Пьер Сувестр - Жокей в маске Страница 46

– Завтра дерби на приз Сен-Уаз. Я хочу выставить Каскадера. Позаботьтесь о фургоне для него. И пусть его держат там до самого заезда, а то, не дай Бог, простудится.

Вилли пожал плечами:

– Слушаюсь, патрон.

И добавил себе под нос:

– Как знать, может, у этой лошадки хватит сил добежать хотя бы до поворота.

Фандор улыбнулся:

– Как знать, Вилли, как знать! Может, она доберется даже до финиша!

Продолжая улыбаться, он вышел. Оставшиеся проводили его взглядом. Они никак не могли привыкнуть, что должны теперь подчиняться этому человеку.

Впрочем, нельзя сказать, что Фандор стал единоличным хозяином конюшен. После ареста Бриджа работникам было объявлено, что конюшни выкупил некий господин, пожелавший остаться неизвестным. В качестве своего доверенного лица он назначил управляющим жокея Скотта.

Тем временем Фандор, выйдя из бара, отправился на встречу с Жювом.

– Ну, как дела? – спросил полицейский, пожимая журналисту руку.

– Нормально, – ответил Фандор. – Я уверен, что эти ребята ни о чем не подозревают. Думаю, выигрыш нам обеспечен. Да и старина Мэксон наконец вернет свои деньги. А то миллионы миллионами, но рано или поздно он решит, что ваши фантазии слишком бьют его по карману.

Жюв усмехнулся:

– Это верно. А куда ты теперь?

– Спать. Осточертело вставать каждый день с головой тяжелой, как гиря.

Друзья некоторое время молча шли рядом. Впереди у вокзала раздался гудок поезда. Проводники выкрикивали:

– Отправляется поезд на Париж! Поторопитесь на посадку!

Жюв ускорил шаг.

– Пока! – бросил он на прощание. – Постарайся до завтра не свернуть себе шею!

Два заезда были уже позади. Служители торопливо выставляли на табло имена лошадей и жокеев – участников третьего заезда.

Каскадер значился в списке под пятым номером. Когда его объявили, по трибунам пробежал шепот. Он был вызван не достоинствами лошади – знатоки давно их признали ниже всякой критики, а тем, что лошадь принадлежала к конюшням Бриджа. По цвету вымпела можно было определить, что теперешним официальным хозяином ее является граф Мобан. Узнав об этом, несколько смельчаков решили даже поставить на жеребца несколько франков. Некоторых уговорил это сделать Бузотер, сопровождая свои слова таинственными подмигиваниями. Чуткий нос старого жулика чувствовал запах сенсации.

Жокеи прошли весовую и двинулись к месту старта. Оно находилось в другой стороне ипподрома, возле дороги на Пасси. В предстартовой суматохе никто не обратил внимания, как в паддоке появился мужчина, ведущий лошадь. Воротник его плаща был поднят, шляпа натянута на самые уши. Лошадь тоже было трудно рассмотреть – ее ноги обмотали фланелью, на круп накинули длинное, чуть не до земли, покрывало. Увидев характерную серо-белую морду, зеваки решили, что перед ними Каскадер.

Фандора (а это был он) такой холодный прием вполне устраивал. Меньше всего ему нужно было сейчас пристальное внимание. Дело в том, что журналист решил воплотить в жизнь план своего бывшего хозяина. Еще в тот день, когда он увидел великолепного жеребца в конюшне папаши Фабера, Фандор понял, что задумал Бридж. Держа в конюшне заведомо плохую лошадь и изредка выставляя ее на скачках, тот хотел приучить всех к мысли, что Каскадер не в состоянии выиграть заезд. К моменту же розыгрыша Большого приза он незаметно подменялся действительно выдающимся жеребцом. В случае удачи выдача могла быть фантастической – сорок к одному и даже больше.

И вот теперь, велев держать Каскадера в фургоне, Фандор явился в весовую с его двойником, которого тайно привез еще утром.

На трибуне граф Кресси-Мелен поднес к глазам лорнет.

– Смотрите-ка, Каскадер! – удивился он. – Его все-таки решились выставить.

Зузу пожала плечами:

– А по-моему, он уже давно на старте.

– Ошибаетесь, дорогая. Вон он, серый в яблоках. И на жокее цвета Мобана.

Зузу равнодушно скользнула взглядом по лошади и отвернулась.

– Ну и Бог с ним, – заявила она. – Все равно он не выиграет ни сантима. Вот Ветряная мельница – это да! Я на нее поставила.

Тем временем у Фандора начались неприятности. Великолепный жеребец не оправдывал его ожиданий. Он приближался к старту вялой, тряской рысью. Журналисту никак не удавалось пустить его в галоп. К тому же понукания явно злили животное.

– Вот так так! – растерянно бормотал Фандор. – Неужели этот хваленый конь хорош только в конюшне да на выставке?

