Дарья Донцова - В постели с Кинг-Конгом Страница 43

– Господи! – закричала Варвара Михайловна, которая не постеснялась заглянуть через мое плечо. – Леночка! Упокой боже ангельскую душу! Вот горе-то для Лиды! Мать! Муж! Старшая дочь! За что ей это!

Из коридора раздался тихий шорох, я вскочила и распахнула дверь. Никого.

– Я тоже шум слышала, – прошептала Юлия, – мы совсем забыли про Таню.

– Она спит, – успокоила нас Инина.

– Вдруг она очнулась и подслушала? – испугалась Лаврентьева. – Ей бы не надо знать правду про Лену! Слишком сильный стресс.

– Сидите тихо, – приказала я, – пойду, посмотрю.

Осторожно, на цыпочках, я добралась до комнаты, где хозяйка уложила девочку, приоткрыла дверь и с облегчением поняла: Таня мирно похрапывает, завернувшись в шерстяной плед. Мой взгляд переместился на тумбочку, где стояла бутылка с водой и лежала книга, затем пробежал по светло-бежевому ковру с геометрическим орнаментом. Что-то показалось мне странным. Но вот что?

– Спит, – зашептала за спиной Инина, – слава богу! Не нужны ребенку потрясения. Правда, они с Леной в последнее время дрались на глазах у всех, скандалили! Но раньше очень друг друга любили! Неразлейвода были, одной плохое слово скажут, вторая в драку бросается.

Я быстро прикрыла дверь.

– Я просила вас остаться в гостиной.

– Это моя квартира! – зашипела Инина. – Где хочу, там и хожу!

Я схватила старуху за рукав и потащила по коридору. Варвара Михайловна передвигалась со скоростью беременного ленивца, зато говорила быстро, громко, уверенно.

– Я для соседей близкий, родной человек. Мы с Надей всю жизнь рядом живем, я помогала подружке, когда та с падчерицей на руках одна осталась. Надюша очень порядочный человек, другая б дочь покойного мужа вон отправила и жила бы себе спокойно, а Бороздина ответственность на свои плечи взвалила. Честно вам сейчас скажу, без утайки, не любила она Лидку. Своих детей не имела и к чужому ребенку чувств не испытывала. Но никогда падчерицу не обидела, замуж ее выдала, Таню с Леной внучками называла. Вот только в последний год очень устала ломовой лошадью работать. Придет ко мне и говорит:

– Бросить бы их, поселиться у моря, да денег нет. Дура я, Варя, на чужих пашу, на них заработанное трачу, не поверишь, сумела скопить всего десять тысяч евро, прячу их от родни в тайнике. Но разве на такую смешную сумму жилье в теплых краях купишь? Мне бы о старости раньше подумать!

Еще Надю внучки очень огорчали. Лена начала в Англию проситься. Таня ей гадости делала, третировала сестру. Все это на сердце Надюше падало, и вот инфаркт! Заездили они мою подруженьку.

Я предпочла промолчать, хотя на языке вертелся вопрос: Варвара, а чьи деньги нашла Юлия под матрасом в вашей спальне? Инина решила утащить заначку швеи, лучшая подруга отлично знала, где Надежда ее прячет.

Когда мы вернулись в общую комнату, Юлия продолжила свой рассказ.

Получив фото, она не стала его изучать в подробностях, снимок навел на нее ужас, лишил последних сил. Юля застыла в ступоре, и тут ей снова позвонил Алексей.

– Как мне теперь жить? – тоскливо спросил он. – Как Лидке об этом сказать? Где тело Леночки? Что происходит?

Лаврентьева не нашла нужных слов, с каждой фразой Сметанина ей делалось все хуже и хуже.

– Не знаю, что делать, – монотонно вещал Алексей, – не знаю! Больше не могу. Надо мне подышать свежим воздухом, в доме душно.

Любовник отсоединился, Юлия пошла на кухню, нашла там початую еще на Новый год бутылку водки, храбро отхлебнула несколько глотков прямо из горлышка и легла на диван.

Сон сморил Лаврентьеву почти мгновенно, сказались нервная ночь, стресс, пережитый в последние дни, ужасная фотография, и вообще Юля не из тех людей, которые спокойно принимают граммов триста на грудь, ей достаточно понюхать алкоголь, чтобы опьянеть.

Очнулась она с тяжелой головой, на телефоне «висело» большое количество звонков с работы. Ранее Юлия никогда не прогуливала, она и больничный-то не брала. Лаврентьева позвонила Рукину и слабым голосом солгала:

– Вадим, прости, похоже, я подцепила грипп. Свалилась с высокой температурой, проспала работу.

– Ты нашлась! – радостно закричал Вадим. – Забудь о делах, немедленно вызови врача, не высовывайся на улицу. Есть кому в аптеку сходить? Продукты привезти? Я могу приехать.

– Не надо, за мной ухаживают, – испугалась Юлия, – спасибо за понимание.

– Не пори чушь, – строго сказал Рукин, – ты не из прогульщиков.

– Нет, нет, – зачастила Лаврентьева, – у меня холодильник полон, я лягу спать, не беспокойся.

