Дарья Донцова - Вулкан страстей наивной незабудки Страница 53

– Нет, – усмехнулась я, – Хлебникова не хотела, чтобы вас искала полиция. Открытка – доказательство добровольного ухода и того, что вы живы. Вы совершеннолетняя, имеете право отправиться куда пожелаете. Карина не хотела, чтобы вы вернулись домой. Она надеялась, что тоска по дочери быстро убьет Галину Сергеевну. И ваша мать поверила, что вы ее бросили, перестала вас искать, смирилась, у нее, как рассказывала Кара, началось обострение недуга, и вдруг! В мае нет открытки! Это побудило Галину прийти в себя и вновь затеять поиски.

– Я ее отправила, – пояснила Гортензия, – но, наверное, она на почте затерялась. Кара позвонила мне и приказала: «Немедленно напиши еще одно послание. Заберу его у тебя и брошу в ваш почтовый ящик. Живо!» Именно так: «Живо!» Мне это очень не понравилось. Понимаете, я уже жила одна, пела в клубе, познакомилась с продюсером, у меня появился смысл жизни. Со мной нельзя было общаться как раньше, я изменилась. Карина этого не поняла. Ругаться с ней я не собиралась, все-таки единственная подруга. Но и подчиняться ее приказу не хотелось. Знаете, мне стало вдруг обидно, по какому праву Кара говорит со мной в приказном тоне? Требует отправить открытку. «Живо!»

Гортензия замолчала, потом продолжила:

– Некрасиво в этом признаваться, но когда я стала вести самостоятельную жизнь, в голове впервые появилась мысль: а почему я так боюсь разоблачения матери? Не я убивала Никиту, а она. Дочь не несет ответственности за мать. Если она опять кого-то зарежет, то при чем тут я? Хватит мне проводить дни в ужасе. Понимаете?

– Карина так хотела заполучить вашу клинику и деньги, что совершила ошибку, – сказала я, – она не подумала, что спящий может проснуться, перестала неусыпно контролировать вас, и вы начали думать своей головой.

– Спящий может проснуться, – повторила Гортензия и отодвинула на край стола пустую чашку.

– Мне ранее была несвойственна вредность, и я привыкла подчиняться Карине. А тут вдруг я словно очнулась, стала петь, увидела, что нравлюсь людям, и мне захотелось самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Словечко «Живо!» меня воскресило. Я решила поменять номер телефона, переехать на другую съемную квартиру, сделать все, чтобы Кара не нашла меня. Я ждала лишь окончания контракта с Филиппом. В клубе Хлебникова меня легко могла отыскать, но, уйдя от Филиппа, я сразу прерву все отношения с ней. Сейчас я знаю, что она задумала прибрать к рукам клинику, но благодаря вам ей это не удалось. Мы с мамой решили опять жить вместе, но уже по-другому. Я продолжу карьеру певицы, мать снова будет гадать клиентам. Деньги на жизнь у нас есть, можно и не работать. Но финансовая составляющая не главная. Понимаете?

Я кивнула.

– Конечно. Думаю, у вас все будет хорошо. Простите, Гортензия, можно вам задать вопрос, не связанный с расследованием?

– Пожалуйста, – кивнула она.

– Вы тихая, скромная, не любительница клубных вечеринок, и… согласились петь в клубе, членами которого являются люди со специфическими наклонностями, – осторожно начала я, – стоите на сцене в одежде… м-да… весьма откровенной. Как вы на это решились?

На лице Гортензии засияла улыбка.

– Сама не знаю. Филипп прослушал меня у себя в офисе, не в клубе. Естественно, все были в нормальной одежде. Мы обговорили контракт, мой гонорар, а потом он рассказал, где надо работать. Я онемела, а Филипп добавил: «Я придумал вам псевдоним: Львица». И я вдруг поняла, что нельзя в новой жизни вести себя по-старому, пока никто, кроме Несмеянова, мне контракт не предлагает. Я могу жить на деньги от клиники, но хочу и сама зарабатывать. И на сцене будет Львица! Не Гортензия. А Львица – царица, она на все способна.

Я молча слушала Гортензию. Ну и ну! Просто вулкан страстей наивной незабудки. Кто бы мог ожидать такого от «девочки, которую всякий обидеть может»!

В конце сентября неожиданно установилась прекрасная погода. Рано утром я вышла из дома и моментально наткнулась на соседку Лену.

– Танюша! – обрадовалась та. – Как дела? Впрочем, не отвечайте, вы так прекрасно выглядите, что понятно: все супер. И у меня тоже! Понимаете…

Елена понизила голос:

– Мы с мужем ждем ребенка. Мальчика! Уже три месяца ему.

– Вот это новость! – обрадовалась я. – Значит, когда к Котику Кутузову приехала «Скорая», вас стало тошнить не от несвежих шпрот? Врач с помощницей оказались гадкими людьми, но медсестра, когда вы убежали в туалет, сказала: «Она беременна».

