Дарья Донцова - Чудовище без красавицы Страница 44

Усевшись за столик, я вытянула перед улыбающейся Танечкой руки. Маникюрша глянула на мои ногти, но, даже если и подумала что-то нехорошее, вслух с самой милой гримаской произнесла:

– Ну и какой маникюр будем делать?

– Он бывает разный?

– Конечно. Французский, классический, нагелпирсинг, татунагел…

Ага, «нагел» по-немецки ногти. Значит, вденут колечко или разукрасят ноготь татуировкой. Но это, пожалуй, не для меня… И вообще, опытная Танюша, окинув посетительницу оценивающим взглядом, тут же, естественно, поняла, что я не являюсь завсегдатаем модных салонов и бутиков, поэтому не стану ничего из себя изображать.

– Понимаете, – тихо сказала я, – вообще-то я редко занимаюсь собой!

– Это зря, – ответила Танюша, вытаскивая пилочки.

– Работаю учительницей, все недосуг.

– Зачем же вы к нам пришли? Тут жутко дорого! У меня мама в школе работает, знаю, какая у вас зарплата. Давайте сделаем так. Скажите на выходе Саше…

– Кому?

– Ну Сашеньке, администратору, что у вас на руке дикая аллергия, и я посоветовала прийти через неделю…

– И что?

– А я вам дам телефончик своей подружки, она в обычной парикмахерской сидит и за сто рублей вам такие ногти сделает!

– Прямо как вы?

– Даже лучше, – усмехнулась Таня, – здесь цену задирают из-за того, что все клиенты богатенькие, такие ни за что не пойдут туда, где простые люди обслуживаются. И что вас сюда привело?

Я достала из сумочки фотографию и показала Танюше.

– Мать одного из учеников посоветовала, вот она.

Таня посмотрела на снимок.

– А, я ее знаю, она раз в две недели ходит к Светке голову поправлять.

– Маникюр не делает?

– У Наталии Львовны обслуживается, – сухо ответила Таня.

– Вот рядом с Леной женщина, ее вы тоже видели?

Девушка поморгала круглыми, совершенно совиными глазами:

– Вроде встречала где-то. А вам зачем?

Я вздохнула:

– Эта дама предложила мне заниматься частным образом со своими детьми, посулила большие деньги, целых пятьдесят долларов за час, а я, дура старая, потеряла ее визитку, вот только фото и есть. Честно говоря, я надеялась, что она ваша постоянная клиентка…

Танюша спрятала инструменты.

– Полсотни баксов отличный заработок, моей маме больше ста рублей за урок никто не платит!

Я вздохнула:

– Вот поэтому и я приехала сюда, а маникюр так, для отвода глаз.

– Где же я ее видела? – бормотала Таня. – Определенно, я знаю эту тетку… Вот что, посидите.

Схватив снимок, она исчезла за матовой дверью с табличкой, на которой золотом горели слова: «Только для обслуживающего персонала».

От скуки я принялась разглядывать зал. Огромное помещение с множеством окон было слишком ярко освещено. Парикмахерши, все как на подбор молоденькие девочки с невероятными, экстремальными стрижками, двигались вокруг клиенток, словно танцуя. Инструменты у них крепились на поясе, в специальных ячейках. Впрочем, посетительниц было немного, я насчитала только трех. Из угла доносились звуки тихой музыки, пахло хорошими сигаретами и французской парфюмерией.

Дверца хлопнула, вернулась Танюша. Ни слова мне не говоря, она подошла к тощенькой черноволосой девчонке с бритым затылком и показала ей фото. Мастерица сдула со лба несуразно длинную челку и замахала руками.

– Точно, – воскликнула маникюрша, – то-то она мне все время знакомой казалась!

Быстрым шагом Танечка подошла к столику, вернула мне снимок и сообщила:

– Это не клиентка, а врач.

– Врач? – удивилась я.

– Ну да, – кивнула Танюша, – причем очень хороший, из санэпидемстанции. Нас приходит проверять. Но, надо сказать, Мартина Андреевна очень квалифицированный специалист. Посоветовала нам какие-то таблетки пить для профилактики гриппа, не поверите, все кругом в соплях путались, а мы как майские розы.

– Телефон ее можно узнать?

– Элементарно, – засмеялась Танечка и снова ушла.

Когда она минут через пять, вернувшись, сунула мне бумажку, я с чувством произнесла:

– Спасибо, огромное спасибо.

– Не за что, может, и моей маме когда-нибудь повезет такого богатого клиента найти.

– Сомневаюсь, однако, – пробормотала я, засовывая бумажку в сумку. – Небось она соврала мне, ну откуда у врача такие деньжищи? Танюша вздохнула:

– Не переживайте, у Мартины Андреевны баксов как у меня волос.

– Да? – недоверчиво переспросила я.

