Керри Гринвуд - Смерть в доке Виктория Страница 4

– Нет, коморра в Италии; могу вас уверить, что Латвия очень далеко от тех мест. Они бы даже не знали, что сказать друг другу. Хотя методы у них схожие. Это может быть все что угодно – даже просто какой-то личный знак. Возможно, его возлюбленную звали Анна. Достаточно для начала?

– Да, мисс, спасибо. Я доложу моему начальнику о вашей идее с мероприятием, уверен, он одобрит.

– А кто ваш начальник?

– Детектив-сержант Кэрролл, мисс. Он в курсе многих портовых дел.

– А вы давно у него служите?

– Шесть месяцев, мисс. Он немного грубоват. Порой швыряет, что под руку попадется. Но на воришек у него нюх.

– Это ваше первое убийство, верно, констебль?

– Да, мисс. Уж и не знаю, как я к этому привыкну.

– Ну, притерпитесь со временем, – утешила Фрина. – Могу я еще чем-то вам помочь? Если нет, я отправляюсь на прогулку.

Она встала, велела господину Батлеру отвечать отказом на все телефонные звонки и проводила молодого констебля до двери.

– До скорой встречи, – сказала она мягко и вышла с ним на улицу.

С моря дул холодный ветер. Сияло солнце. Фрина надела соломенную шляпку, набросила на плечи шаль и, перейдя дорогу, направилась к морю, где гуляла в течение часа, глубоко вдыхая морской воздух и ни о чем не думая.

Фрина вернулась как раз к обеду, состоявшему из легкого салата. А затем распаковала новенькую записную книжку. Для каждого дела она всегда заводила новый блокнот. Согласно вкусам Фрины, все они были в шелковых переплетах, а ручка была заправлена особого сорта черными чернилами. Она написала на книжке «Воддингтон-Форсайт» и подняла взгляд от письменного стола: господин Батлер ввел в комнату высокого пожилого господина.

Это был худой бледный господин с блеклыми глазами и коротко остриженными седыми волосами. На вид лет шестидесяти пяти. Он сутулился: видимо, дела требовали, чтобы он просиживал в конторе от восхода до заката. В то же время он вел себя как человек влиятельный, а голос его оказался глубоким и сильным.

– Мисс Фишер, очень любезно с вашей стороны, что вы согласились принять меня. У меня… одна необычная проблема, которую… я надеюсь… вы сможете…

Фрина перебила его.

– Отчего бы вам не рассказать мне все как есть? Если я окажусь не в силах вам помочь, я не возьмусь за дело. Решения я принимаю только по собственому усмотрению, – добавила она с металлической ноткой в голосе.

– Конечно же. Так вот… – Тут он снова запнулся.

Фрина предложила посетителю выпить, он поблагодарил, похвалил виски и наконец-то приступил к изложению своего дела.

– Пропала моя дочь, – сообщил он напрямик. – Ее нет уже три дня.

– Господи! А вы обращались в полицию?

– Нет, – он покраснел от неловкости.

Фрина взяла инициативу в свои руки: если ждать, пока господин Воддингтон-Форсайт будет выдавливать из себя фразу за фразой, то можно весь день просидеть, а ей еще хотелось погреться на солнышке в саду с бокалом джин-тоника.

– Просто кивните, когда я угадаю причину. Она сбежала с возлюбленным? Нет? Тогда из-за ссоры с домашними? Так. В этой ссоре была и ваша вина?

Голова замерла и не кивнула. Фрина отлично умела отгадывать шарады.

– Не по вашей вине, а еще по чьей-то? Из-за вашей жены? Да.

Мисс Фишер порадовалась, что не надо перечислять все прочие многочисленные причины, по которым молодая девица может сбежать из дома: домогательства, изнасилование, наркотики, белое рабство и прочее. Хорошо, что на сей раз ей не придется прочесывать бордели на Гертруд-стрит.[14]

– Итак, она сбежала потому, что повздорила с вами из-за вашей молодой жены? Когда это случилось?

Губы нехотя зашевелились:

– Три дня назад – в среду. Дочь была отчаянно против моей новой женитьбы, мисс Фишер. Ей четырнадцать и… она очень любила свою мать, та умерла, когда девочке было семь. Она не понимает Кристину, а та ее тоже недолюбливает. Они всегда плохо ладили. А в среду она заявила, что я никогда не любил ее, что я слепой как крот, что Кристина… Я не могу повторить то, что она про нее наговорила.

Казалось, он вот-вот расплачется; подобные мужчины никогда не оправятся от пережитого позора, если скандал выплывет наружу. Фрина раскрыла записную книжку и взяла ручку.

– Назовите, пожалуйста, ее имя.

Посетитель взял себя в руки.

– Алисия Мэй Воддингтон-Форсайт. Четырнадцать лет, родилась двенадцатого августа тысяча девятьсот четырнадцатого года. Не помню, шла ли тогда война. Она ужасно повлияла на весь мир, мисс Фишер.

Мисс Фишер согласилась, что Великая война в самом деле потрясла мир. Она отбросила воспоминания о пустынных полях сражений, где гнили трупы, – картины, которые она видела, будучи шофером кареты «скорой помощи» в медицинской добровольческой службе королевы Александры, ради чего в шестнадцать лет сбежала из школы, и снова сосредоточилась на посетителе.

– Она была одета в школьную форму и взяла с собой кое-какие вещи… Моя жена лучше знает, что именно. Кристина волнуется не меньше меня, мисс Фишер.

– А в какую школу ходила девочка?

– В Пресвитерианский женский колледж.

Фрина обрадовалась. Две ее приемные дочки учились в той же школе. Они девочки смышленые и наблюдательные и, возможно, смогут кое-что рассказать об Алисии. Вот-вот начнутся сентябрьские каникулы. Лучший источник информации даже представить себе трудно.

– Хорошо. А в какое время она ушла из дома?

– В пять вечера. Алисия в раже умчалась к себе наверх, и я ее больше не видел. Пол…

– Пол?

– Мой сын… они близнецы. Говорят, что близнецов водой не разольешь, но эти дрались чуть ли не с самого рождения. Пол рассказал, что Алисия промчалась, оттолкнув его, и выбежала в пять часов через заднюю дверь. С тех пор ее никто не видел.

– Расскажите о ваших домашних, господин Воддингтон-Форсайт.

– Ну, это я, моя жена Кристина, Пол и три человека из прислуги, постоянно живущие в доме. Не очень-то нас много. Мы занимаемся переустройством дома. Моя жена в положении, понимаете, и хочет заранее позаботиться о детской.

Блеск отцовского тщеславия явственно озарил черты немолодого господина.

Похоже, он страшно горд, что сумел зачать ребенка. В его-то возрасте, подумала Фрина цинично. Полюбуйтесь только на эту чудо-рыбу: пучится так, словно и впрямь совершил что-то знаменательное. Но вслух она сказала:

– Ясно. Значит, в доме постоянно толкутся рабочие. Может, ваша дочь свела с кем-то из них знакомство?

– Это невозможно! – заявил господин Воддингтон-Форсайт. – Они же простые строители! Они неспособны привлечь такую изысканную девушку, как Алисия.

Фрина, которой случалось любить совершенно простых людей, особенно в Лондоне и Париже, не стала растолковывать собеседнику, чем может привлечь благородную девушку потный, загорелый, мускулистый рабочий с цементной пылью на волосах. Да вряд ли бы он понял.

– Я навещу вас, господин Воддингтон-Форсайт, мне необходимо поговорить с вашей женой и сыном. А затем, возможно, придется навести справки в школе. С кем она там дружила?

– Кристина должна знать, – пробормотал старик. – Я этого не касался, понимаете. С девушками этого возраста совершенно невозможно общаться: они лишь хихикают и никогда не смотрят в глаза.

– Верно, – согласилась Фрина, размышляя о том, что в число ее разнообразных недостатков в этом возрасте хихиканье уж точно не входило. – Тогда договоримся на сегодня. На четыре часа.

– Я бы хотел, чтобы вы отправились со мной, не откладывая, мисс Фишер. Если это не нарушит ваши планы. Я очень беспокоюсь за Алисию.

– Тогда вам следовало обратиться в полицию. Искать беглянок – это их обязанность.

– Только не в этом случае.

– У вас есть родственники? Могла она укрыться у них?

– Нет. Я звонил ее тетке: Алисия с ней не ладила, и там ее нет. Больше ни я, ни Кристина никого не знаем. Просто не представляю себе, где она может быть. Право слово, мисс Фишер, вы моя последняя надежда.

– Хорошо. – Фрина закурила; заметив, как господин Воддингтон-Форсайт с ужасом покосился на папиросу, она решила не обращать на это внимания. – Итак, в среду в пять часов ваша дочь выбежала из дома, оттолкнув своего брата-близнеца Пола, и больше вы ее не видели и ничего о ней не слышали. Она взяла с собой кое-что из одежды, но не поехала к тете. Были у нее деньги?

– Очень может быть. Алисия как раз получила недельную сумму на карманные расходы. Она не успела бы все потратить.

– Сколько это?

– Десять фунтов, мисс Фишер. Дети стоят нам недешево, особенно девочки. Им подавай модную одежду, и они хотят смотреть самые новые фильмы.

– Она часто ходила в кино? – Фрина пыталась хоть немного понять характер девочки. Пока у нее были лишь самые смутные представления.

– Да на самом-то деле нечасто. Больше времени в церкви проводила. В Соборе святого Петра в Истерн-Хилл, знаете? Она там в хоре пела и принимала активное участие и в «Девичьей бригаде», и в «Отряде Надежды».[15] По воскресеньям не пропускает ни утренней, ни вечерней службы. Кристина считает, что это у нее пройдет. А несколько месяцев назад Алисия заявила, что хочет уйти в монастырь. Но тут уж я вмешался и пресек эту затею.