Дарья Донцова - Контрольный поцелуй Страница 47

– Кто он такой? – спросила я.

– Лаврушник.

– Кто?

– Вор в законе грузинской национальности. Из старых, так сказать, кадров. Подобные ему вымирают, как мамонты.

Молоденький Андрюша притащил объемистую папку. Полковник начал выдавать информацию.

Первый раз Котэ попал в поле зрения органов еще в 1961 году, было ему тогда четырнадцать лет. И первый срок за кражу он мотал в «малолетке». Потом понеслось-поехало, два года на свободе, три на зоне, годок дома, пять в тюрьме… Котэ приобрел авторитет. Среди «коллег по работе» слыл безупречно честным человеком. Держал общак. Его слово на разных сходках могло оказаться решающим, короче говоря – разводящий.

Исповедовал Котэ, так сказать, классические законы уголовного мира. Никогда не работал и заставить его стать к станку в зоне оказалось невозможным. Не имел жены и детей, да вору в законе их и не положено заводить. Это обнаглевший нынешний молодняк, отморозки и беспредельщики, позволяют себе все. Котэ не из таких. Предельно вежлив с женщинами, приветлив с детьми, не употребляет наркотики, не пьет и не вступает ни в какие переговоры с милицией. Последнее время отошел от активной деятельности. Купил квартиру в Москве и ведет тихий образ жизни. Как инвалид второй группы получает пенсию. Но по сведениям Александра Михайловича – Котэ богат и осторожен. Он никогда не связывался с мокрыми делами, занимался только воровством. Причем не подумайте, что резал карманы в метро или вышибал ногой хилые двери на первых этажах «хрущоб». Есть такие «бизнесмены»: вломятся в квартиру, похватают что поближе к входной двери – и скорей на улицу. Не слишком уважаемая категория среди урок.

Джапаридзе действовал иначе. Неторопливо подбирал объект, составлял подробный план и работал не без артистизма и выдумки.

Один раз проник в квартиру известного киноактера, нанявшись делать ремонт его соседям. Те, полные лопухи, оставив Котэ и двум подельникам ключи, уехали на три дня на дачу. Проломив стену, «мастера» пролезли в соседнее помещение и взяли там только одну вещь – альбом с бесценными марками. Ни антикварные часы, ни серебро, ни драгоценности хозяйки – только кляссер. Правда, стоимость содержимого исчислялась тысячами и тысячами, причем не рублей, а долларов. Самое интересное в этой истории то, что, осуществив задуманное, Джапаридзе с приятелями аккуратнейшим образом заделали проем, поклеили обои, побелили потолки и поменяли кафель. То есть сделали полный, качественный ремонт. Вернувшиеся хозяева долго благодарили «мастеров», осуществивших такой большой объем работы за столь короткое время.

Следующая афера оказалась еще красивей. Стоило только известному художнику Андриевскому отправиться с семьей в Испанию, как наутро к подъезду дома, где проживал живописец, прибыл фургон. Два мужика в комбинезонах втащили на лямках огромный холодильник. Лифтер заявил, что хозяев нет, только домработница пришла полить цветы.

– Да мы знаем, – сообщили грузчики, – поехали с нами.

Лифтер проявил бдительность и поднялся в квартиру. На звонок открыла женщина средних лет.

– Валентина Васильевна? – осведомился один из грузчиков. – Хозяин ваш холодильничек новый купил, «Бош», трехкамерный. Велел вам вручить, только просил до его приезда не распаковывать, наверно, подарок кому-то приобрел.

Громко топая, мужики оставили агрегат в холле и ушли. Они не вызвали никаких подозрений ни у лифтера, ни у домработницы. Ведь принесли вещь в дом, а не уносили из него… Через некоторое время, когда прислуга ушла домой, из холодильника выбрался сообщник Котэ. Времени у него на «чистку» квартиры было навалом. Но опять воры взяли только одну вещь – небольшой чемоданчик с коллекцией эмалей XVII–XVIII веков. По самым скромным подсчетам, собрание оценивали в миллион долларов. Сунув кейс в укромную спортивную сумку, грабитель преспокойно открыл двери и беспрепятственно ушел. Художнику в утешение остался «Бош».

– Да, – почти с восторгом сказал Александр Михайлович, – теперь уже нет таких мастеров – артист, можно сказать, виртуоз. Кстати, у него и кличка соответственная – Станиславский. И впрямь, ограбления на спектакли смахивают, все до тонкостей отрепетировано. И подельников нашел, как на подбор, таких же последних из могикан – Савостина Сергея Яковлевича и Онуфриева Андрея Викторовича. Еще на малолетке скорешились и все дела вместе проворачивали, пока наконец Савостин и Онуфриев не погибли.

– А что с ними случилось?

– Онуфриев подцепил туберкулез и просто умер, а Савостина убили в камере заточкой, не поделили что-то с братками.

– И когда это было?

– А тебе зачем? – насторожился полковник.

– Просто любопытно.

– Ладно, – крякнул приятель, захлопывая папку, – скорей всего Котэ хлопочет за кого-нибудь из своих, нанимает Аркадия в качестве адвоката. Думаю, волноваться не стоит, Джапаридзе после гибели приятелей отошел от дел и сейчас выполняет роль «свадебного генерала».

Он вежливо довел меня до выхода на первом этаже. Кто-нибудь другой воспринял бы подобное поведение как любезность, но только не я! Хорошо знаю, что Александр Михайлович просто не хочет, чтобы я шлялась по бесконечным коридорам без присмотра.

Сев в машину, закурила и призадумалась. Ясно теперь, что связывает милейшую Жанну Яковлевну и благородного вора в законе Котэ Джапаридзе. Ведь ближайший друг и подельник авторитета – Савостин Сергей Яковлевич, скорей всего брат предприимчивой директрисы. Как бы разузнать о нем побольше? Полковник уже что-то заподозрил и не станет ничего сообщать. Может, поехать к Жанне Яковлевне и пугануть бабу как следует? А что, ценная идея…

Я развернулась и понеслась по знакомому адресу. Но на звонок в дверь никто не ответил. Наверное, пошла в свой центр. Запарковав «Вольво» возле ворот, я принялась трезвонить в «Милосердие». Выглянула пожилая женщина в халате. Наверное, больна – глаза красные и нос распух. Вот ведь – допускают к младенцам с насморком, а еще порядком хвастаются!

– Жанна Яковлевна на месте?

– Проходите, – шмыгнула носом тетка и стала вытирать платком слезящиеся глаза.

Я пошла по коридору и, постучав в дверь с табличкой «Директор», обнаружила в кабинете главного врача Римму Федоровну, тоже отчаянно шмурыгающую носом.

Да что у них тут, эпидемия гриппа?

– Уже знаете? – всхлипывая, спросила Кочеткова.

– Что? – удивилась я.

– Жанна Яковлевна сегодня утром упала с платформы и попала под поезд метро!

Я так и села.

– Погибла?!

– К счастью, жива и даже почти не покалечилась… Так и не понимаю, как это произошло. Мы здесь все прямо с ума сходим…

И она громко зарыдала, сморкаясь в отвратительного вида мужской платок в крупную клетку.

Абсолютно нелогичное поведение. Чего убиваться, если Савостина жива! И опять я почувствовала запах опасности. Не слишком ли много народа в этой истории падает в метро под электровоз! Сначала Катя Малахова, студентка театрального вуза, потом Лидуся, теперь, пожалуйста, – новое падение.

– Где Савостина сейчас?

– В Склифосовском.

Я понеслась на Садовое кольцо. Жанну Яковлевну поместили в маленькую палату-бокс, скорей всего платную. Находилась она в самом конце длинного, застеленного желтым линолеумом коридора. Очевидно, почти все врачи вечером ушли домой. Двери палат закрыты, молоденькая медсестра, читавшая на посту книгу, даже не подняла голову при моем появлении.

В коридоре встретился только один мужчина, быстрым шагом двигавшийся навстречу. Что-то в его больших карих глазах и крупном мясистом носе показалось мне знакомым. Но вспоминать было недосуг, и я толкнула дверь.

Савостина полусидела в большой кровати, держа в руках ветку винограда. Выглядела она не самым лучшим образом. Лицо в ссадинах и кровоподтеках, левая рука забинтована. Но сидит и даже ест фрукты, следовательно, не так уж ей и худо. Увидав меня, директриса вздрогнула и хриплым голосом спросила:

– Кто сказал, что я в больнице?

Проигнорировав вопрос, я задала свой:

– Как вам удалось спастись от поезда?

Савостина опять вздрогнула:

– Господь спас, сама не понимаю, сгруппировалась как-то.

В ее изложении версия происшествия выглядела так. Вчера вечером она договорилась о встрече с приятельницей на «Театральной». Когда на «Павелецкой» сегодня утром поджидала поезд, в толпе возникла какая-то полусумасшедшая старуха с толстой палкой в руках. Пенсионерка тащилась по платформе, бормоча что-то под нос. Не успела Жанна Яковлевна удивиться тому, как такая рухлядь добралась до метро самостоятельно, как бабуля с невероятной силой дала ей палкой по ногам. Савостина кулем полетела вниз, поезд, как раз вырвавшись из тоннеля, стремительно въезжал на станцию. Но в человеке иногда в момент опасности просыпаются невероятные силы. Жанна Яковлевна быстрее молнии закатилась в довольно узкое пространство под перроном. Ей дважды повезло. Первый раз, когда не убило током от так называемого «третьего рельса», второй – когда ее довольно полное тело укромно уместилось в маленькой кубатуре. Машинист включил экстренное торможение, пассажиры в вагонах, наверное, попадали, как спелые груши… Савостина лишилась чувств и не помнит, как специальная бригада вытащила ее на поверхность. Очнулась только в «Скорой помощи». Ушибы, ссадины, пара поломанных ребер – вот итог приключения. Можно сказать, просто необыкновенное, сказочное везение. Лиде Артамоновой досталось куда круче, до сих пор в себя не приходит.