Михаил Маковецкий - Белая женщина Страница 4

Саша-Парашютист был надёжно спрятан под рыжим париком и накладной, того же цвета бородой в пасторальной атмосфере постоянно охраняемого тремя солдатами поселения Ливна.

Процесс законного получения Глебом Петровичем израильского гражданства был изложен со свойственным мне тактом и тонким пониманием его гражданского статуса. Ему предложено было найти женщину еврейской национальности лет 45–50, у которой имеется неженатый сын. С почтенной дамой Глебу Петровичу и предстояло вступить в законный брак, а его юная подруга без труда обольстит молодого человека, в результате чего все семейство получит законное право репатриироваться на свою историческую родину в Израиль.

Через несколько дней после переезда в Ливна я обратился к Парашютисту с невинной просьбой. Мою принцессу Юлечку в школе терроризировала какая-то мразь. Она почти перестала ходить туда, и через её подружек я узнал, что какая-то великовозрастная шпана пристает к ней. Зная израильские законы, сам я разбираться не мог. По моему мнению, Парашютист мог решить вопрос быстро и действенно. Саша поручение воспринял как должное. С учетом израильских реалий мой вопрос с алиби был решен самым радикальным образом.

В 8 часов утра, когда соседский мальчик Коля рассказывал случайному прохожему с большими мускулами, как выглядят пацаны, цепляющие Юлю Маковецкую, я появился в полицейском участке города Офакима. В результате моего появления там сильно запахло чесноком. Я попросил бланк, долго его заполнял, после чего с большим достоинством предъявил его дежурному офицеру. В моей жалобе было указано, что у соседей проживает собака по кличке Фиби, которая своим лаем беспокоит меня во время послеобеденного сна. Я настоятельно требовал принять самые строгие меры незамедлительно. Что мне обещано не было. Я высказал пожелание встретиться с самым большим начальником.

У дежурного офицера воровато забегали глазки, и мне было предложено подождать. Вероятно, долго. С большим сочувствием было сообщено, что большой начальник сегодня может не прибыть вообще.

В силу важности и неотложности моего дела я был настроен ждать. Далее я переводил жалобу свежеприехавшей в Израиль бабушки о пропаже у неё в аэропорту им. Бен-Гуриона чемодана. В Израиле принято присваивать чему угодно имена Рабина или Бен-Гуриона. И если относительно Бен-Гуриона это ещё понять можно, он был первым премьер-министром Израиля, оставался на своем посту 12 лет и его заслуги неоспоримы, то с Рабином всё гораздо сложнее. Ицхак Рабин был премьер-министром дважды. Первый раз ему пришлось покинуть свой высокий пост из-за финансовых злоупотреблений. Во время второго пребывания на посту премьер-министра своей деятельностью на благо мира он вызвал такую волну арабского террора, которую не могут сбить и по настоящее время. С тех пор в Израиле и повелось называть всё, что движется и не движется именами самого удачного и самого неудачного главы государства. Именами Давида Бен-Гуриона и Ицхака Рабина. Но оставим на какое-то время в покое премьер-министров и вернёмся к бабушке и её чемодану.

Бабушке было предложено обратиться в отдел находок вышеупомянутого аэропорта. Был предоставлен телефон. Звонил я. Минут двадцать я описывал чемодан. При этом я неоднократно взывал к небесам и предлагал Богу быть свидетелем. Служащий бюро находок, а также руководитель этого учреждения меня не поняли. После чего мне пришлось помогать бабушке выражать её возмущение. Телефон к тому времени у меня уже был отобран. Мною, за подписью бабушки, была написана жалоба на имя министра полиции. В связи с чем у дежурного офицера мне пришлось уточнить, как правильно пишется на иврите выражения «ветеран сцены», «злобные антисемиты» и «бесценный груз». После чего мною не был найден туалет в помещении оружейного склада.

Время шло. Часам к девяти в полицейском участке началась какая-то странная активность. Я продолжал бесчинствовать. Но с каждой минутой мне было все трудней и трудней привлечь к себе внимание. Людей в полицейском участке становилось все больше, и погоны их были все весомее. Исполнение мною песни «Ой, мороз, мороз» внимание не привлекло. Наконец прибыло телевидение. Моя попытка дать интервью позорно провалилась. Оказалось, что телевидение — это не полиция. Меня послали по матушке без всяких сантиментов.

