Жан д'Айон - Догадка Ферма Страница 51

Тон стал ироническим и почти неприятным.

— Мсье Фронсак действительно принадлежит к близкому кругу Энгиена, — вмешался отец настоятель, не дав Луи возможности ответить. — И, странным образом, состоит при этом на службе у монсеньора Мазарини. Сегодня он приехал по собственной инициативе. Ему нужен ваш совет.

Наступило молчание. Как воспримет отец Мерсен подобные сведения? — с тревогой спрашивал себя Луи, ибо знал, что францисканцы ненавидели Энгиена за разврат и безбожие, а Мазарини — за его гибкость и прагматизм.

Мерсен предложил ему объясниться жестом скорее нелюбезным.

— Я приехал сюда, отец мой, по собственному делу, в связи с логической задачей, которая сильно меня занимает, — сказал Луи. — Речь идет о транспозиции. Чтобы скрыть истину или избежать нескромности, шифровальщики заменяют элементы, одни слова другими словами, одни факты другими фактами, однако в такой перестановке всегда существуют определенные правила. Из этого следует, что любая кодировка может быть раскрыта ловким человеком, размышляющим над различными вариантами замен.

— Это, в самом деле, мудрое и изящное суждение, — кивнул Мерсен, немного смягчившись, поскольку ему стало интересно.

— Итак, я задал себе следующий вопрос: возможно ли создать такой способ транспозиции, к которому были бы неприменимы правила теории вероятностей?

— И благодаря которому истину нельзя было бы открыть, верно?

— Именно так, отец мой.

— Многие интересовались этой проблемой, но решить ее не смогли, — улыбнулся Мерсен. — Я сам часто спрашивал о том, на что не знаю правильного ответа, в своей книге «Неслыханные вопросы, или Отдохновение для ученых мужей».[63] Ваш вопрос я бы включил туда без колебаний! Однако у меня есть на сей счет собственное мнение: не думаю, что это возможно, поскольку придуманное одним человеком всегда — рано или поздно — при желании раскроет другой.

Мерсен на мгновение умолк. Глаза его были полузакрыты, он размышлял. Пауза затянулась на целую минуту, затем монах взглянул на Луи и спросил:

— Вы знакомы с Этьеном Пасшалем, мсье?

— Нет, не думаю.

— Его называют также Паскалем, он комиссар по сбору налогов в Нормандии. Это выдающийся математик, я много раз принимал его здесь.

— Он сможет дать мне ответ? — воскликнул Луи, преисполнившись надежды.

— Конечно, нет! Но дайте мне договорить. У Этьена Пасшаля есть сын по имени Блез. Этот мальчик с детства выказывает поразительные способности к математике. Отец не хотел, чтобы Блез посвящал науке слишком много времени, пока не выучит латынь и греческий. Однако когда юному Блезу было тринадцать лет, Этьен Пасшаль обнаружил листок бумаги, на котором сын написал доказательство теоремы о том, что сумма двух углов треугольника равняется двум прямым углам. О дальнейшем он сам рассказал мне.

И Мерсен разыграл в лицах забавный диалог между отцом и сыном, заставляя слушателей улыбаться всякий раз, когда он менял тембр голоса:

— Что это, сынок?

— Простите, батюшка, я этим забавлялся в свободные от ученья дни.

— Ты хорошо понимаешь эту гипотезу?

— Да, батюшка.

— Где ты это все узнал?

— Прочитал у Евклида, батюшка. Я припрятал от вас шесть первых его книг.

Отец Мерсен продолжил более серьезным тоном:

— Тут Пасшаль одумался и разрешил сыну читать Евклида. В четырнадцать лет он даже привел его сюда, в мою келью. Я расспросил мальчика и пришел в восторг. В шестнадцать лет — то есть пятью годами раньше — Блез представил мне несколько сформулированных им теорем проекционной геометрии, в которых я разобрался с большим трудом. Потом Пасшали уехали в Руан, где Этьен купил должность сборщика налогов в Верхней Нормандии. Там Блез занялся созданием чудесной машины для арифметики. Поскольку его отец вынужден пересчитывать огромные суммы для расчета налогов, Блез вбил себе в голову, что с помощью зубчатых колесиков и пружинок можно с абсолютной точностью применять все правила арифметики.

— Как может это делать машина? — недоверчиво спросил Луи.

— Я не слишком хорошо все понял, мсье Фронсак. Нисрон объяснит вам лучше, поскольку он разбирается в механике. Сам я уяснил лишь то, что речь идет о механизме, который автоматически производит четыре арифметических действия. Кажется, Блез уже заканчивает эту машину: в свой последний визит он сказал мне, что скоро его отец будет без всякого труда подсчитывать налоги, которые должны уплатить люди!

— Если сборщики налогов обзаведутся машинами, — испуганно пробормотал Луи, — никто не сможет ускользнуть от их алчности!

— В самом деле, — усмехнулся Мерсен, — но сомневаюсь, что налоговые служащие когда-нибудь научатся пользоваться подобными машинами! Как бы там ни было, Блез Паскаль представляется мне тем человеком, которого вы ищете. Он приезжает завтра на три дня, чтобы поработать вместе с Нисроном над своей машиной. Хотите, я пришлю его к вам?

10

С пятницы, 13 ноября 1643 года, до конца месяца

Накануне Жюли вновь съездила к модистке на последнюю примерку. По просьбе мужа она заказала у портного две дюжины полотняных рубашек для него. Ввиду их скорого отъезда мастеру вместе с учеником предстояло явиться в контору утром в эту пятницу, чтобы подогнать их по размеру.

Поэтому Луи провел почти все время до обеда в спальне-библиотеке, примеряя рубашки и отвергая предложения портного, который каждый раз вызывался сшить подходящие к ним камзол, штаны или плащ.

К концу примерки он, уже на пределе сил, объявил Жюли, что, чем общаться с портным, он предпочитает еще раз подвергнуться нападению разбойников в каком-нибудь темном углу. По крайней мере, там у него будет Гофреди, который сможет его защитить, тогда как здесь, упрекнул он жену, она не только не встает на его защиту, но более того — поддерживает обидчика!

— Ты сам говорил, что мы должны соответствовать своему положению, и я всего лишь выполняю твой приказ, — ответила она. — Но не тревожься, я выбрала мастера, предлагающего вполне разумную цену. Как и сапожник, а еще — торговец лентами. Они все скоро придут.

Сапожник явился после обеда и предложил Луи элегантные сафьяновые туфли с подушечкой на пятке. Однако он наотрез отказался сделать кружевной венчик на сапогах, купленных Луи на улице Траверсьер.

— Для такой устаревшей модели это немыслимо, мсье! Чтобы угодить вам, я должен сшить новые сапоги, более узкие и на высоком каблуке. Они должны быть очень высокими и плотно облегать ногу, естественно, за исключением раструба, который имеет форму воронки.

— Пожалуй, мне будет достаточно этих туфель, какие носят всадницы. Пряжка у них прекрасно подчеркивает подъем, — решил Луи, экономный как всегда.

Что касается Жюли, она примеряла элегантные ботиночки со шнуровкой, которые помогал ей надеть подмастерье, светловолосый парень лет двадцати, а в это время горничная Мари Готье внимательно рассматривала деревянную колодку, позволявшую мастеру определять размер и форму ноги.

Ботинки были узкими, а ступни Жюли — широкими. Ей пришлось сделать усилие, чтобы натянуть ботинки. Желая приободрить ее, подмастерье принялся напевать, одновременно подталкивая пятку молодой женщины о свой большой красный фартук:

Обуть красотку я мастак,Никто меня не превзойдет,Ножку вперед, мадам, вот так,Сама собою и войдет!

Именно в этот момент Ришпен возвестил, что к мсье Луи пришел с визитом молодой Паскаль.

— Жюли, я приму мсье Паскаля в соседней комнате. Можешь выбрать то, что тебе по душе, не считаясь с моим мнением, — улыбнулся Луи.

Счастливый, что избавился оттяжкой обязанности, он попрощался с сапожником и подмастерьем, а затем направился в залу для приемов, которую использовали также для званых обедов и ужинов. Ришпен между тем уже вводил сюда гостя.

Блез Паскаль оказался молодым человеком с круглым и застенчивым лицом, высоким лбом и орлиным носом. Хотя ему было не больше двадцати лет, ходил он с трудом, опираясь на трость. Под левым локтем он держал нечто похожее на плоскую медную шкатулку.

— Благодарю вас, что вы пришли так быстро, мсье Паскаль, — тепло обратился к нему Луи и предложил кресло. — Значит, отец Мерсен изложил вам мою задачу?

— Да, мсье маркиз. Он уверил меня, что вас заинтересовала моя счетная машина. Сегодня утром мы с отцом Нисроном сделали кое-какие изменения. Не хотите ли взглянуть? — спросил он, и во взгляде его сверкнула гордость.

Паскаль поставил свой ящичек на стол и открыл его. Луи и в самом деле был заинтригован. Внутри находились зубчатые колесики и пружины.

— Возможно, вы знаете, что я придумал ее для моего отца, — мягким голосом пояснил молодой человек. — Операции по расчету тальи очень утомительны и всегда чреваты ошибками. Нужно много умножать и делить, да и денежная система наша чрезмерно сложна. При двадцати солях в ливре и двенадцати денье в соле машина должна производить деления ливра на двести сорок!