– Токсикоз прямо с первого дня стартовал, – засмеялась Лена, – вот чудо! Мы лечиться перестали, надежду потеряли, и вдруг все получилось. Это Котик помог, мне в женской консультации, куда я на учет встала, рассказали, что некоторые бесплодные пары устают бегать по врачам, прощаются со своей мечтой о ребенке, берут из приюта брошенную собаку, кошку, от всей души любят животное, и у них появляется малыш. Танюша, вам очень идет голубой цвет, выглядите как невеста.

Я увидела, как джип Ивана въезжает во двор, и, попрощавшись с Леной, поспешила к машине. У соседки глаз-алмаз, я на самом деле невеста, сегодня мы с Иваном едем подавать заявление в загс.

– Еле упросил маму остаться дома, – шепнул мне на ухо босс, когда мы сидели в холле у двери с табличкой: «Если вы решили стать мужем и женой, вам сюда», – она очень хотела поехать. Боится, что я тебя брошу. Хочешь пить? У меня в горле пересохло.

Я кивнула, Иван встал.

– Сбегаю в машину за водой.

Я проводила его глазами и вздрогнула от громкого звука «бух». Пугаться не стоило, просто сидевшая напротив меня беременная, похоже, на девятом месяце женщина уронила сумку. Она шлепнулась на пол, раскрылась, всякая мелочь веером разлетелась по холлу.

– Милый, помоги мне собрать вещи, – попросила будущая мать.

Стройный мужчина, читавший что-то в айпаде, даже не повернул головы.

– Витя, пожалуйста, – повторила женщина, – мне трудно нагнуться.

– Рита, врач велел тебе двигаться, – не отрывая глаз от экрана, пробубнил ее спутник, – ты поправилась на тридцать кило. Спишь весь день на диване, ничего не делаешь.

– Я беременна, – начала оправдываться Рита, – мне плохо.

– Ожидание ребенка не болезнь и не тяжкая повинность, – менторски заметил Виктор, – это радость. А ты девять месяцев скулишь. Надоело слушать. Сама можешь сумку поднять, хватит меня гонять.

– Мне не справиться, – всхлипнула Рита.

– Хоть попытайся, – не сдался Виктор, – сделай над собой усилие.

– Пудреницу и расческу я еще кое-как подниму, а камушек не достану, – простонала его спутница.

– Какой такой камушек? – по-прежнему роясь в планшете, осведомился Виктор.

– Талисман, – пояснила Рита, – вон он куда отскочил, под стул. Мне туда не пролезть.

Я посмотрела, куда указывала беременная, и увидела круглую серую гальку, лежавшую под одним из кресел.

– Куриный бог, – пустилась в объяснения Рита, – он с дырочкой. Когда мы с тобой в последний раз на море отдыхали, я его на берегу нашла и желание загадала: пусть у нас ребеночек появится. Подбери его, пожалуйста, он мне помогает.

Виктор наконец соизволил отложить айпад.

– Хватит нести чушь. Камень ей помогает! Глупее ничего не слышал.

– Витя, – жалобно произнесла Рита, – я бы ради тебя горы свернула! Я всегда мужу помогаю.

– Мы пока еще не женаты, – огрызнулся Виктор и в упор уставился на меня.

Я встала, присела на корточки и вытащила из-под кресла камушек. Витя, кряхтя, стал собирать рассыпанные вещи. Я заметила лежащую неподалеку пудреницу и протянула к ней руку, Виктор сделал то же самое, мы одновременно попытались взять черную коробочку. Мой взор упал на большой палец правой руки противного мужика. Ногтевая фаланга была чуть искривлена, слева от нее вниз шел тонкий шрам, на первом суставе чернела круглая родинка… Я замерла. Искривленная фаланга, нитка-шрам, небольшой невус… слишком много совпадений… Из миллионов мужских рук я всегда узнаю эту, когда-то я просыпалась от того, что она меня нежно гладила. Я замерла, подняла голову и уставилась на Витю, он тоже не шевелился. На незнакомом злом лице сияли такие родные глаза Гри.

– Григорьева Маргарита Яковлевна и Ростов Виктор Юрьевич приглашаются в комнату номер семь, – торжественно объявило радио.

Мужчина поднял пудреницу и выпрямился.

– Возьмите камушек, – тихо сказала я ему.

– Нас зовут, – занервничала его спутница.

Виктор выхватил из моей руки гальку, бросил в сумку, сунул ее Маргарите, та, охая и ахая, встала и поплелась к двери с табличкой: «Если вы решили стать мужем и женой, вам сюда».

Я села в кресло и выдохнула. Значит, Гри теперь Ростов Виктор Юрьевич. Интересно, поход в загс это его личная инициатива или очередное задание? Рита совершенно не похожа на агента, но ведь и я больше смахиваю на репетитора, чем на начальницу особой бригады.

– Что-то случилось? – спросил Иван.

Я вздрогнула. Сказать шефу, кто перед нами сейчас подает заявление о браке? Да никогда.