Солнце катилось к закату. Я заметно устал и почти исчерпал свой репертуар. Меня как-то буднично попросили пройти в какую-то малоприметную комнату. Там сидели два человека.

— Здравствуйте, господин Михаэль, — сказал тот, что постарше. — Меня зовут Итамар. Представляю я аналитический отдел израильской полиции.

Выглядел он как вечный студент-двоечник. Был кудряв и не причесан, но его волосы были хорошо промыты, и пахло от него дорогим одеколоном. Душой аналитик был, конечно, молод, но лет пятьдесят ему уже точно исполнилось. Разводился он раза четыре, но детям помогал материально наверняка.

Его напарник был стрижен коротко, причесан аккуратно, роста был невысокого, но в плечах широк.

— Хаим Марциано, — представился он, — старший следователь отдела по борьбе с международной преступностью Южного округа.

— Маковецкий Михаэль — медбрат, Офакимский сумасшедший дом, — отрапортовался я.

Беседу продолжил Итамар. Ощущалось, что возможность поговорить он не пропускал.

— Вы что-то знаете о нашем отделе?

— Нет, у вас же всё засекречено.

Итамар улыбнулся.

— Наш отдел самый открытый во всей системе полиции. Есть информация, которая закрывается из-за дешёвых политических игр, нам это только мешает. Наш отдел оперативной работой не занимается, и работают в нем в основном социологи, а также психологи, демографы, этнографы, специалисты по статистическому анализу и, конечно, экономисты. Мы анализируем израильское общество в целом. Стараемся определить группы населения, в которых статистически более часто встречаются определенные виды преступлений. Их экономическое положение, демографический статус, страну исхода, место жительства, состояние здоровья, тайные пороки, музыкальные пристрастия, рост, вес и т. д. Рассматриваются любые факторы. Дело в том, что в нашем распоряжении есть информация только о поведении человека, о его поступках, в данном случае о преступлениях. Но поведение определяется тремя принципиально разными факторами.

Допустим, я убил человека. Возможно, я считаю, что убитый травит меня лучами и крадёт мои мысли. Другими словами, у меня есть психическое расстройство, мой мозг болен, как может болеть любой другой орган, например сердце или легкие. Я нуждаюсь в медицинском вмешательстве. В лечении врача-психиатра.

Возможно, я совершил убийство своей жены в порыве гнева. В этом случае у меня, вероятно, существует проблема психологического характера. Психология изучает взаимоотношения между людьми. Общие закономерности этих взаимоотношений. Разницу между психологией и психиатрией можно пояснить на примере. Человек сидит в машине, хочет её завести, но машина не заводится. Возможно, что машина неисправна и нужен автомеханик, возможно, что водитель просто не умеет заводить машину. Он не знает, как это делается. В этом случае нужен учитель вождения. В обоих случаях мы видим один результат — машина не заводится, но если мы будем ремонтировать мотор, когда водитель не умеет его завести, или будем учить водителя, когда мотор неисправен, то результата мы не получим.

Теперь представим, что учитель вождения — это психолог, автомеханик — это психиатр. И представим себе, что и водитель может завести машину, и мотор исправен, но машина, тем не менее, не заводится. Необходим еще один фактор, не зависящий ни от учителя вождения, ни от автомеханика. Причина того, что машина не заводится, — отсутствие бензина, и нужен работник автоколонки, который зальёт вышеупомянутый бензин. То же самое и в нашем случае.

Я убил человека потому, что я бедуин и этот человек лишил девичьей чести мою сестру. И поэтому я обязан его убить, чтобы сохранить честь семьи. На меня действуют социальные факторы, то есть я являюсь членом определенной группы людей и обязан действовать в интересах этой группы, подлинных или мнимых — это уже другое дело. У группы людей есть свои интересы и свои взаимоотношения с другими группами людей. Эти отношения групп изучает социология. Это третий фактор, действующий на поведение человека, в нашем случае на криминальное поведение.

Израильское общество, как и любое другое, все время меняется. Какие-то группы людей исчезают, какие-то группы появляются, отношения между группами меняются. Соответственно, меняется и влияние на криминальное поведение. Какие-то виды преступлений прекращают совершать, появляются какие-то новые виды преступлений. Изменения в статистике преступности происходит в основном из-за социологических факторов.