Иоанна Хмелевская - Подозреваются все [Мы все под подозрением] Страница 47

— Почему вы плачете, пани Иоанна?! Вы знали?.. Ирена, скажите же что-нибудь не будьте свиньёй!

— Скажи правду, в чем там дело? — усиленно допытывался Януш. — Иранский конкурс?..

Я кивнула головой.

— Марек им рассказал. Марек знал. Тадеуш тоже…

В этот момент я вспомнила, что ведь это пропавшее письмо ко мне тайна, что никто об этом не должен даже догадываться, что я уже сама не знаю, что могу здесь объяснить, а чего нет, и поэтому снова прицепилась к Иоанне.

— Пани Иоанна, они уже раньше догадались, а вы им подтвердили! О чем они вас спрашивали?

Иоанна, все ещё плача, начала рассказывать о вчерашнем вечернем допросе, к счастью, настолько хаотично, что понять можно было не все.

— Сначала о вас, вы знаете, я тогда так огорчилась!.. Когда это письмо исчезло… Пришли вечером, очень поздно… Потом сказали мне, что все уже знают, и тогда я должна была им сказать, что вспомнила, когда вы прошли мимо меня два раза в одну сторону… Он тоже прошёл, и я совершенно об этом забыла…

— После того как убил? Он должен был слышать те голоса…

— Должен был слышать! — гневно заявил Збышек. — Теперь уж нечего скрывать. Он ведь сидел вместе со мной!

С огромным трудом, при помощи плачущей Иоанны, мы смогли разобраться в действиях Витека в эти решающие минуты. Я принесла из отдела наш график отсутствия.

Витек и Збышек сидели в кабинете, а из конференц-зала доносились голоса Тадеуша и умоляющей его Ядвиги. Витек вышел первыми Збышек за ним, через минуту Витек вернулся. По-видимому, тогда он принёс с собой дырокол. Иоанна, заглянув в кабинет, увидела его за столом. А потом Витек снова прошёл мимо неё, идя в кабинет, хотя несколькими минутами раньше был там и не выходил.

У потрясённой убийством Иоанны в голове все перемешалось, и она забыла об этом его двойном возвращении. Только когда я прошла мимо неё аналогичным образом, выйдя из кабинета через конференц-зал, она вспомнила этот факт.

— Но почему вы им сразу этого не сказали, пани Иоанна? Когда забрали пани Ядвигу?!

— Я растерялась, — выплакала Иоанна. — Не знала, может быть, у меня галлюцинации! Не знала, что это важно! И как я могла бросить подозрение на руководителя мастерской?!

Да, для такого человека, как Иоанна, это конечно же страшный удар. Начальник был для неё чем-то вроде Зевса Олимпийского…

— А почему он не отпер дверь и не вернулся тем же путём? — спросил Казик.

Я заглянула в график.

— Потому, что тогда уже вернулись вы, пан Збышек. Он это услышал. Из того, что у меня тут записано, следует, что вы вернулись в кабинет в тот момент, когда он уже вытирал дырокол. Он уже-ничего не мог сделать, только по возможности быстро войти через приёмную. Вы, видимо, чем-то зашумели в кабинете?

— Да, я положил на стол несколько папок и уронил коробку с карандашами.

— Господи, ну у него и нервы! — удивлённо сказал Януш. — Я бы давно сломался…

— Я до сих пор не понимаю, для чего он это сделал, — недовольно сказала Моника. — Сам себя хотел прикончить, что ли?

— Что ж, надо признать, что ему это удалось…

— Я же говорил, что он последним пришёл на этот обыск, — неохотно сказал Анджей. — Я был в этом уверен и сразу понял, что за этим что-то кроется. И они меня об этом спрашивали, и вы, пани.

— Я тоже знал, что он пришёл последним, — буркнул Збышек.

— Так почему же вы этого не сказали? — с упрёком спросила я. — Я не говорю о милиции, но мне?..

— Потому что мне это не нравилось. Мне сразу очень многое не понравилось. Я, конечно, сказал бы обо всем, если бы они окончательно прицепились к Ядвиге.

— И что же теперь будет? — хмуро спросил Витольд.

Збышек посмотрел на него, а потом на всех нас.

— Что ж… нечего скрывать. Ликвидация предприятия. Об одном только прошу вас: давайте подчистим все, что удастся. Не оставим здесь такой неразберихи…

Следственные власти заканчивали в нашем бюро какие-то дела. Я воспользовалась этим и поймала капитана, обратиться к прокурору у меня не хватило смелости.

— Все прекрасно, но не могла бы я хотя бы прочитать то письмо? — спросила я робко. — Я понимаю, что оно будет служить вещественным доказательством, но могу же я узнать его содержание! Ведь это моё письмо!

— Мы сделаем копию, и я дам её вам, раз уж оно так вам необходимо. Собственно, не так много там и написано.