– Ну посудите сами, – зашептала Танюша, – врач-то она не обычный, а санитарный… Небось не только в наш салон приходит.

– И что?

– Господи! Ну, к примеру, вот в этой комнате десять кресел для клиентов, а по санитарным нормам положено восемь. Значит, либо еще один зал надо открывать, либо два посадочных места убрать. Опять же, в сауне нет специального покрытия, у педикюрши подается не горячая вода, а теплая, у девчонок слишком яркие лампы, а у Надьки Сомовой бородавки на пальцах, заразная, между прочим, штука! Устранить все неполадки просто невозможно. Надо будет закрываться, и то всего не переделаешь. А Мартина глаза на это закрывает, ну ее поэтому тут бесплатно стригут, красят, делают массаж и, естественно, вручают конвертик. Понятно теперь?

– Более чем, – обрадованно сообщила я и поехала домой.

Пожалуй, не стоит больше шляться по городу. На санэпидемстанции давным-давно закончился рабочий день, доберусь до милейшей Мартины Андреевны завтра.

По странному стечению обстоятельств дома никого не оказалось. Тихо радуясь несказанной удаче, я приняла ванну, спокойно поужинала и легла в кровать.

Когда глаза уже закрылись, в голове молнией мелькнула мысль: а ведь некоторые женщины так живут всегда, тихо, заботясь только о себе. Мне же с восемнадцати лет приходится тащить на своих плечах груз материальных забот. Жизнь твердо вдолбила в мои мозги правило: сама не сделаешь, никто не поможет. И отчего только дамы, не имеющие семьи, чувствуют себя ущербными? Я бы расчудесным образом жила одна, но судьба выкинула иную фишку. Мысли стали путаться, и я мирно заснула, свернувшись клубочком под одеялом.

– Вилка, немедленно вставай, – гаркнул кто-то над ухом.

Я подскочила от неожиданности, плохо понимая, что происходит. В углу спальни у зеркала стоял голый Олег. Освещенный слабым светом ночника, муж пробормотал:

– Умираю.

Так, волноваться нечего, с ним опять приключился приступ радикулита.

– Сильно болит? – пробормотала я, нашаривая тапки. – Сейчас анальгин принесу, ложись спокойно.

– Не приближайся ко мне, – прошипел супруг, предостерегающе вытягивая вперед руки, – ни в коем случае.

– Почему?

– У меня проказа!

– Не городи чушь, – обозлилась я, зажгла верхний свет и заорала от ужаса.

Все тело Куприна покрывали непонятного происхождения синеватые прыщи.

– Что это?

– Говорю же, проказа, – прошептал Олег.

– Где ты ее взял?

– Неделю назад бомжа допрашивал, – так же шепотом ответил муж, – такого страшного, лицо как у льва, складки на лбу, щеках, язвы кругом… Свидетель убийства, да и сам преступник.

– И что?

– Отправили его в следственный изолятор, а оттуда в панике доктор звонит: мало того, что у парня букет заразных болячек, так еще он болен проказой. Уникальный случай, один на миллион, «лицо льва», оказывается, первый признак болезни.

Я забилась под одеяло. Проказа! Жуткая болезнь, косившая в Средние века население Европы почище чумы. Одно утешение, от бубонной, или легочной, чумы умрешь мигом, дней через пять после контакта с носителем вируса, а от проказы сразу не скончаешься, долгие годы проживешь, правда, в милом местечке под названием лепрозорий, как в тюрьме, без права выхода во внешний мир. В древности больные проказой обязаны были предупреждать о своем появлении за десять шагов, для этого у них имелся специальный колокольчик. Нынче лепра, так называется по-научному проказа, практически не встречается, редкие больные находятся на государственном обеспечении. Впрочем, лечить их, как и в прежние века, не умеют. Применяют, естественно, какие-то лекарства, но толку чуть.

– Филя, – заорала я, чувствуя, как к горлу подкатывает горячий ком, – Филя, сюда скорей!

Послышался бодрый топот, и первой в спальню ворвалась Лерка. За ней влетели Томуська, Сеня, Юра, Ленинид и Дюшка со щенком в зубах. Ну вот, пожалуйста, опять они все тут ночуют. Лерка окинула взглядом голого Куприна и усмехнулась.

– Вам никто не говорил, что ваша квартира похожа на психиатрическую клинику, причем на отделение для буйных, такое, со стегаными стенками!

Ну, Парфенова, погоди, когда в следующий раз поругаешься с мужем и свекровью, я отправлю тебя жить к Барсуковой! Но сейчас, ей-богу, мне недосуг выяснять отношения с бабой.

– О господи, – закричала Тома, – что с тобой, Олежек?

– Говорит, проказа, – сообщила я.

Лерка взвизгнула и вжалась в угол. Юрка всплеснул руками:

– Бомж!

– Ага, – кивнул Олег, – он самый.