Отделавшись от Вадима, Юлия заварила чай, села за стол, открыла в ноутбуке почту и увидела послание от Алексея.

Лаврентьева замолчала, потом метнула на меня затравленный взгляд.

– Будете читать?

– Открывайте, – кивнула я.

Юлия повозилась с телефоном, протянула мне коммуникатор. Я взяла наладонник.

«Думал, хуже не бывает. Стало. Теперь я знаю все. Прощай, Юля, жить с этим точно не смогу. Она меня убила. Не так. Лекарство я принял сам. Она морально. Больше ничего нет! Никого нет. Пустыня. Прости. Не могу. Пусто. Выжгли душу огнеметом. Кто виноват? Я! Не видел! Не понимал! Монстр! Она тут! Соседка! Рядом! Вор! Не ищи Лену! Никогда не ищи Лену! Прощай! Самый страшный человек соседка! Все. Бога нет! Рая нет! Ада нет! Смерть – это хорошо. Иначе могу с чудовищем, соседкой, на том свете встретиться. Прощай. Прости! Возьми все евро себе! Скорей! Они причина. Соседка мои заберет, они в тайнике, дома, ты знаешь где, но она их возьмет. Я тебя люблю».

Далее послание обрывалось. Лаврентьева перечитывала текст несчетное количество раз, потом начала звонить Алексею на мобильный. Но трубку не брали. В конце концов Юлия вскочила и помчалась в дом, где жила семья Алексея.

– Соседка! Она его убила, – Юлия снова стала обличать Инину, – и она знает про Лену! И деньги захапала! Она убийца и вор! Похитительница! Леша дома остаток своей зарплаты держал! Куда ты их затырила! Сперла все, и заначку Бороздиной, и запас Алеши. Гадина!

– Господь с вами! – затряслась пожилая женщина. – Я ни сном ни духом! Хотите, на иконе поклянусь? Из спальни лик принесу, намоленный, еще моя бабушка, царствие ей небесное и ангелов на каждое плечо, земные поклоны била.

– Почему ты решила, что Инина замешана в этой истории? – прервала я поток причитаний старухи.

Лаврентьева сложила руки на груди:

– А кого еще мог иметь в виду Леша? В доме пять этажей. На первом никто не живет, там кафе. Второй, третий и четвертый вопреки всем законам турагентство заняло. Мне Алексей рассказывал, как хозяева этой фирмы хотели весь дом захапать и стали жильцов расселять. На нижних этажах были коммуналки, их обитатели польстились на отдельные квартиры. А Бороздина двигаться с места не собиралась, у Надежды Ивановны среди заказчиков были весьма влиятельные люди. Портниха нажаловалась кому надо, ретивым владельцам бюро путешествий наступили на хвост, и они перестали выживать швею из насиженного гнезда. Варваре Михайловне повезло за компанию, фирме одна квартира Ининой без надобности, нужен весь пятый этаж. Нет больше тут соседей, только эта скотина! Наверху чердак, внизу контора и кафе.

Варвара Михайловна принялась всхлипывать.

– Тридцать седьмой год вернулся? Верим клевете, доносам, наветам, анонимкам? Алексей на самоубийство решился, в нормальном состоянии человек не захочет в могилу добровольно ложиться. Сметанин умом тронулся. Не понимал, что он пишет.

Юлия скорчила гримасу:

– Леша мне про вас рассказывал, знаешь, как он соседку называл? Конфетка из дерьма.

– Тьфу на тебя! – топнула Инина. – Не смей гадости повторять.

– Не нравится? – обрадовалась Юлия. – Воровка!

– Я? – возмутилась Варвара. – Что и у кого я украла?

Лаврентьева подбоченилась:

– Хороший вопрос! Чьи деньги у тебя пот матрасом лежали? И Леша объяснил мне ваш метод, как он говорил, «отъема подарков». Варвара Михайловна частенько заходила к Надежде Ивановне.

– И что? – разгневалась Инина. – Мы с юных лет знакомы, коренные москвички, жизнь в одном доме провели.

– Дружба в одни ворота, – звонко произнесла Юлия, – и мое мое, и твое мое.

Инина кинулась ко мне:

– Глупости она говорит. Бессмыслицу.

Глава 28

– Очень даже смыслицу, – запальчиво воскликнула Лаврентьева. – Варвара появлялась вечером, ужинала с Надеждой Ивановной, пила чай, ела конфеты, до которых большая охотница, и всегда уходила не с пустыми руками. То унесет домой пару кусков торта, то прихватит колбаски-сырку, заварки, кофе-чаю.

– У меня пенсия крохотная, – зарыдала Варвара Михайловна. – Надя помогала мне по дружбе!

Юлия застучала кулаком по столу.

– Ага! Добровольно-принудительное милосердие. Бороздина одежду давала, подкармливала вас, но вам все мало казалось! Леша мне рассказывал, что он свои деньги, ну, остаток от зарплаты, который Антон Евгеньевич дал, дома хранил, в тайнике. Никто из родных не знал про захоронку. Один раз Лешик купюры пересчитал, а их меньше, чем было! Кто спер?