— Я так и думала. Все, что нужно, вам сказал Марек?

Капитан относился ко мне с симпатией, но объяснений давать не спешил. Прокурор меня как будто не замечал. Но, несмотря на это, я не уходила.

— Панове, будьте людьми, — просительно сказала я. — Скажите мне хоть что-нибудь…

Капитан взглянул на меня и заколебался.

— Ну что ж, надо честно признать, что вы нам очень помогли. Я даже немного подозревал вас в сотрудничестве с какой-то нечистой силой… Что вы хотите узнать?

Я так много хотела узнать, что в голове у меня возник полный хаос. Последними проблесками разума мне удалось выбрать то, что могли сказать только они.

— Ключ! — поспешно воскликнула я. — Что с ключом?

— Экспертиза, проведённая согласно вашему требованию, показала, что тот ключ из вазона не был использован. Он спокойно лежал и покрывался плесенью.

— А этот, из стола?

— А на этом, из стола, есть отпечаток пальца. Сегодня утром мы получили результат.

— Ну а что было с моим видением тайника?

Капитан тяжело вздохнул.

— Да, здесь вы здорово попали в цель. В квартиру жертвы кто-то проник именно в то время, когда в бюро отсутствовали несколько человек. Разумеется, убийца не нашёл ничего, потому что свои разоблачительные сведения вы передали не ему, а нам. Но у него нет алиби. Что скрывать, процесс будет основан на косвенных уликах, решающего доказательства у нас нет, но улики достаточно весомые. Разве только он признается в содеянном…

Я покачала головой.

— Ручаюсь вам, что он ни в коем случае не признается. Очень хорошо, что у вас есть улики…

Прокурор продолжал рыться в бумагах и только, когда я уходила, посмотрел на меня, улыбнувшись извиняющейся, но в то же время какой-то злорадной улыбкой. Эта злорадная усмешка показалась мне странно знакомой…

Я вернулась в отдел, где, вопреки ожиданиям, кипела работа. Збышека все любили, высоко ценили, и его просьбы принесли результат. Действительно, раз уж нам пришлось обанкротиться, то надо, по крайней мере, сделать это с честью!

Мне пришлось ненадолго задержаться после работы, я подготовила свои эскизы для показа инвестору, сложила документацию и закурила. Витольд, как обычно, ушёл сразу по окончании рабочего дня и его место было пустым. Дьявол появился в тот момент, когда я уже подумала, что простилась с ним навеки.

Это мне совсем не понравилось.

— Послушай, ты, — гневно сказала я. — Ты что, будешь меня преследовать до скончания дней?

— До скончания дней не буду, — ядовито засмеялся дьявол. — Только до той минуты, когда тебя начнёт преследовать мой заместитель, замечательный коллега, приятель и лучший ученик. Уж он заменит меня, не бойся… Только в несколько ином обличье.

— В каком? — простонала я. — Что ты ещё придумал?

— В человеческом, в человеческом. Он и так у тебя под носом. И будет около тебя до конца жизни, ты идиотка, смертельно глупая, как и все бабы…

Он злорадно усмехнулся, и я наконец поняла, что напоминала мне злорадная усмешка прекрасного прокурора. Боже мой, да это же он! Если отбросить завитки и рога, смягчить черты, изменить цвет глаз с чёрного на голубой!.. Точный его портрет!

Я с ужасом смотрела на представителя преисподней, а он, неслыханно довольный, раскачивался в кресле.

— Ну что? — спросил он. — Догадалась?

— Чего ты от меня хочешь? Что я тебе сделала плохого?

— Вот-вот! Запомни этот вопрос, ты его будешь задавать не раз, не два и не три…

— Ни за что! — внезапно взбунтовалась я. — Со мной твои номера не пройдут! Ещё посмотрим, кто кого осилит!

— Дура! — смеялся дьявол. — Безнадёжная дура! Ты хочешь работать, не так ли? Воспитывать детей, зарабатывать деньги… У тебя обязанностей до черта! А у него нет никаких, кроме одной — отравлять тебе жизнь.

— Но зачем, опомнись! За каким чёртом?!

— Ничего не поделаешь, моя дорогая, для этого мы и существуем. Человечество складывается из мужчин и женщин. Его готовили специально для женщин. Если бы ты знала, сколько он уже успел сделать, у тебя бы глаза полезли на лоб. Не одна уж отдавала нам душу, чтобы только он вернулся к ней…

— На меня не рассчитывай, не отдам. Последняя вещь, которая ещё у меня осталась, — это душа, не получите её!

— Не отдашь нам, так отдашь ему. Все вы, кретинки, отдаёте им душу, — он наклонился ко мне и смотрел на меня глазами, сверкавшими какой-то злобной радостью. — Вынуждена будешь ему отдать. Он должен получить душу от тебя, потому что своей у него нет!

— Что?!

— Я, кажется, понятно говорю? У него нет души, получит её от тебя…