Ирина Хрусталева - Не первый раз замужем Страница 4

В коммунистические времена считалось из ряда вон выходящим преступлением иметь подпольные цеха, санкции были вплоть до расстрельных статей с полной конфискацией имущества. Поэтому деда в один не самый прекрасный момент посадили на очень длительный срок. Но, видимо, умный мужчина предвидел это и основной капитал вложил в чеканные золотые монеты, бриллианты, изумруды и спрятал ценности в надежном месте, о котором знал только его единственный сын Юрий. Ровно через год, после того как посадили Гургена Эдуардовича, с зоны пришло извещение, что он скоропостижно скончался от сердечного приступа. Родственники пытались докопаться до истины, ездили туда, но тщетно. Им даже не показали могилу, где он был похоронен, и добиться чего-либо у начальника колонии было бессмысленным занятием. Он явно чего-то недоговаривал, но старался тщательно это скрыть. Прошло не очень много времени, и грянула перестройка. Сын Гургена Эдуардовича Юрий к тому времени был уже давно женат и имел шестнадцатилетнюю дочь Нину. Женился он на русской девушке, как и его отец в свое время, поэтому в Нине уже очень мало оставалось от армянской национальности. Лишь южный темперамент выдавал, что в ее жилах течет горячая кровь, да пронзительно-карие дедовы глаза, размеру которых позавидовала бы любая титулованная красавица, говорили о ее происхождении. Отец Нины обратил золото с камушками обратно в деньги и вложил их в прибыльное дело. Буквально за два года он стал по-настоящему богатым человеком и переехал с семьей в Москву. В столице у них было две квартиры в престижных районах, загородный особняк в коттеджном поселке, три импортные машины последних моделей, клиника хирургической косметологии и сеть элитных салонов красоты. Шесть лет назад открылись ресторан национальной армянской кухни и казино, площадью в тысячу квадратных метров. В этом доме, где сейчас отдыхала Нина, располагавшемся на Черноморском побережье, никто из родственников не жил с тех самых пор, как они переехали в Москву. Остались только прислуга и садовник, которые содержали дом и сад в надлежащем порядке. Сюда приезжали лишь иногда, летом, когда хотелось отдохнуть от заграничных курортов и гостиничных номеров, хоть и самых комфортабельных, но все равно чужих. Это лето, как и прошлое, Нина решила провести только здесь, и Никита нехотя повиновался. В клинике на месте директора сидел очень умный и грамотный человек, поэтому за ее функционирование Нина совершенно не волновалась. В пяти салонах она поставила управляющими достаточно надежных людей и тоже могла спать спокойно. За рестораном и казино присматривал ее дядя, двоюродный брат отца. Девушка ежедневно обзванивала свои владения и узнавала, как идут дела. Никита был третьесортным врачом, числился в клинике терапевтом и иногда даже появлялся там. Для порядка в отчетности жена платила ему жалованье в размере пятисот долларов, которые тратились Никитой только на сигареты. Он курил исключительно «Мальборо» – дорогие, настоящие. Покупал он их в специализированном магазине, по тридцать долларов за пачку. Нина лишь усмехалась его снобизму, но ничего не говорила: чем бы дитя ни тешилось. В деньгах она мужа не ограничивала, давала ему подписанный чек, а он уже позже проставлял там сумму. Нина не спрашивала, на что он их тратит. Надо, конечно, отдать Никите должное, он не злоупотреблял ее доверием и никогда не позволял себе наглеть и вписывать в чек излишне крупные суммы.

Нина была единственной дочерью у родителей, поэтому она была до ужаса избалованным ребенком. Но, как говорится, сколько бы ни было денег, счастья на них не купишь. Когда девушке исполнилось двадцать лет, мать всерьез начала думать о том, чтобы пристроить дочь, а попросту говоря – выдать ее замуж. Дело в том, что Нина начала очень часто посещать ночные клубы, и мать заметила, что девушка почти всегда приходит оттуда немного навеселе. Это обеспокоило Веру Николаевну, и она решила, что замужество единственной дочери – самый верный способ избежать неприятных последствий.

– Юра, – говорила она мужу, – это может перерасти в привычку. Я ужасно боюсь за девочку, она такая неуравновешенная натура, не дай бог, еще и наркотики попробует, сейчас это случается сплошь и рядом! Что мы тогда будем делать? Я очень этого боюсь. А вот если она будет замужем, то муж сумеет повлиять на жену. Меня она совершенно не слушает, вернее, делает вид, что слушает, но все равно делает по-своему. Тамарочка тоже старается говорить с ней по моей просьбе, но даже ее Нина не слушает, а ведь они задушевные подружки. Очень опасный у нее сейчас возраст, и я не вижу другого выхода, кроме замужества. Появятся дети, и вся дурь из головы выветрится, вот увидишь. Да и я бы с удовольствием понянчилась с внучатами.