Он не мог прийти в себя от удивления. Казалось, что ему каким-то образом подсунули в последний момент настоящего Каскадера. Похолодев, журналист присмотрелся к морде лошади и воскликнул:

– Черт возьми! Меня обвели!

Серый в яблоках жеребец был спрятан Фандором на конном заводе в Сюрене. Однако спрятан, видимо, не так надежно, как хотелось бы. Кто-то умудрился перед скачками поменять лошадей местами. А значит, он сидит сейчас на той самой никчемной кляче, которую приказал не выводить из фургона!

Отступать было поздно. Стартер уже два раза поднимал красный флажок, собираясь подать команду к началу заезда, но медлил, ожидая, когда жокей поставит лошадей на ровную линию. Проклиная все на свете, Фандор занял свое место.

Наконец флажок упал. С трибуны донесся одобрительный гул – зрители уже устали ждать. Пожилой господин, стоявший у самого барьера, недовольно пробурчал:

– Здешний стартер не считает нужным поторопиться.

– Не судите его слишком строго, мсье! – подал голос конюх из весовой. – Уж очень большой заезд. Шутка сказать – семнадцать лошадей! Поди добейся, чтобы все встали в ряд…

Тут снизу парнишку окликнули, и он, сверкнув улыбкой, помчался на зов.

Какая-то дама, слышавшая разговор, повернулась к пожилому господину.

– Я не ослышалась, мсье? Он сказал – семнадцать лошадей?

– Да, мадам.

– Но он ошибается! Лошадей на дорожке восемнадцать. Я считала.

Ее собеседник пожал плечами.

– Наверное, это вы ошиблись, мадам. Взгляните на табло. Там заявлено семнадцать участников.

Тут вмешались двое юнцов:

– Мадам права! Лошадей действительно восемнадцать. Это на табло все перепутали.

Завязался спор, но тут внимание зрителей привлекли крики, раздавшиеся в том месте, где дорожка делала поворот. Одна из лошадей споткнулась перед первым препятствием, сзади на нее налетели другие. Возникла свалка, три или четыре жокея вылетели из седел. В толпе закричали:

– Каскадер упал!

Зрители возле весовой вооружились биноклями, но не могли разглядеть ничего, кроме тучи пыли. Однако с их места была видна группа лидеров, вырвавшаяся далеко вперед. Послышались голоса:

– Ничего он не упал! Каскадер ведет скачку! Он впереди!

За несколько мгновений до этого Фандор, приблизившийся к первому препятствию, стиснул зубы и дал шенкеля. Но его конь вместо того, чтобы прыгать, неожиданно вскинул зад. Журналист, не успев перенести центр тяжести назад, вылетел из седла и грохнулся оземь. В голове у него помутилось. Как сквозь вату он слышал лошадиное ржание и ругательства остальных наездников. Постепенно туман перед глазами рассеялся. Неподалеку стонали еще два поверженных жокея, остальные продолжили скачку.

Фандор пошевелился. Серьезных повреждений он не получил, однако теперь нечего было и думать догонять остальных.

– Чертова кляча! – уныло вздохнул журналист. – Скинула меня у первого же забора. Не могла подождать хоть для виду!

Он покрутил головой и философски добавил:

– А может, это и к лучшему. Ведь она могла зашвырнуть меня прямо в публику, а то и приложить об бетонную стенку…

К упавшим лошадям уже бежали конюхи. Животные с беззаботным видом тянулись губами к чахлой траве на обочине дорожки.

– Они-то, небось, только рады, – хмыкнул Фандор. – И от груза избавились, и бежать больше не надо… И поделом нам.

Журналист с трудом встал и, отряхиваясь, двинулся к трибунам.

– Кто же все-таки подложил мне такую свинью? – бормотал он.

На трибунах раздался рев. Фандор поднял голову и увидел, что заезд подходит к концу. Лидеры находились уже не более чем в трехстах метрах от финишного столба. По меньшей мере, пять лошадей имели равные шансы на выигрыш. И тут одна из них совершила стремительный рывок и на несколько корпусов обогнала соперников. Фандор пригляделся и пораженно протер глаза. Ему захотелось себя ущипнуть…

– Алле, Каскадер! – ревели трибуны. – Вперед! Покажи этим клячам!

Фандор ничего не понимал.

– Каскадер? – бормотал он. – Очень мило! Выходит, это я там скачу?

Он машинально двинулся к загону для лошадей, закончивших скачку. Заезд тем временем завершился. Зрители колотили в ладоши и выкрикивали имя Каскадера, одержавшего блестящую победу. Вскоре Фандор увидел самого виновника торжества.

И это действительно был Каскадер. Было бы просто невероятно, чтобы нашелся еще один жеребец, обладающий столь выдающимися достоинствами при столь редком окрасе. Журналист видел, как серая в яблоках лошадь легко прогарцевала перед трибунами. Лицо жокея было ему незнакомо. Зрители тем временем неистовствовали: