Жан д'Айон - Догадка Ферма Страница 49

— Что вы думаете об этом, Россиньоль, не химера ли подобный код? — спросил Ле Телье, который, как военный министр, прекрасно знал о происшествии с кодом Рантцау.

— Нет, монсеньор, я часто думал об этом. У меня недостает таланта и познаний в науке чисел, чтобы создать такой код.

Ле Телье помолчал, обдумывая услышанное, и никто не нарушил тишину.

— Мерсен передаст в Рим все, что узнает от вас, Фронсак. Какие у вас основания доверять ему? — возразил он.

— Вы правы, монсеньор, но вы, как и я, знаете, что сделал при других обстоятельствах отец настоятель францисканского монастыря для кардинала Мазарини.

Явно обескураженный этим замечанием, Ле Телье молчал, не находя аргументов против довода Фронсака.

Из присутствующих только Ле Телье знал, что несколько месяцев назад, когда Луи преследовали убийцы, нанятые герцогиней де Шеврез, он нашел убежище в монастыре францисканцев. Именно отец настоятель с помощью отца Нисрона помог ему внедриться в банду герцога де Бофора и предотвратить убийство Мазарини.

— Что вы скажете ему, если я разрешу вам встретиться с ним? — наконец проговорил министр.

— Мерсен поддерживает отношения с самыми выдающимися в Европе специалистами в науке о числах. Вероятно, он мог бы назвать мне кого-нибудь из них, кому я изложу свою идею.

Ле Телье отрицательно покачал головой:

— Мерсен слишком силен для вас, мсье Фронсак. Он пошлет вас к одному из своих друзей, и если тот предложит особенный или необычный код, об этом сразу же узнает Святой престол!

— Это игра, мсье, вы сами так сказали. И я в ней участвую. Мерсен способен обмануть меня, но и я могу обмануть его. Вы уверены, что он непременно возьмет верх? Кроме того, последнее слово принадлежит мсье Россиньолю, если я привезу ему решение задачи. Чем мы рискуем?

Ле Телье взглядом вопросил Бриена, который, обдумав предложение, неторопливо кивнул. Потом он посмотрел на Россиньоля. Глава шифровальщиков сделал то же самое.

— Хорошо, пока что вы меня убедили, шевалье, — вздохнул министр. — Делайте то, что считаете нужным, и, если получите какой-нибудь результат, мы еще раз все обсудим.

В карете, направлявшейся в Гран-Шатле, Гастон не скрывал недовольства:

— Нанимателем Абера может быть только брат мадемуазель де Шемро. Это он напал на меня, и он же хотел расправиться с тобой при помощи сестры. Это очевидно! Имея приказ Ле Телье, я мог бы найти ее, схватить и покончить с этим шпионским гнездом. Но брат с сестрицей на свободе, и они вновь примутся за старое.

— Ты, несомненно, прав, но и Ле Телье можно понять. У нас нет других доказательств, кроме нашего слова, а у них могущественные друзья. Быть может, ты что-нибудь обнаружишь, осматривая трупы разбойников, которые я велел отвезти в Шатле.

— Вряд ли!

Помолчав, Гастон продолжил:

— Какое место занимают в этой головоломке мадам Муайон и ее брат?

— Трудно сказать, — ответил Фронсак, пожав плечами. — По словам Тальмана, мадам Муайон будто бы пользуется особым расположением Сервьена.

— Она его любовница?

— Нет, тут что-то другое. Они знакомы, это сомнению не подлежит. Но раз уж меня освободили от дела, нужно ли выяснять дальше?

— А твой книготорговец?

— Всего лишь книготорговец, у меня против него ничего нет.

Они вновь замолчали, на сей раз надолго, карета же тем временем застряла в заторе перед Пале-Роялем.

Когда экипаж вновь тронулся с места, Гастон спросил:

— Ты и вправду веришь, что шпионы, располагая украденными депешами и элементами реестра, способны взломать коды Россиньоля?

— Такое случалось, но Россиньоль очень силен, и, надеюсь, его система реестров окажется прочной.

— А как ты думаешь — можно действительно создать код, который не поддается расшифровке?

Луи пожал плечами в знак своего бессилия:

— Я хочу получить такой код. Сегодня попытаюсь увидеться с отцом Мерсеном. Если он не в состоянии или же не захочет мне помочь, вернусь в Мерси в конце недели.

Гастон вышел у Гран-Шатле, и карета вернулась в контору Фронсаков. Луи известил родителей, а также Жюли о конце расследования и скором возвращении домой. Ему оставалось изучить последний след и отправиться для этого в монастырь францисканцев, но, как он объяснил своим близким, эту цель можно осуществить и за пределами Парижа: если отец Мерсен назовет ему имена математиков, он спишется с ними и условится о встрече.

Не будучи вполне удовлетворенным, Луи считал, что неделя была плодотворной. Он решил проблему, которую поставили перед ним Ле Телье с Бриеном, и увозил домой десять тысяч ливров, которые — вместе с теми, что Ле Телье вручил ему в Мерси, — освобождали его от самых насущных финансовых забот.

За обедом он и Жюли долго обсуждали с родителями, как следует распорядиться этими деньгами. Одно было очевидным: большую часть следовало потратить на то, чтобы провести в замок воду. Тогда они смогли бы устроить у себя такую же ванную комнату, как во дворце маркизы де Рамбуйе. Но как поступить с остатком? Купить земли, которые желало продать аббатство Руайомон? Или обставить мебелью замок?

Жюли высказала небольшое пожелание. Перед тем как уехать из Парижа, она хотела бы взять с собой в Мерси еще одну книгу. У нее вызвали интерес «Галантные похождения герцога д'Оссона»: Шарль де Бреш дал ей посмотреть изданный Пьером Роколе томик, который Луи затем вернул ему.

Луи обещал жене зайти в лавку «Под эгидой Рима». С их новообретенным богатством он мог позволить себе купить несколько книг! Кстати, будет полезно приобрести что-нибудь по шифрологии и тайной переписке, если у книготорговца найдется такое.

Днем Никола отвез Луи в монастырь францисканцев.

Орден возвел несколько строений за Королевской площадью, в начале улицы Сен-Луи и поселил в Париже дюжину своих монахов. Произошло это при покойном монархе — прежде францисканцы размещали свои обители только в провинции.

Орден францисканцев был основан в Калабрии святым Франциском в XV веке. Устав ордена основывался на строгом соблюдении бедности. Сама конгрегация, считая себя самой ничтожной среди других религиозных орденов, стала именоваться «меньшими братьями», миноритами. Члены ордена посвящали все свое время молитвам, чтению и ученым штудиям.

Однако это самоуничижение не способствовало терпимости, и многие парижские францисканцы истово боролись против свободомыслия и религиозных реформ.

Венсан Вуатюр особенно боялся их с тех пор, как они выступили за учреждение святой инквизиции, вознамерившейся судить приверженцев Братства бутылки, членом которого он состоял. Это была небольшая группа писателей, вольнодумцев и искателей наслаждений, собиравшихся в таверне «Львиный ров» рядом с монастырем.

К счастью, не все францисканцы отличались такой суровостью, и один из самых заметных священнослужителей парижской общины даже превратил монастырь в центр научной жизни столицы.

Мерсен был математиком и выдающимся ученым. В своей келье он принимал лучших мыслителей Европы. Вокруг него образовался кружок молодых талантливых священников, таких как отец Нисерон, знаток анаморфозы и оптической иллюзии, или отец Дирон, специалист в области механики и духового оружия.

Луи познакомился с отцом Нисероном, когда заинтересовался знаменитым духовым мушкетом, созданным отцом Дироном по заказу Ришелье. Луи сохранил единственный экземпляр этого ружья, стрелявшего свинцовой пулей совершенно беззвучно и убивавшего загадочным образом.

Вновь ему довелось встретиться с отцом Нисроном, когда он нуждался в помощи, и францисканцы тогда спасли ему жизнь. Правда, это было в их интересах: отец Нисрон признался, что в борьбе за власть, разгоревшейся в королевстве после смерти Людовика XIII, его орден предпочел итальянца Мазарини испанским святошам, которых поддерживали герцогиня де Шеврез и герцог де Бофор. Если бы последние одержали верх, герцог Энгиенский захватил бы власть, опираясь на армию. Не лучше ли, чтобы Францией управлял кардинал, нежели развратник и атеист, верно?

Однако после поражения заговора Важных Фронсак больше не встречался с отцом Нисроном: он просто отправил ему письмо с благодарностью.

Когда сторож открыл ворота, Никола направил карету в передний двор монастыря. Луи оставил Гофреди в карете — старый солдат с рукой на перевязи настоял, что поедет вместе с ним, и, назвав свое имя брату привратнику, попросил сообщить о своем приезде отцу Нисрону.

Никто из них не заметил мальчишку, который следовал за каретой от самой конторы. Юнец уселся на тумбу на углу улицы Парк-Рояль и стал ждать. И, в свою очередь, не обратил никакого внимания на старого пьемонтского трубочиста, который шел за ним по пятам, с растрепанной метлой в руках и скребком на поясе. Итальянец занял тумбу на углу улицы Сен-Луи.