Юрий Гургенович послушал свою жену и дал согласие на брак Нины, если, конечно, супругом будет достойный молодой человек. После этого мать Нины начала действовать. В доме то и дело организовывались званые вечера, от которых у «потенциальной невесты» моментально начиналась зевота, а через час – головная боль. Но девушка любила своих родителей, поэтому самоотверженно терпела «смотрины», а к концу вечера, смешно сморщив носик, говорила:

– Мам, неужели ты не видишь? Они же все дебилы, начиная с прически. А глаза? Хоть бы один лучик интеллекта в них промелькнул. Ты что, хочешь, чтобы женились не на мне, а на папиных деньгах? Я не красавица, чтобы они в меня влюбились, а мои ум и душа никого из них не интересуют. Неужели ты хочешь сделать меня на всю жизнь несчастной? Позволь мне самой выбрать себе мужа, тогда хотя бы некого будет винить.

Вера Николаевна горько вздыхала, в душе полностью соглашаясь с дочерью, и на следующий же день затевала очередную вечеринку с новыми претендентами на руку своей любимой девочки. Нина лишь улыбалась и тяжело вздыхала над стараниями своей матери, но ничего больше не говорила, чтобы не обижать. Она безумно любила своих родителей и старалась по возможности не огорчать их.

Все закончилось в одно трагическое мгновенье. Юрий Гургенович и Вера Николаевна ехали из театра. В это время началась страшная буря с грозой. Лишь немного они не доехали до коттеджного поселка: молния ударила в столб с высоковольтными проводами, и он со всего маху рухнул на крышу автомобиля. Провода опутали машину, как паутиной, и в это время еще одна молния прошлась по ним с новой силой.

После похорон родителей Нина долго не могла прийти в себя. Но прошло время, а, как известно, оно лечит, и постепенно все стало входить в свое русло. Нина была теперь богатой невестой, которой приходится самой управлять нешуточным капиталом, и претенденты стали слетаться на добычу, как пчелы на мед. Девушка была совершенно невзрачной, если не считать огромных пронзительных глаз и неплохой фигуры. Она прекрасно об этом знала, поэтому отметала ухаживания с первых попыток. В определенных кругах, где когда-то вращались родители Нины, а теперь приходилось появляться и ей, поползли слухи, что девушка – мужененавистница, и вообще она – нетрадиционной ориентации. Когда до Нины дошли эти слухи, она ужасно разозлилась и тут же решила, что непременно через пару-другую месяцев выскочит замуж. Но не за того, кто жаждет стать мужем обладательницы огромного капитала, а за самого обыкновенного парня, которому она до свадьбы ничего не скажет о своих деньгах. Так она и сделала, приняв ухаживания Никиты, с которым год назад познакомилась в одном из ночных клубов. Тогда Нина сказала ему, что она – студентка из Анапы, а здесь живет ее дальняя родственница, у которой она временно квартирует, пока учится. Много позже, когда Нина с Никитой уже были женаты, она поняла, что ее муж – далеко не промах и, прежде чем сделать ей предложение, узнал о ней все, вплоть до мельчайших подробностей. Но Нина не подозревала об осведомленности Никиты и приняла его ухаживания, а потом и предложение руки и сердца за чистую монету. Она была уверена, что молодой человек искренне полюбил именно ее, а не деньги, обладательницей которых она являлась. У них было много общих интересов, увлечений и пристрастий. Они часами могли болтать на любую тему и всегда обнаруживали общность своих взглядов – это и послужило для девушки наилучшим доказательством искренности его чувств. Прозрение наступило очень скоро. Нине открыл глаза друг Никиты, напившийся до непотребного состояния, когда был у них в гостях. Правильно говорят: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», – и в данном случае это суждение подтвердило себя в полной мере. Сергей рассказал Нине все – в мельчайших подробностях, и девушка сразу же поняла, что он говорит чистую правду. В этом пьяном лепете присутствовали такие детали, о которых мог рассказать другу только сам Никита. Вот такие неприятные вещи узнала молодая жена буквально через четыре месяца после свадьбы, – но, как говорится, поезд ушел, и Нина смирилась со своим замужеством. Тем более что Никита очень хорошо к ней относился, старался во всем угождать, вот только в постели у них что-то не клеилось. Не хватало огонька, страсти и, конечно, любви. Да и обида мешала и не давала гордой девушке посмотреть на мужа прежними глазами.