мужские руки:

— Ага, это дельце именно по мне!

Я же, акушер второго разряда, Петр Кусков, стремительно надел пятнистые походные штаны и заказал авиабилеты в Лондон.

Альбион встретил нас не туманом и смогом, а искристо желтым солнышком над изумрудными газонами.

Г-н Холмс оказался пожилым человеком в клетчатом макинтоше. После исчезновения музыкального инструмента он, видимо, утратил чувство логики и лепетал, как пятилетний ребенок:

— Где моя скрипка? Отдайте!

С ненавистью глянул на нас с сыщиком:

— Я не позволю над собой так издеваться.

— Шерлок, — отреагировал Рябов, — донт ворри. Найдем.

— Научитесь играть на балалайке, — предложил я.

— Друзья, — прошептал Холмс, всхлипывая, — если вы не отыщите скрипку, случится ужасное…

— То есть?

— Придется искать самому.

— Этого не допустим, — Рябов заиграл желваками. — Накрывайтесь шотландским пледом и дремлите себе у камина. Не пройдут и сутки, как вы будете ласкать обожаемый гриф.

— Всего двадцать четыре часа на поиски?! — возопил я у выхода. — Зачем же, Рябов, вы сами загоняете нас в угол?

Сыскарь перещелкнул затвор именного браунинга:

— Лимит времени придаст ускорение.

Бобби в массивных полицейских шлемах подозрительно на нас косились. Видимо, наши шотландские конспиративные юбки вызывали у них воспоминания о взрывниках Белфаста.

И тут в уши ударила похоронная музыка.

— Кого хоронят? — на чистейшем английском языке спросил Рябов.

— Русского банкира Березуцкого, — ответил гробовщик.

— Петра Петровича? — изумился я, акушер Кусков.

Гробовщик почтительно наклонил голову.

Рябов толкнул меня:

— Петя, вы помните недавний крах банковского синдиката «Россия-Фигаро»?

— Как же это забыть?

Мы скорбно последовали за глухо заколоченным полированным гробом.

Запашок от него шел на редкость отвратный.

— Но причем здесь скрипка Холмса? — спросил я инспектора.

Рябов лишь поджал обветренные на лондонском ветре губы.

Размах поминок банковского магната П. П. Березуцкого безусловно потряс. Выставлено дюжина бочек ядреного пива «Летучий голландец», пара бочек паюсной икры и дюжина ведерных баклажек квашеной русской капусты.