Дарья Донцова - Чудовище без красавицы Страница 49

– Тише, – шикнул Филя, услышав мое тревожное: «Ну как?» – Он спит, снотворное ему уколол.

– Болит, да?

– Похоже, что очень, – вздохнул ветеринар, – а все потому, что безответственный человек. Разве можно с радикулитом на работу бегать? Вылежать требуется дома, в тепле, минимум неделю. Это и ежу понятно. Вон, Юрка говорил, у Олега в кабинете стол у окна стоит и жутко дует… Конечно, он и будет болеть все время. Иди, Вилка, попей чайку, устала небось после работы.

Я пошла по коридору и вновь налетела на Акима.

– Безобразие, – занудел свекор, – столько бабья в квартире, а хлеба никогда нет, что же нам, масло на сыр мазать? Давай, Виола, топай в булочную.

– Уже поздно, папа, – осторожно возразил, выходя из комнаты, Филя, – небось все закрыто и темно…

– Ничего, – быстро ответила я, – у метро круглосуточный супермаркет, только скажите сразу, что еще купить.

– Вот, – старик сунул мне в руки список, – действуй.

Я, одеваясь, не утерпела:

– Сами же недавно так красиво повествовали, что женщина должна домашнюю работу делать: готовить, стирать, а мужик обязан продукты притаскивать. Почему сами не сходили?

Аким посинел:

– Это в нормальной семье, а не в караван-сарае! Я, между прочим, сегодня суп варил и стиральную машину гонял, так что тебе за жратвой шкандыбать!

Я вздохнула. Тесное общение, даже дружба с Ленинидом наложила отпечаток на словарный запас свекра. «За жратвой шкандыбать». Раньше он не позволял себе подобных выражений. Ну-ка посмотрим, что тут написали. Так, молоко, сыр, масло, колбаса, яйца, кефир, хлеб… Бутылка водки!!! Однако, Аким дает. Значит, сначала папенька поил свата пивом, а теперь они повысили градус!

– На водяру перешли, – не утерпела я. – Сорт не указали, ну и к какой марке душа лежит? «Гжелку» желаете?

Аким из синего стал фиолетовым.

– Я не пью совершенно, а уж, как ты изволила выразиться, водяру вообще не употребляю. Просто безобразие, до чего отвратительно изъясняется нынешняя молодежь!

Я почувствовала легкую тошноту. Хорош словесник, напомнить ему про то, как он только что послал меня «шкандыбать за жратвой»? Нет, пожалуй, не стану, а то до утра прозудит.

Натянув куртку, я подумала секунду и завязала длинный черный шарф. Странная, однако, погода на улице! Вчера термометр показывал ноль, а сегодня минус пятнадцать. Москвичи еще не успели перестроиться, и кое-кто бежал по обледенелым улицам с непокрытой головой… Но мне не хочется мерзнуть, поэтому в придачу к шарфику прихвачу еще и варежки, Томуськины, из овчины.

– Вилка, – велел Филя, – дорогую водку не бери, самую простую проси.

– Думаешь, Аким отравится? – хмыкнула я.

Филя поморгал глазами, потом робко улыбнулся:

– Нет, отец водку не пьет, это для Олега.

– Он тоже «беленькую» не употребляет, – удивилась я.

– Компресс ставить, – пояснил ветеринар, – на поясницу…

– Понятно, – вздохнула я и побежала на проспект.

Между прочим, воспитанный Филипп мог бы сам предложить сгонять в магазин! Но нет, он даже не пошевелился, увидав, что я собираюсь выходить на улицу. Да, «хорошее воспитание» Акима дало буйные всходы…

В супермаркете, кроме меня, был еще только один покупатель: пьяноватый мужик неопределенного возраста.

– Давай ханку, – прохрипел он продавщице и, увидав, что та протянула руку к бутылке под названием «Исток», гневно добавил: – Офонарела? У рабочего человека-то нет денег на такую штуку, вон ту доставай!

Получив поллитровку, украшенную блеклой этикеткой, он, пошатываясь, выполз на улицу.

– И мне такую же, – сказала я.

Девчонки, стоявшие за прилавком, оглядели мою куртку, шарфик…

– Не берите, – тихо сказала одна, – это чистый самогон, вот для таких и держим.

– Компресс поставить надо, спиртовой…

– А, тогда конечно, – вмешалась другая девчонка, – но пить не советуем. Ой, Танька, смотри!

Сквозь огромное стеклянное окно, словно в гигантском телевизоре, можно было наблюдать немое кино. Вышедший из магазина алкоголик поскользнулся на обледенелом тротуаре и, пытаясь сохранить равновесие, замахал руками. Упасть парень не упал, но с ним произошла другая катастрофа. Вожделенная бутылочка выпала, угодила прямиком на чугунную крышку канализационного люка и, естественно, разлетелась вдребезги.

Алкоголик застыл над местом трагедии. Я невольно хихикнула, даже скульптура великого Микеланджело «Оплакивание Христа» не выглядит столь впечатляюще. На лице парня отразилась истинная мука, потом он сорвал с головы вязаную шапочку, швырнул ее на лед и затопал ногами. Губы его шевелились, но звук не долетел в магазин через толстую витрину…

– Представляешь, что он говорит! – хихикнула одна из девок.

– Да уж, горе у парня, – добавила другая.

– Новую купит, – сказала я.

– Не сегодня, – заржали продавщицы. – Он, бедняга, из карманов всю мелочь вытряс, мы ему даже пятьдесят копеек простили! Ну и беда у него, вон как убивается!

Я стала оглядывать ряды банок. Так, возьму консервированную кукурузу…

– Ой, смотрите, чего удумал, смотрите! – заорали торгашки.

Я обернулась и обомлела. Пьяница, встав на четвереньки, старательно, как собака, пытался вылакать водочную лужу. Мне стало противно, ну до чего же может докатиться человек! Отвернувшись от омерзительной сцены, я стала набивать сумку.

Минут через десять, держа в обеих руках пакеты, я с превеликой осторожностью выбралась наружу. Не хватало только рухнуть, как тот бедняга-пьянчура. В ту же минуту мои глаза наткнулись на алкоголика. Он стоял на четвереньках, приблизив лицо к крышке люка. В моей голове вскипело возмущение. Каков идиот? Градусник подобрался к минус пятнадцати, темное небо усеяли крупные, яркие звезды… небось дома заждались ханурика несчастная жена да малые дети, а их муж и папенька все никак не может долакать водку!!!

Вне себя от злости я пнула парня пакетом.

– Эй, хорош, поднимайся да двигай к себе, окоченеешь!

– М-м-м, – раздалось в ответ.

– Вставай, замерзнешь.

– М-м-м.

– Тебя что, паралич расшиб?

– М-м-м.

Такое поведение мужика показалось мне странным. Может, ему и впрямь плохо? Конечно, иметь дело с алкоголиком противно, летом я старательно обхожу стороной их храпящие на газоне тела. Но сейчас зима, мороз, мужик может замерзнуть насмерть. Нельзя же обречь человека на кончину только из-за того, что он хлебнул лишку…

– Давай, шевелись…

– М-м-м…

Полная недоумения, я наклонилась вниз, пригляделась и ахнула. Водка разлилась по чугунной крышке, а на улице жуткий холод! Поняли, что произошло? Абсолютно верно. Многие из нас в детстве побывали в подобной ситуации, когда лизали железный замок или прутья забора, покрытые заманчиво блестящим, искрящимся инеем. Не знаю, как вы, а я однажды простояла полчаса, «приварившись» языком к щеколде гаража, пока сердобольная соседка не принесла чайник с теплой водой.

– Ты прилип! – закричала я. – Идиот! Кретин! Разве можно облизывать крышку люка!

Парень скосил глаза вбок и опять замычал.

– Погоди, – засуетилась я, – сейчас.

Девчонки-продавщицы, умирая от смеха, нагрели воды и вручили мне чайник. Я вытащила «Тефаль» на улицу и принялась поливать люк.

– Гражданочка, – раздался командный голос, – чем занимаемся?

Я подняла глаза, увидела страшно серьезного милиционера лет двадцати, круглощекого и пухлогубого.

– Вот, пьяницу отмораживаю, гляди, языком приклеился!

Патрульный присел на корточки, потом заорал:

– Колян, Петька, топайте сюда, чего покажу!

Захлопали дверцы, и из бело-синего «жигуленка» вылезло еще два мента, один совсем юный, другой постарше. Оба держали в руках дымящиеся пластиковые стаканы с «лапшой за пять минут».

– Ну и ну, – хихикнул молодой, – первый раз такое вижу.

– Чего только не случается, – философски заметил старший.

В эту минуту алкоголик отодрал язык и заорал:

– Ну чаво уставились, идиоты! Мужика не видели!

– Ты это, потише, не бузи, – пригрозил первый патрульный, – мы при исполнении.

– Так и исполняли бы, – злобился парень, из которого странным образом улетучился весь хмель, – сидели в машине, жрали, а я на четвереньках стоял!

– Вот интересное дело, – возмутился пожилой, – мало ли кто как ходит!

– Идиот! – рявкнул парень.

– А за это ответишь, – нахмурились менты.

– Ладно вам, ребята, – вмешалась я, – пусть домой идет. У него от мороза мозги помутились.

– Скажи гражданке спасибо, – велел один из постовых, – кабы не она, худо бы тебе пришлось!

– А пошли вы все, – гаркнуло небесное создание и удалилось.

– Человек – тварь неблагодарная, помнящая только зло, так говорил Шопенгауэр, – с чувством произнес молодой патрульный, – пошли, ребята, лапшу дожуем, хоть и остыла.

Я посмотрела им вслед. Мент, цитирующий Шопенгауэра… Это что-то новенькое. Хотя Олег, например, хорошо образован, но у него за плечами юрфак, а дорожно-патрульная служба имеет, как правило, «в анамнезе» только школу милиции.