Дарья Донцова - Фейсконтроль на главную роль Страница 42

– На твоей, – заверила я.

– Ковер с лестницы стащила!

– Угу, – нейтрально отреагировала я.

– Под подоконники с тряпкой полезла.

– Ага.

– Карнизы занавесочные воском натерла.

– Эге.

– Витек ее бойлерную чистит.

– Да ну?

– Купил натирку для железа, трубы полирует!

– Офигеть. Они что, из дома не выходят?

– Трудятся, как хомячки. Стирают, моют, полощут.

– Как еноты, – поправила я.

– О нет! – взвыла Ирка. – Я их не вынесу! Только енотов мне не хватало. С какого, простите, бодуна, вы их, Дарь Иванна, купили?

Я посмотрела на трамвай, который до сих пор торчал у остановки, и решила напомнить Ире историю появления в Ложкине Витька и Леси.

– Чистоплотная парочка – родственники Зайки. К ней и обратись с претензиями.

– Я про енотов! – невпопад ответила домработница. – Сдайте их назад.

– Кого? – растерялась я.

– Енотов!

– Каких?

– Я не успела с ними познакомиться. Думаю, они противные. Пукают вонюче.

– Это скунсы.

– Еще и они? Не привозите их в дом! – испугалась Ирка. – И без них в Ложкине кавардак. Ну зачем вам еноты со скунсами? Скоро Дегтярев с Темой из Питера приедут!

– Полковник обрадуется, когда узнает, что он тебе дороже скунса, – вздохнула я. – Ира, ты меня не поняла. Ты сказала: «Стирают, моют, как хомячки». Но это неверно, грызуны боятся воды, плещутся в реках еноты-полоскуны.

– А скунсы?

– Вот о них не знаю.

– Ох, Дарь Иванна, – у меня от ваших рассуждений гастрит образовался! – с чувством произнесла Ирка.

– Ирочка, – нежно спросила я, – тебя раздражают Леся и Витек?

– Жуть! Ходят, чистят, все ковыряют, трясут… А кот им в тапки писает и за ноги хватает. Ваще молодец, – захихикала Ира.

– Во всем плохом надо искать хорошее, – назидательно заявила я.

– Покажите хоть каплю хорошего в Леське!

– Супруги когда-нибудь уедут…

– Я до этого не доживу! Загнусь!

– Они отбудут на родину, а после них несколько лет не понадобится делать генеральную уборку, – утешила я Ирку. – Я бы на твоем месте поощряла парочку, хвалила без остановки.

В трубке воцарилось молчание, потом Ирка протянула:

– Не думала о них с такой стороны.

– Вот и поразмышляй, – предложила я, отсоединяясь.

Интересно, долго трамвай будет стоять? Что мешает его проезду? Слева машины беспрепятственно едут мимо. И почему подростки на остановке, радостно смеясь, тычут в мою «букашку» пальцем?

Я оглянулась и ахнула – позади выстроилась очередь из вагонов. Очевидно, на линии перебой с электроэнергией, а моя машина застыла на месте, будто способна передвигаться только по рельсам. Ясно теперь, отчего народ на остановке ржет.

Я решительно вырулила на проезжую часть и двинулась вперед. Телефон вновь запрыгал. Ну вот, «ни сна, ни отдыха измученной душе»:

– Да! Говорите! – не особо любезно отозвалась я.

– Муся, ты давно видела алмаз «Око Будды»? – забыв поздороваться, спросила Маня.

– Полгода назад, – ответила я, – в…

– Спасибо, – быстро завершила беседу девочка, не дав мне договорить, что уникальная драгоценность хранится в одном из музеев в Лондоне.

Дзынь, дзынь…

Я вцепилась в телефон.

– Алло.

В ответ раздались длинные гудки. Затем сразу звонки: дзынь-дзынь:

Что за черт? Сотовый не может одновременно сообщать о своей готовности к набору номера и издавать звонки. А, это трамвай! Стоило мне уехать с путей, как движение возобновилось.

Дзынь-дзынь:

Я нажала на газ, стараясь удрать от обезумевшего вагоновожатого.

Дзынь-дзынь:

Он с ума сошел? Проезжает остановки. Так хочет убрать с пути крохотный автомобильчик?

Дзынь-дзынь:

Терпение мое лопнуло, я затормозила и решительно вылезла наружу. Никогда не занимаюсь разборками на трассе, понимая, что у меня нет ни малейшего шанса победить в бою, всегда уступаю дорогу тем, кто нервничает. Но сейчас мне некуда деться. Улочка сузилась до одной полосы, сбоку торчит цифра «40» в круге, а я никогда не нарушаю правила. Трамвай, набитый до отказа людьми, тем более не должен нестись, как бешеная лошадь. Вот сейчас отчитаю за это водителя!

Я обернулась и замерла. Позади не было трамвая, он синел вдалеке, на остановке.

Дзынь-дзынь: – настойчиво неслось из машины.

Телефон! Я вернулась в «букашку».

– Слушаю.

– Даша? Вас беспокоит мадам Аксель. Вы знакомы с Грегори?

– Заочно, но Наташа Макмайер с ним дружит.

– О ля-ля, – зачирикала госпожа Аксель. – Грегори романтик, и подчас это мешает делам. Давиньон обожает книги, с которыми связаны красивые истории: убийства, пожары, казни. Понимаете?

– Конечно, – заверила я, – это невероятно романтично: убийства, пожары, казни.

– Порой босс напоминает мне малыша, – вздыхала Аксель, – услышит рассказ и кричит: «Хочу это приобрести». Я пытаюсь его урезонить, но если Грегори переклинило, спорить бесполезно. Да еще Натали масла в огонь подлила, сказала ему: «Даша никогда не обращалась с просьбой о свидании с тобой, очевидно, она нашла раритет». Короче, мне велено забыть про Мексику и лететь в Россию. Ну прямо дитя, ни о чем не подумал – ни о визе, ни о билетах… Хотя, я его люблю именно за увлеченность.

– Вы скоро появитесь? – обрадовалась я.

– Через пару часов назову вам рейс и дату, – пообещала мадам Аксель, – придется действовать оперативно.

Я перезвонила Арине и сообщила ей радостную весть.

– Надеюсь, она и правда поторопится, – мрачно отреагировала та.

– Как мама?

– По-прежнему плохо.

– А папа?

– Лучше не задавай мне о нем вопросов, – со злостью заявила Арина. – Заварил кашу – и в кусты. Я давно подозревала, что он не любит маму. Потаскун!

Я сделала охотничью стойку.

– У отца есть любовница?

– Он всего один раз приехал в клинику, – отчеканила Арина, – встал у маминой койки, схватился за виски и давай канючить: «Я не хотел, Нина! Очнись, Нина! Наша жизнь теперь будет иной! Нина, прости!» Актер погорелого театра. Да он маму просто эксплуатировал!

– Ты про любовницу лучше расскажи. Кто она? Как ее зовут? Где живет?

– Полагаешь, это подходящая тема для обсуждения в данной ситуации? Я про личную жизнь отца ничего не знаю. Меня врач зовет, до вечера, – нервно бросила Арина и отключилась.

Дзынь, дзынь:

А вот теперь точно трамвай. Я оглянулась, увидела водителя в кабине, судя по артикуляции он произносил совсем не парламентские выражения.

Я помахала ему рукой, улыбнулась и поехала вперед. Даже в конце самого длинного тоннеля рано или поздно забрезжит свет, а больше всего тьма сгущается перед рассветом.

Глава 25

Кира не соврала, по указанному ею адресу действительно находился пошивочный цех, а при нем нечто вроде магазинчика. Ни чая, ни кофе мне тут не предложили, у продавщицы, толстой бабы, одетой в вызывающе обтягивающий сарафан, не нашлось роскошной упаковки, зато на стойках в полуподвальном помещении теснились вешалки с нужными мне нарядами.

Пару секунд я стояла, парализованная восторгом, потом спросила:

– Это можно купить?

– Ага, – не поднимая головы от растрепанной книги, кивнула тетка.

– Надо брать всю партию? – не успокаивалась я. – Мелкий опт – это сколько штук?

– Договоримся, – вполне приветливо отреагировала собеседница и положила томик на прилавок. – Вам сколько надо? Цвет, размер, фасон? Хотите – каталог полистайте, если чего в наличии нет, живо сошьем.

– Вообще-то я приехала вон за тем голубым вечерним туалетом, на бретельках, – призналась я.

– Ну и берите.

– Одно продадите?

– Конечно.

Я бросилась к стойкам и принялась ворошить плечики. Возникло ощущение дежавю, словно я стою в нашей гардеробной в Ложкине и разглядываю наряды Ольги. Черный пиджачок в талию с оригинальной вышивкой в виде летучей мыши, красивая плиссированная ярко-желтая юбка, платье в горошек, костюм с бантиками вместо пуговиц, брюки невероятной ширины с накладными карманами… Маленькая деталь: вещи Заюшки имеют ярлыки всемирно известных брэндов и стоят соответственно. А те, что сейчас находятся перед моими глазами, без, так сказать, опознавательных знаков, и я легко могу скупить все сразу за смешную сумму.

Пораженная до глубины души, я бродила между кронштейнами. Конечно, я отнюдь не наивная маргаритка и знаю, что в московских магазинах за бешеные деньги частенько продают подделки. Накануне Нового года мой бывший муж Макс Полянский решил сделать себе подарок, отправился в центр столицы и купил за сто тысяч евро часы. Ясное дело, он был абсолютно уверен в их исключительном качестве. Механизм работал, простите за глупый каламбур, как часы. Полянский был на седьмом небе. Но где-то в мае, когда он отдыхал в Швейцарии, у дорогой игрушки заело браслет.

Наш олигарх отправился в часовую мастерскую (напомню, что он находился в Лозанне, где, по идее, и были произведены его часы). А теперь представьте негодование Полянского, когда мастер неожиданно спросил: