Елена Логунова - Принц в неглиже Страница 5

— Я сделал то, что вы просили, — предупредил вопрос доктор. — Вам начнет везти — может быть, не сразу, не все пациенты одинаково восприимчивы, но очень скоро.

— Спасибо. — Беримор пошел к двери.

— Да, еще кое-что: я попросил бы вас не распространяться о случившемся.

Беримор кивнул и вышел в приемную.

— Следующий, прошу вас, — пригласила Снегурочка.

Рослый парень в желтой кожаной куртке, скользнув по вышедшему внимательным взглядом, решительно вошел в кабинет доктора и плотно прикрыл за собой дверь. Беримор неловко полез в плащ, путаясь в рукаве прооперированной рукой.

— Дора, приготовьте нашему гостю выпить! — прозвучало из динамика.

Беримор отметил, что ему-то выпить никто не предложил, но не обиделся. Какие мелочи! С некоторым опозданием он подумал, что надо было все-таки узнать у Пиктусова, чем именно он пожертвовал ради обещанного везения. У Беримора возникло нехорошее предчувствие — впрочем, он просто проходил мимо бюро ритуальных услуг. Таблички «Похоронные принадлежности оптом и в розницу» и «Постоянным клиентам скидка» его позабавили, он слабо улыбнулся. Пусть подавленное, чувство юмора все же осталось при нем.

Спускаясь по ступенькам крыльца, Беримор озабоченно посмотрел на небо: собирался дождь, а машина с шофером ждала его на стоянке за два квартала. Позвонить водителю на сотовый или самому пройтись пешком? Пока он думал, разглядывая тучи, мимо промчалась девчонка на роликах, обронив на тротуар банановую кожуру.

Пожалуй, можно пройтись. Беримор качнулся вперед. Ангел-хранитель в ужасе взвизгнул и малодушно закрылся крылом. Линия жизни на ладони Беримора задергалась, сокращаясь. Он вытянул ногу, почти коснулся опасной кожуры и… отлетел в сторону, отброшенный сильным толчком в плечо.

Мужчина в желтой кожаной куртке наступил на банановую шкурку, поскользнулся и с размаху грохнулся на тротуар. Беримор удивленно посмотрел на забинтованную руку несчастного, слегка пожал плечами и зашагал к машине. Не повезло парню!

Ближе к обеду мы с Иркой мирно пили кофе у меня на веранде, поглядывая в окно на лужайку и обсуждая, не использовать ли как травокосилку козу, проживающую на недалекой ферме. Все прочие инструменты, от маникюрных ножниц до электрической газонокосилки, я уже испытала, но нашла, что процесс в любом случае остается угнетающе трудоемким.

— Ну, нет! — воскликнула вдруг Ирка с удивившей меня горячностью.

— Почему — нет?

— Нет, нет и нет! — снова закричала Ирка.

— Итого, четыре, — машинально подсчитала я.

— Чего — четыре? — хлопнула она ресницами.

— Четыре раза «нет». Но почему? Тебе не нравятся козы? Ты о чем думаешь, а? — Я наконец поняла, что она меня просто не слушала.

— Не могу, — сокрушенно вздохнула Ирка. — Понимаешь, не могу так! — Она шумно отодвинула деревянный табурет, встала и повернулась ко мне, уперев кулаки в бока. — Уж если мы не дали человеку помереть, надо хотя бы поинтересоваться, как он после этого живет!

— Ах, вот оно что. — Я пожала плечами. — Ира, мы поступили гуманно и благородно, но теперь ты собираешься сделать глупость: по-моему, не следует нам впутываться в сию подозрительную и опасную историю еще глубже. Разве не ясно, что мы предотвратили попытку убийства? Право, я удивляюсь, почему нас не беспокоит милиция… Погоди-ка… Ведь это ты объяснялась с бригадой «Скорой помощи»! Точно, я как раз вышла во двор — согнать с носилок Томку! Признавайся, что ты им наплела?

— Ничего особенного. — Ирка независимо шмыгнула носом. — Я же не полная идиотка! Думаешь, не сообразила что к чему? Сообразила, да только поняла еще кое-что: те, кто пытался парня убить, узнав, что дело сорвалось, захотят довести его до конца! Вот я и наврала, что муж у меня лунатик…

— Какой муж? У тебя же нет мужа!

— Ну и что? По-твоему, у меня не может быть мужа в принципе? — Ирка надулась.

— В принципе — сколько угодно, но ведь на самом-то деле…

— Доктор этого не знал, — перебила меня Ирка. — Он очень милый человек, тощенький такой, в очках, усталый до одури… Он мне поверил, что муж мой — лунатик, ночью — как был, голый — встал с постели, пошел бродить по дому, упал с балкона в клумбу и сильно ударился головой!

— Бред какой-то, — поморщившись, заметила я.

— Вовсе не бред! Сама подумай: мужик-то наш был землей перепачкан, в волосах — трава и репьи, не могла же я сказать, что он к дверному косяку приложился!

— Ну, положим, — согласилась я. — Так или иначе твоя версия прошла. Чего тебе теперь? Пострадалец наверняка уже пришел в себя, рядом с ним любящая жена и семеро детишек…

— На нем не было обручального кольца, — неуверенно заметила Ирка.

— На нем, если ты помнишь, вообще ничего не было, — отрезала я.

— Но он мне понравился, — убитым голосом призналась она и посмотрела на меня грустными глазами.

Такой страдальческий взгляд бывает иногда у моего Тома. Правда, хитрая псина обычно притворяется, чтобы меня разжалобить, а Ирка не обманывала. Она вообще не из категории притворщиц и кокеток, обычно режет правду в глаза. Может быть, именно из-за этого с мужиками подруге фатально не везло, хотя всегда находились любители и ценители ее типа женской красоты. Ирка сама была довольно переборчива, и впервые на моей памяти мужчина понравился ей сразу и крепко запал в душу. Существует ли любовь с первого взгляда? Видя, что творится с Иркой, я склонна поверить, что так оно и есть.

— Зар-раза, — шепотом выругалась я, не в силах выдержать ее мученического взгляда. — Хорошо! Мы его навестим!

Ирка просияла.

— Ты настоящая подруга! — торжественно возвестила она. — Собирайся, я бегу за машиной. По дороге заскочим на рынок, купим витаминов.

Выслушав Васин отчет о повторном посещении им приозерной местности, Беримор взял поиски Сержа в свои руки. Определив со слов Бурундука характер полученной Сержем травмы, он методично обзвонил все указанные в телефонном справочнике медицинские учреждения, сделав исключение для женских поликлиник, родильных домов и двух диспансеров — туберкулезного и кожно-венерического. Телефонные разговоры заняли немало времени, потому что качество связи оставляло желать лучшего, Беримор то и дело попадал не туда, а иные неправильные соединения могли совершенно деморализовать человека со слабыми нервами. Хотя Беримор себя таковым не считал, неожиданно произнесенное глубоким басом: «Городское кладбище, здравствуйте!» — надолго выбило его из колеи. Психологической разрядки ради Сергей Петрович обругал подвернувшегося под руку Бурундука и послал приходящую экономку в аптеку за валерьянкой. Хлебнув для бодрости, он заставил себя вернуться к телефону и продолжил поиски.

Его настойчивость была худо-бедно вознаграждена. Спустя несколько часов выяснилось, что Сергея Петровича Максимова нет нигде, но зато сразу в трех городских больницах имеются безымянные пациенты, подходящие под описание Сержа. По всем адресам для личной проверки был срочно направлен Вася Бурундук, вооруженный цветной фотографией пропавшего, аккуратно вырезанной из ламинированного беджа. Беримор остался сидеть у телефона, ожидая Васиного звонка и нервно кроша в конфетти принесенные ему на подпись бумаги.

Полковник Лапокосов ждал агента Шило ровно в полдень в торговых рядах, отведенных администрацией рынка для реализации фруктов. Место встречи подсказала внешность полковника, точь-в-точь соответствующая описанию среднестатистического «лица кавказской национальности»: полковник был смуглым, усатым и носатым брюнетом. Надвинутая на глаза кепка-аэродром довершала маскировку.

Далеко не славянская внешность полковника всегда удивляла его знакомых и родных в Рязани, особенно неприятно папу. Согласно семейному преданию, по материнской линии в роду Лапокосова были цыгане.

Зато в интерьер южного рынка полковник вписывался идеально. Медленно фланируя вдоль прилавков, изобилующих сухофруктами, орехами и цитрусовыми, Лапокосов важными кивками отвечал на непонятные ему эмоциональные речи грузинских, армянских и адыгейских торговцев, периодически брал на пробу дольку апельсина или кусочек кураги и незаметно окидывал покупателей острым взглядом из-под козырька кепки.

Время шло, агент Шило не появлялся. Продавцы фруктов посматривали на полковника с возрастающим подозрением и уже не спешили предлагать ему свой товар. Лапокосов, которого от восточных сладостей начинало мутить, купил у наиболее крикливого торговца апельсин и остановился у края ряда, чтобы не мозолить глаза продавцам.

— Почем апельсины? — деловито спросила его румяная баба с зажатым в кулаке кошельком.

— Тридцать, — честно ответил полковник, вдумчиво очищая оранжевый плод.

— Беру четыре кило.

До Лапокосова дошло, что его приняли за торговца. Торопясь отделаться от бабы, он, не подумав, сказал: