Дмитрий Щеглов - Наследник мухи Цеце Страница 4

Честно сказать ни один мусорный бачок не был осчастливлен предметом из кабинета управляющего банка, а вот комната Данилы постепенно начала превращаться в банкирскую копию. На стенах висело несколько перелистывающихся календарей, в том числе и за прошлые годы, карта Европы. На старом, престаром столе с двумя тумбочками, на котором мой дружок делал уроки стоял письменный, пластмассовый прибор с календарем, рядом органайзер до предела набитый ножницами, ручками, степлерами и прочими канцелярскими прибамбасами, стопкой лежала глянцево-белая бумага и разного формата дорогие блокноты. С разных сторон к столу были прикручены две настольные лампы. Чего только теперь не было у Данилы, даже неполный стакан-футлярчик с зубочистками имелся.

Но мой приятель начал звереть от такого счастья.

– Ты представляешь, – пожаловался он, когда мы, наконец, вышли на улицу, – что мне вчера бабка заявила?

– Что?

– Что она мне создала такие же условия как у Владлен Петровича, и я теперь должен двигать наверх.

– Куда наверх?

– В приличное общество!

После того, как Данилина бабка устроилась на работу в банк, жизнь моего дружка резко поменялась. От былой свободы остались приятные воспоминания. Она у него оказалась продвинутой старушенцией. Быстро втерлась в доверие к начальнику административно-хозяйственного отдела своим уникальным умением готовить выпечку и теперь по совместительству снабжала банк сдобой. Данила шел и гудел.

– На улице еще темным-темно, хоть глаз выколи, а она уже хлопочет, спать не дает, гремит у печи. И за ночь десять раз вскочит, чтобы тесто посмотреть, мучицы подмешать, а как начнет квашню крышкой придавливать, тут хоть всех чертей выноси, гремит, спать не дает. Какой тут сон, только вздремнешь, как она снова вскакивает слепая, и что-нибудь обязательно опрокинет, как будто специально ведра у себя на дороге ставит. А кочергой шурудить начинает, так убил бы ее. Скажи, вот Макс, разве нельзя меня не будить, если хочешь что испечь?

– Можно! – поддакнул я, сочувствуя не выспавшемуся приятелю. Данила, что ни говори, справедливый человек, гуманист по своей натуре. Ругать, ругал бабку на чем свет стоит, но и хорошие качества отмечал, осанну пел ей, правда, с кулинарным уклоном. Любил он разоряться особенно насчет пирогов.

– Бабка моя Макс, пироги разные, да кулебяки с рыбкою делает, пальчики оближешь. Хо, ты бы только знал какая она у меня пекариха. Крендели особенно хорошо у нее получаются. Такие высокие, и не раз ни один не упал. А ты пробовал печенье песочное?

– Нет!

– А колобки сдобные?

– Нет!

– А пряник черный?

– Нет!

– А попробовать хочешь?

Он так раздразнил мой аппетит, что я непроизвольно сглатывал слюну.

– Конечно! – торопливо сказал я, надеясь на дружеское угощение.

Данила меня обрадовал.

– Потерпи! Сейчас до банка дойдем, может нам тоже что отломится. Бабка туда вчера корзинку добра относила. А еще знаешь, что удумала?

– Что?

– Прошлый раз ее начальник попросил, чтобы она на презентпцию пожарила целиком двух поросят в духовке. Ох, ты бы видал какие румяные вышли, с корочкой, красавцы– близнецы! Их бы фото, в рамочку, да на стенку. И еще им ленточкой мордочки обвязала.

– Ну и что? – не понял я, чего это скулит мой дружок.

– Как что? – он чуть не взвился, – Пока она их жарила, я от одной только мысли, как буду ножку отдирать, чуть с ума не сошел. А она увидела, что я около духовки, как кот кручусь, и меня прогнала. Ты можешь представить, какая мука рядом с жареными поросятами ходить и не попробовать их. И все в банк готовит, то на прием, то на вечер какой.

– Но выпечку то ты ешь?

Данила остановился.

– Что там выпечка, вот поросенка бы попробовать, это да. Знаешь Макс, зря я наверно, бабку в банк устроил. Я теперь ненавидеть начал этого банкира Владлен Петровича, хотя ни разу его и видал. Что б ему пусто было!

– Сочувствую! – только и смог я выразить ему свое соболезнование. – А почему банковский хозяйственник не в ресторане, а у твоей бабки заказывает выпечку и поросят?

Данила был поражен моим недомыслием.

– Представь, сколько он на этом экономит на свой карман. В ресторане за карася платят как за порося, а у бабки, наоборот, за порося, как за карася. Вот за это он и отдает ей весь ненужный хлам, а она старая и рада. Не..а…, что ни говори, бабка у меня знатная пекариха. А хозяйственник ей какая-то дальняя родня, седьмая вода на киселе. Жалко ему бабку!

