Галина Куликова - Неземное тело Страница 40

Дюнин, наслаждавшийся ролью бенефицианта, обращал на супругу очень мало внимания. Он расхаживал перед гостями на своих длинных-предлинных ногах и в подробностях, с огромным удовольствием рассказывал о том, как все здесь устраивал.

Дом у него получился по-африкански ярким. Ядовитые, без всяких оттенков цвета обивки и драпировок веселили глаз и будили воображение. Раздвижные перегородки то отъезжали в стороны, то захлопывались, образуя затейливые лабиринты, а гротескные люстры походили на гроздья гигантского винограда.

Граков подошел к Лайме только один раз, едва они с Корнеевым появились.

— Мне нужно с вами поговорить, — вполголоса сказал он, беспечно улыбаясь. Его улыбка абсолютно не вязалась со словами. — Но — позже. Я сам найду подходящий момент, хорошо?

Она кивнула, стараясь не выдать своего беспокойства. Что-то произошло? Вдруг Граков неожиданно сообщит ей сведения, которые смогут повлиять на ход расследования? Потом Лайма не раз ловила на себе озабоченный взгляд Степана, который он тотчас уводил в сторону.

Бабушкин привел с собой Арчи, который повалился отдохнуть прямо перед входом. Припозднившимся гостям пришлось через него перешагивать, на что пес реагировал вяло — только стучал хвостом по паркету. Саша принесла с собой Лили, и та обтявкала Арчи прямо с ее рук. Через некоторое время обе собаки переместились на веранду — Лили сидела в кресле, Арчи растянулся напротив.

Ведомая чувством справедливости, Лайма подошла к Чуприянову и отвела его в сторонку. Потребовалось не слишком много времени, чтобы смягчить его, поскольку главным виновником своей неудачи он, несмотря ни на что, считал Анисимова. Взяв бизнесмена за руку, Лайма зигзагами довела его до библиотеки, дверь в которую Дюнин оставил открытой. Он вообще оставил открытыми все двери, чтобы восхищенная публика могла перемещаться по дому и любоваться интерьером.

— Иди сюда, Дима, — хрустальным голоском потребовала Лайма, потянув жертву к кожаному дивану.

По ее мнению, пора было переходить от бессмысленного охмурежа к прямым провокациям.

— Что? — спросил тот. Злоба в его глазах постепенно начала оседать. Впрочем, он все же не удержался от насмешливого замечания: — А дверь зачем мы оставили открытой? Чтобы твои крики о помощи услышало побольше народу?

— Ну, не будь таким…злопамятным, — сказала Лайма и потрогала пальчиком его рукав. — Для меня все произошло слишком быстро. В принципе, у нас был бы шанс, но…

— Но? — быстро спросил Чуприянов.

— Но я подумываю уехать отсюда. Мне не нравятся окрестности.

Чуприянов так удивился, что даже привстал.

— Да почему?!

— Здесь страшновато, — уклончиво ответила Лайма.

Бизнесмен смотрел на нее непонимающим взглядом и ничего не отвечал.

— Ну, ты ведь понимаешь, о чем я говорю?

— Нет. То есть я однозначно не понимаю.

Лайма нетерпеливо поерзала на диване. Портреты, развешанные по стенам, смотрели на нее с нескрываемой усмешкой.

— Дима, тут странное место. Ужасно странное. Специфическое. И тут кое-что происходит.

— Но реклама…

— В рекламных проспектах об этом ничего не сказано. Неужели до тебя не доходили никакие слухи?

— Так. — В Чуприянове внезапно проснулся делец и ловчила. — Объясни-ка потолковее. Я должен знать все. Что за слухи?

— Всякие ужасные слухи. И я не буду объяснять, потому что сама толком ничего не знаю, — наморщила нос Лайма. — И даже не собираюсь разбираться, правда это или нет. Раз в этом месте не все благополучно, лучше продать дом, и дело с концом. Ты так не считаешь?

— Да что неблагополучно-то? — начал сердиться Чуприянов. — Нечисть в озере водится? Русалки, заманивающие коров в глубокие пучины?

— Дыма без огня…

Логика была простой. Если Лейтер ехал в Богодуховку обделывать какие-то темные делишки и его действительно убили, тот, кто в этом замешан, постарается сплавить Лайму из поселка. Действительно: раз она забеспокоилась, пусть катится на все четыре стороны. Тем более что она не собирается разбираться в ситуации. Рано или поздно, сегодня или завтра, но тот, у кого рыльце в пушку, поддержит ее идею покинуть Богодуховку.

— Слишком примитивно, командир! — сказал Корнеев, когда она накануне вечеринки поделилась с ним своими.планами.

— Дорогой мой Евгений, в основе всех преступлений лежат весьма простые мотивы. Преступники же зачастую попадают в примитивные ловушки, потому что ожидают от ловца изощренного хитроумия.

— Полагаешь, тебя считают ловцом?

— Возможно. Мы появились здесь непосредственно после убийства Лейтера, это само по себе подозрительно.

Корнеев не стал больше возражать, хотя идея «подразнить зверя» пришлась ему не по душе.

Лайма тем временем начала приводить план в исполнение. Итак, Чуприянов был «охвачен». Теперь предстояло кинуть наживку следующему карасю. Она решила, что им должен стать Бабушкин. Он совершенно непредсказуем: в любой момент может подхватиться и убраться восвояси, сославшись на выдуманные обстоятельства.

Однако Бабушкина в гостиной не оказалось. Лайма зорким глазом оглядела окрестности, но не нашла его. Отправился в ванную комнату? Она решила, что это даже хорошо — никто не помешает ей обрушить на его голову свою легенду.

Дюнин уже показал им обе ванные на первом этаже. Одна была слишком далеко, до нее надо добираться через анфиладу комнат, вряд ли Бабушкин отправился туда. Вторая находилась совсем рядом. От входной двери направо, по коридору до конца.

Как только Лайма свернула в этот самый коридор, она услышала громкие голоса. Ссорились две женщины. Учитывая то, что Саша продолжала пить шампанское в компании Анисимова и Гракова, расклад был понятен — Леночка и Венера.

Лайма даже знала, из-за чего они ссорятся. Вернее, из-за кого. Она сбросила туфли и взяла их в руки. На цыпочках подкралась поближе к ванной и навострила уши, чтобы не пропустить ни одного слова.

— Не твое собачье дело, почему я напилась! — визгливым голосом говорила Леночка.

— Да пей сколько хочешь, хоть упейся, — резко бросила Венера. — Только к людям не приставай.

— К людям! — передразнила Леночка. — Ты видела себя со стороны? У тебя при виде Артура слюни текут.

— А у тебя не текут?

— Пошла ты!

Они еще некоторое время ругались, потом словесная перепалка зашла в тупик, и Лайма нырнула в ближайшую комнату, чтобы переждать исход из ванной. Венера удалилась, хлопнув дверью, а Леночка осталась. Внутри продолжала шуметь вода, но шум этот сопровождался теперь отчаянными всхлипами. «Ну, вот, — смятенно подумала Лайма. — Пьяные слезы». Она была уверена, что слезы проливаются по Корнееву. В конце концов, девицы из-за него поцапались.

Когда она постучала в дверь, Леночка открыла незамедлительно.

— Лайма! — воскликнула она. — Я рада, что это именно ты!

— Что случилось, Лена? Почему ты плачешь?

— Я хочу уехать, — пробормотала та, прижимая к лицу полотенце.

— Ну, зачем же так сразу… Уехать! Почему уехать?

— Здесь происходят всякие ужасные вещи.

Лайма решила, что ослышалась. Ужасные вещи?! Эти самые слова она только что говорила Чуприянову! Неужели напала наконец на золотую жилу и услышит сейчас что-то действительно интересное?

— Лена, — проникновенно сказала Лайма, почувствовав, что на спине от напряжения появилась липкая дорожка пота. — Объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду. Какие ужасные вещи?

— Я не могу сказать. — Леночка оторвала полотенце от лица на одну секунду, а потом снова уткнулась в него носом. — Я просто не могу.

— Но почему?

— Потому что это опасно, — ответила она, отбросив полотенце в сторону. Лицо у нее было абсолютно несчастным.

Лайма ощутила внезапный холодок в сердце. Как будто она стояла перед глубоким колодцем и заглядывала вниз, в гулкую пустоту. Стараясь унять дрожь, она взяла Леночку за руку и крепко ее сжала:

— Ты должна мне все рассказать. Я смогу тебе помочь. Обещаю, что помогу. Что бы это ни было.

— А вдруг меня убьют? — спросила хозяйка дома изумленным голосом, словно и сама не верила в подобное предположение.

Лайма не стала ахать и охать, а коротко спросила:

— Кто?

— Боже мой, я просто сошла с ума! — воскликнула Леночка, неожиданно перепугавшись. Она даже закрыла себе рот ладонью. Алкоголь продолжал вытекать из ее глаз жидкой водицей.

— Кто?!

Лайма готова была схватить ее за шею и прижать к кафелю, чтобы она наконец перестала тянуть кота за хвост.

— Понимаешь, я думала, что это не имеет никакого значения… — Леночка перешла на шепот. Потом принялась двумя руками утирать слезы. — Я думала, это все не всерьез. А оказалось, что даже слишком серьезно.

— Да не говори ты загадками! — прошипела Лайма. — Кого ты боишься? Кто тебе угрожал?

И тут по закону подлости прямо под дверью раздался резкий голос Дюнина: