Галина Куликова - Кулак обезьяны Страница 42

Кое-как упросив редактора отдела дать ему три дня за свой счет, Ленечка принялся за дело. Начать он решил с архивов. При помощи своего приятеля-архивиста он довольно энергично прошерстил все доступные и рассекреченные фонды и убедился, что Рогов был прав. Никаких бумаг, касающихся таинственного исчезновения экспедиции Бахмина, кроме показаний проводника-шерпа, действительно не нашлось. Обнаружилось множество документов, имеющих отношение к самой Дымовой, которые могли бы пригодится в работе над книгой, но это Бублейников оставил на потом.

Зато на другом направлении поисков его ожидал неожиданный сюрприз. Подключив к делу своего весьма компетентного коллегу, посвятившего себя истории спецслужб, он довольно быстро установил, что следователь НКВД Валерий Степанович Агеев, который вел дело Дымовой, вопреки утверждению Рогова не был расстрелян в 53-м году по делу Берии. Он был осужден двумя годами позже, в 55-м, на пятнадцать лет, отбыл весь срок от звонка до звонка и умер в год московской Олимпиады. Попутно выяснилась одна интересная деталь. После дела Дымовой следователя Агеева на время отстранили от работы, а потом перевели с понижением в какой-то спецотдел НКВД. Видимо, начальство не простило ему оплошность с временным освобождением Дымовой.

Были ли у Агеева наследники, вел ли он какие-то записи, сохранились ли они — неизвестно. И где искать этих наследников, тоже пока было неясно. Тогда Бублейников решил воспользоваться адресом, который дал ему все тот же Рогов. Наплевав на предупреждения Семена Афанасьевича, он сел в машину и помчался в деревню, которая находилась даже не в Московской, а в Калужской области. Приехав на место и проплутав больше часа по проселочным дорогам, Ленечка, наконец, обнаружил маленький неказистый дом без номера, одиноко стоящий в самом конце кривой деревенской улицы.

Вышедший навстречу нежданному гостю крепкий седой дедок не был похож на старую развалину, хотя, по прикидкам Ленечки, ему должно было быть не меньше восьмидесяти. Это был Андрей Ильич Семин, много лет проработавший в органах.

— Значит, статью пишешь? Ругательную? — уточнил Андрей Ильич, закуривая.

— Нет, статья не ругательная, — горячо заверил его Бублейников. — Она историческая, исследовательская. Мне от вас только одна справочка нужна. Вы знали Валерия Степановича Агеева, следователя? И Гринберга, который работал в конце тридцатых вместе с ним?

— Леву Гринберга? Конечно, знал. Это ж ведь он на Валерия Степановича донос накатал в связи с делом китайской шпионки. А потом занял его место. Но я это уже позже узнал, случайно. А так они лучшими друзьями были. Ну, Агеева тогда, конечно, понизили в должности, отстранили от следственной работы.

— Извините, а что это за дело китайской шпионки?

— Девчонку нашли на границе, вроде как наша, из экспедиции. Но были сомнения в ее показаниях. Валерий Степанович вел это дело. Но я про все знаю от его сына. Мы учились вместе, дружили. Валерий Степанович меня с детства знал, он меня и на работу в органы привел. А сын его инженером стал, не захотел отцовскую судьбу повторять.

— Так у Агеева был сын? Он жив?

— А тебя Валерий Степанович или Станислав Валерьевич интересует? — хитро прищурился Семин.

— Вся династия, — почти искренне ответил Бублейников.

— Династия? Понятно. Раньше династии только у царей были, а сейчас вот и у нас тоже. Это приятно.

Семин немного помолчал, сплюнул и продолжил:

— Да, времена были — мы со Стасиком на каток вместе бегали, за одной девушкой ухаживали.

— Скажите, где он живет, я бы с ним с удовольствием поговорил. Вы не дадите мне его адрес?

— Дам, отчего не дать. Привет ему от меня передашь. Да смотри, хорошо напиши о Валерии Степановиче. Замечательный человек был, настоящий коммунист. Стасик тебе расскажет, он отца очень любил.

— Да, да, — рассеянно бросил Ленечка. — Обязательно напишу.

Обратно он гнал машину так, что самому иногда делалось страшно. Но ему очень хотелось прямо сегодня повидаться с сыном следователя Агеева.

— То есть ты хочешь сказать, что Кристинка сейчас может быть дома? — вскакивая с дивана, закричала Оксана. — Максим, я так рада!

Она подскочила к Печерникову и с размаха чмокнула его в щеку.

— Погоди радоваться, дома ее как раз и нет, я специально заходил. Все печати на двери целы, в квартире никого. Мобильный ее по-прежнему не отвечает.

— Нет, я буду радоваться! Потому что знаю, кто такой Генка Плешивый!

— Ты не шутишь? — Печерников подался вперед. — Но ведь в твоем списке никакого Генки не было.

— Да потому что мне и в голову не приходило, что Кристинка с ним знакома!

— Так кто такой этот Генка?

— Инструктор. Геннадий Савельев. Он в фитнесе, куда мы с Кристинкой вместе ходим, преподает у-шу.

— Выходит, Кристина занималась у-шу, а ты и не знала, так?

Оксана покаянно вздохнула:

— Выходит, так.

— Тогда понятно, почему на двери ее комнаты плакат с Брюсом Ли висит. Кумир, значит.

Тут Максим неожиданно вспомнил рассказ Поганкина о его разговоре с Кристиной. «Потом стала пугать меня расправой. Что-то вроде — голову оторву, руки-ноги переломаю. Я еще спросил: «Дружков своих пришлешь?» А она усмехнулась как-то нехорошо и говорит: «Теперь уже и сама смогу, научили». Так вот это она о чем, оказывается!

— Почему этого Гену зовут Плешивый?

— Он абсолютно лысый — бреет голову, она у него блестит, как бильярдный шар.

— Ну и звали бы Лысым.

— Наверное, Плешивый лучше запоминается, — предположила Оксана.

— Конечно, имя Гена запоминается труднее, — пробурчал Максим. — И где обитает наш гуру?

Чтобы ответить на этот вопрос, Максиму пришлось потратить всего десять минут. Выяснилось, что плешивого гуру можно было отыскать либо в том самом фитнесе, который посещали подруги, либо на Преображенке, где у него была собственная школа. Максим с Оксаной сразу же рванули туда.

— Геннадий Вадимович? — переспросила девушка-администратор. — Его группа уже сорок пять минут как закончила занятия, но сам он еще не выходил. Подождите его здесь, пожалуйста.

— Мы поднимемся туда, если вы не против, — заговорщицки подмигнул ей Печерников. — Я его родной брат, проездом из Владивостока в Сочи. Мы десять лет не виделись. У меня самолет через два часа, видите, уже и стюардесса за мной приехала.

Максим кивнул в сторону Оксаны, которая онемела от такой наглости. Девушка с сомнением посмотрела на Максима, но возражать не стала.

Гена Плешивый был в зале один — отрабатывал какой-то мудреный удар. Одет он был в черное кимоно с вышитой на спине белой обезьяной. Абсолютно лысая голова блестела от пота.

— Геннадий? — просунул голову в дверь Максим. — Можно вас на минутку?

Савельев даже не повернул головы, продолжая упражняться. Прошло минут пять. Тишина в зале нарушалась только сопением Гены и пушечными звуками ударов. Техника, в которой он работал, была знакома Максиму по дешевым гонконгским и тайваньским фильмам о восточных единоборствах. Такие фильмы он когда-то смотрел в больших количествах, надеясь почерпнуть там что-то полезное. Кажется, в у-шу это называется стиль обезьяны. Стала понятна и символика на кимоно.

Подождав минут пять, Печерников вошел в зал. Оксана протиснулась следом и встала у него за спиной.

— Савельев, уделите немного внимания гостям, — громко крикнул Максим.

Призыв снова был проигнорирован. Тогда он быстро пересек зал, встал прямо перед человеком в черном кимоно и укоризненно сказал:

— Это крайне невежливо.

Удар, который неожиданно нанес Плешивый, свалил бы с ног любого неподготовленного человека. Но Максим ожидал подобного развития событий. Он мгновенно поставил блок и сделал молниеносную подсечку, отчего Савельев свалился на пол. Однако, сумев сгруппироваться, он мячиком откатился метра на два и тут же пружинисто вскочил на ноги.

— Максим, осторожно! — крикнула Оксана, прекрасно зная, с кем они имеют дело. Однажды в фитнесе Гена Плешивый продемонстрировал, как он один расправляется с шестерыми нападавшими. И это не было игрой — трое из той шестерки прямиком из фитнеса отправились в больницу с различными травмами.

— Это я легонько, вполсилы, — прокомментировал результат того спарринга Савельев.

Максим не ответил — он внимательно наблюдал за перемещениями противника. Савельев тем временем демонстрировал свою диковинную технику — падал, кувыркался, гримасничал, даже почесывал себя под мышками, подражая обезьяне. И вдруг стремительно, кувырком, преодолев разделявшую их дистанцию, нанес Печерникову резкий удар кулаком ниже пояса.

Оксана зажмурилась, уверенная, что Максим сейчас рухнет и будет кататься по полу, скрежеща зубами и матерясь. Однако Печерников, как тореадор в какой-нибудь Севилье, лишь слегка сдвинувшись с места, элегантно уклонился от коварного удара и в свою очередь шлепнул Плешивого ребром ладони по гладко выбритому черепу. Гена снова оказался на полу, теперь уже в сидячем положении. Правда тут же сделал очередной кувырок назад и снова встал на ноги. Тут Печерникову, похоже, надоело играть в кошки-мышки, и он перешел в решительное наступление. Плешивый со своей обезьяньей техникой был похож на бандерлога, который спьяну вызвал на поединок удава Каа.