– Так куда мы с тобой сейчас идем?

– В банк.

– Но сегодня же суббота, там никого нет.

– Вот и отлично, – заявил мой дружок – бабка с этим родственничком, начальничком договорилась, что мы какой то круг там заберем, они его выбрасывать собрались. Он, как подставка под кадку с пальмой был. Пальма засохла, круг остался, никому не нужен. Бабка говорит, тяжелый, сама бы не донесла. Поэтому, я тебя и взял с собою, а то так бы ты мне сто лет не нужен был, – подытожил он сказанное незамысловатым комплиментом. Я возмутился в душе. Вон оно, в чем дело, чего он звал прийти пораньше. Бесплатная рабсила оказывается, нужна была.

Глава 2. У банкира в гостях

По дороге мой дружок неожиданно заявил:

– Почему-то когда я был маленький, то считал, что в банке деньги пачками лежат в сундуках. А теперь знаю, не в сундуках.

– А как?

– Как картошка, в мешках!… Наберется полный мешок, его завяжут, и поставят к стене. Там этих мешков наверно тысячи. Я сам видел, как инкассаторы их каждый день привозят. Навалили, наверно, уже до потолка! Интересно, когда подвал переполнится, куда будут складать?

Я промолчал в ответ. Меня другой вопрос занимал, не менее мудреный – круг банкирский. Я шел и вспоминал, как сперва, стал грешить на Данилину бабку, думая, что ее уже не устраивает моя дружба с ее непутевым внуком. Они же теперь вон где вращаются, в высших сферах, в денежных кругах, где ристократы!

Слава богу, что это не так, ведь от них, от денег одни неприятности. «Нет денег и нет хлопот», как говорит мой приятель. Хотя нет, он не так обычно говорит. Вот его любимая присказка, «деньги навоз, сегодня нет, а завтра воз». Мечты, они и есть мечты. Обычно же, в кармане у него никогда не звенело.

Никогда и у меня не было лишней монеты. Так, иногда только мелочишко, на молочишко, угостить нашу подружку Настю мороженым или какой-нибудь экзотической водой.

И вот теперь мы вдвоем с ним направлялись в то учреждение, где он в детстве считал, деньги хранили в сундуках, а сейчас – в мешках. Вечно в его чердаке полно мусора! Надо будет уточнить в банке насчет хранилища, что-то тут Данила загибает.

Минут через пятнадцать, мы вышли на центральную площадь, с восточной стороны которой, в трехэтажном особняке располагалось интересующее нас финансовое учреждение. На вывеске висевшей перед входной, массивной дверью, было написано, что суббота и воскресенье в банке выходной день. Сегодня была суббота, однако, когда мы толкнули дверь, она оказалась открытой. Правда, дальше вестибюля пройти мы не смогли. Охранник вопросительно смотрел на нас через толстое, пуленепробиваемое стекло.

Данила, по своей давней привычке распоряжаться везде, как у себя дома, властно махнул ему рукой, показывая, что он пришел согласно предварительной договоренности, и надо его пропустить внутрь. На охранника его барственная спесь, не произвела никакого впечатления. Не таких еще орлов, как мой дружок он заставлял подолгу выстаивать в финансовом предбаннике. Страж порядка неспешно снял телефонную трубку и куда-то позвонил. Звонок был короткий. Ответ видно его удовлетворил. Он включил микрофон.

– Вы, – он ткнул пальцем в Данилу, – проходите! Знаете куда?

– Знаю! – сразу ответил мой дружок. – На второй этаж.

– А ты, – на этот раз его перст указывал на меня, – сиди и жди.

Данила прошел через стеклянный стакан, который имел свойство открываться сначала с одной, и лишь затем с другой стороны, и направился сразу к лестнице ведущей на второй этаж. Я остался один на один с грубияном. Это ж надо! С одним, как с Николаем Вторым на «вы», а со мной на «ты». Хорошо, что в вестибюле стояли кожаные диваны. Присев, я утонул в одном из них. Время текло медленно. Я вспомнил, что хотел уточнить, в чем хранят в банке деньги. Этот вопрос я и задал служителю пуленепробиваемых врат. Он, оказывается, меня отлично слышал.

– Ограбить хочешь? – на его лице за стеклом появилась поощрительная улыбка.

Я подумал о примитивности, нет даже о шаблонности мышления свойственной людям его профессии, но не стал заострять на этом внимание. Пусть себе человек спокойно сидит, Даниле, может быть, не один раз придется здесь бывать. Но и сносить глупые шутки тоже ни к чему. Я сам решил пошутить:

– Ограбить я никого не хочу. Просто хотел уточнить у вас, как у специалиста, как лучше деньги хранить? Вот за границу, в привилегированную школу, со своим дружком еду учиться, – и я махнул рукой в сторону скрывшегося Данилы. На удивление мне охранник совершенно спокойно воспринял эту информацию.